Золотая лихорадка - Эмар Густав - Страница 51

В отряде все обожали графа.

Закоренелые авантюристы, жестоко потрепанные судьбой, с безошибочной проницательностью угадывали доброту, безупречную честность и светлый ум в своем вожде, и они не ошибались: сколько заботы и сочувствия к ним скрывало грустное выражение его лица. Он внушал им не только уважение, но поклонение и преданность, доходящие до фанатизма.

Организовать такую экспедицию было не легко, особенно с теми ресурсами, которыми он располагал. Он не получал ниоткуда помощи и, выслушивая только неопределенные обещания своих компаньонов, должен был лично заботиться обо всем.

Богатая россыпь, открытая Весельчаком и Орлиной Головой, эксплуатировалась еще во времена испанского владычества, но с объявлением независимости Мексики везде воцарились беспечность и беспорядочность. Индейцы вскоре прогнали золотоискателей, и золотоносная россыпь оставалась полностью заброшенной. Апачи и команчи, убедившись, что белые слабее их, становились все смелее; они снова двинулись вперед, захватили громадные пространства земли и утвердились там окончательно, вполне уверенные, что мексиканцы никогда не осмелятся изгнать их. По этой причине упоминавшаяся выше золотая россыпь, прежде находившаяся во владениях Новой Испании, оказалась среди индейских территорий, и, чтобы достигнуть ее, нужно было вести ожесточенную борьбу с двумя самыми ужасными племенами обитателей прерий — апачами и команчами, которые ни за что не уступят своих земель белым и шаг за шагом будут защищать свои территории.

Губернатор Мехико охотно дал графу разрешение основать общество золотоискателей, но при этом потребовал, чтобы экспедиционный отряд был организован по образцу воинского соединения и окончательно изгнал бы индейцев с территорий, захваченных ими после объявления независимости.

Граф взял на себя трудную, почти невыполнимую миссию. На его месте любой другой отказался бы принять подобные условия, предпочтя бросить все дело. Но граф Луи был одарен редкой энергией, которая только увеличивалась, сталкиваясь со встречающимися на пути препятствиями. В экспедиции он искал не богатства, а смерти, но позволить себе умереть мог только после выполнения обещаний, данных своим спутникам.

Условия губернатора он принял как великодушный человек, жертвующий собой ради идеи и общего блага. Прекрасно сознавая, как велики препятствия и затруднения, которые ему необходимо преодолеть, чтобы добиться успеха, он тем не менее надеялся победить их мужеством, настойчивостью и самоотверженностью.

Он сам не мог бы сказать, сколько потратил энергии, терпения и в особенности слов в течение двух месяцев, прошедших со времени разлуки с Валентином в Сан-Хосе.

В одной из статей договора, заключенного им с мелочным и подозрительным губернатором Мехико, указывалось, что он имел право взять с собой не больше трехсот человек.

Президент республики — в то время президентом был генерал Аристид — боялся, как бы французы не отняли у него всю Мексику.

Подобные придирки могут показаться невероятными, но, к сожалению, все это истина. Мы могли бы привести здесь слова, сказанные в сенате в Мехико, где выражалось опасение захвата французами республики.

Граф, желая рассеять существовавшие на этот счет подозрения и успокоить мнительность президента, решил взять с собой вместо трехсот только двести шестьдесят человек.

Но отряд этот должен был состоять из отборных людей, способных проходить через территории, занятые жестоким врагом, и, может быть, ежедневно вести сражения, полагаясь только на себя и не надеясь ни на чью помощь.

Именно об этом граф и заботился прежде всего.

Люди, никогда не носившие военной амуниции, не могут себе представить всех бесчисленных затруднений, встречающихся на каждом шагу при формировании отряда и препятствующих правильному исполнению службы.

Граф был вынужден импровизировать. Он никогда не находился на военной службе и даже и не подозревал, насколько это сложная задача. Но он был дворянин и француз — два условия, достаточные, чтобы изобрести то, чего не знаешь, когда дело идет о войне. Военный дух так укоренился во французской нации, что мы с гордостью можем сказать: «У нас все солдаты». Граф Луи доказал это самым блестящим образом.

Он должен был все предвидеть и бороться с каждой случайностью и действовал при этом настолько верно, что опытные старые служаки и знатоки своего дела были убеждены, что их вождь не новичок в военной науке и наверняка долго служил в полку. На самом же деле только изобретательность подсказывала графу как действовать там, где не было опыта.

Из своего отряда он сформировал настоящую маленькую армию — с пехотой, кавалерией и артиллерией. Пехота была разделена на отряды под командой испытанных офицеров, выбранных самим графом. Несколько моряков, умеющих обращаться с пушками, были назначены в артиллерию, состоявшую из маленькой горной гаубицы, которую граф брал с собой скорее для устрашения индейцев, нежели рассчитывая воспользоваться ею всерьез.

Сорок человек, по большей части африканские стрелки, составили кавалерию под командованием давно известных графу офицеров, в чьих способностях он был вполне уверен и к которым он питал глубокое уважение.

Но что все это в сравнении с тем, что предстояло еще сделать: закупить оружие, провизию, инструменты для разработки россыпей, боевые припасы и, наконец, сформировать обоз!

Граф не отчаивался: произведя себя в генералы, он оказался интендантом и провиантмейстером, и в одиночку, только на свои скромные средства, отклонив предложения американских банкиров стать акционерами, сделал все и ожидал только приезда своего молочного брата, чтобы покончить со всеми счетами, посадить отряд на корабль и распустить паруса.