В конце сезона туманов - Ла Гума Алекс - Страница 13

Порывшись в кармане брюк, Бейкс достал письмо, которое получил вместе с листовками. «Свяжитесь с Хейзелом в пятницу». Он закурил сигарету и, поднеся горящую спичку к письму, глядел, как темнеет бумага, потом вспыхивает пламенем и осыпается на пол пеплом.

Бейкс напоследок оглядел комнату, расправил покрывало на кровати, подхватил чемоданчик и пошел к двери. Бумажный пакет с пижамой и бритвенными принадлежностями остался лежать подле умывальника. Бейкс не брал его с собой, собираясь сюда вернуться.

Приоткрыв дверь, он выключил в комнате свет и вынул ключ из замка. В узком коридоре никого не было. Бейкс захлопнул дверь и запер ее на ключ. Никто из соседей не выглянул. Положив ключ на притолоку. Бейкс зашагал по коридору. На полпути он вспомнил, что не вылил воду из таза, но решил не возвращаться. Лестница была едва освещена, в доме тихо, только где-то на первом этаже пел мужчина Он сошел вниз по скрипучим ступеням и очутился на улице.

V

Синий вечер упал, как занавес в последнем акте. В воздухе чувствовалось дыхание осени, издали грозящей перстом. Еще не зажигали фонарей, в сумрачных подъездах и на верандах двигались серые тени и нелепые призраки, будто персонажи театра абсурда. Слышались негромкие пересуды, смех, рдели светлячки сигарет.

Бейкс постоял у подъезда, поглядел по сторонам. На мостовой, где днем посреди своей рухляди сидела выселенная старуха, теперь валялась только пустая картонка. Не заметив ничего подозрительного, он не спеша зашагал по улице, беспечно размахивая чемоданчиком с листовками. В этой дешевой коробке таилась смертельная угроза: за призыв к вооруженному перевороту полагалась казнь. А с виду — скромный прохожий, ничем не приметная фигура в затрапезном коричневом костюме.

Он пересек обширный пустырь. Это место будто подверглось бомбежке. В газетах писали, что здесь построят дома для белых семей «среднего достатка». Бейкс шел по направлению к главной улице пригорода. Он решил начать с дальнего адресата и обойти остальных на обратном пути.

В сгущавшейся темноте он едва не наткнулся на двух маленьких налетчиков в лохмотьях, вынырнувших из переулка. Сопливцы наставили на него деревянные пистолеты.

— Эй, мистер, гони цент!

Он ухмыльнулся и обошел засаду, а они завопили ему вслед:

— Эх ты, жадюга! — Некоторое время мальчуганы преследовали его, паля из пистолетов, но вскоре прекратили погоню.

На шоссе Бейкс купил у юнца с мордочкой волчонка, в комбинезоне с чужого плеча последний выпуск вечерней газеты и зашагал к троллейбусной остановке мимо заколоченных оптовых складов и торговых рядов. Он наткнулся на развалины кинотеатра. Раньше здесь обычно толпился народ. Такой вид, будто случилось землетрясение. На покосившейся доске рваная заляпанная афиша словно с издевкой рекламировала старую картину «Ураган». На западе, на фоне неоновой зарницы чернели контуры городских холмов.

Зажглись фонари. Бейкс ждал на остановке с плоским чемоданчиком в руке, свернутой газетой под мышкой, настороженно озираясь карими глазами. Подъехал двухэтажный троллейбус, Бейкс замахал водителю, вскочил на ступеньку и поднялся по лесенке наверх — на места для цветных. Он сел в заднем ряду, поставив чемоданчик на колени, закурил и стал присматриваться к пассажирам. Народу в салоне было немного. Вроде никто не похож на шпика. Впрочем, поди их разбери!

Бейкс развернул газету. Почти всю первую полосу занимал отчет о суде над женщиной-убийцей. «Она замыслила преступление еще весной. Каждое утро она подсыпала мужу в кофе немного мышьяку. Растолченный яд не отличался на вид от молочного порошка». В боковой колонке приводилось выступление министра полиции: «Республика стоит перед угрозой новой волны партизанских вылазок на северной границе… Просачивающиеся из-за рубежа националисты сеют смуту среди местного населения».

Он то и дело поднимал голову от газеты, беспокоился, как бы не проехать нужную остановку. Вот и она. Троллейбус остановился возле ярко освещенных витрин. Запихав газету в урну для мусора, Бейкс свернул на улочку с одиноко стоящими домами, круто сбегающую вниз к маленькой площади перед пригородной железнодорожной станцией.

У окошка «для цветных» выстроилась короткая очередь. Дробно постукивала касса-автомат. Бейкс не встал в очередь за билетом, просто путь его лежал через станцию. Он вышел на платформу. Всего несколько человек ожидали поезда в сторону центра. Зато поезда из города сейчас набиты битком — рабочий день недавно кончился. От этой станции шли автобусы в поселки африканцев и цветных. Бейкс стал дожидаться прихода поезда, чтобы смешаться с толпой. За противоположной платформой желтые автобусы, ревя моторами, подъезжали к навесам, где толкались в очередях люди.

Бейкс уже подошел ко входу в туннель, когда заметил на другой стороне, у выхода из подземного перехода полицейский заслон. Электрический свет играл на плоских фуражках и сине-голубой форме: у припаркованных «фольксвагенов» и «фордов» попыхивали сигаретами люди в штатском с глиняными лицами. Над их головами на огромном щите счастливое семейство хлестало кока-колу, весело улыбаясь прохожим.

Бейкс негромко чертыхнулся, разглядев на стоянке еще два больших полицейских грузовика. В кузове одного из них за проволочной сеткой уже кто-то был. Как узлы с подержанным барахлом перед отправкой на распродажу. У одних, наверно, не оказалось при себе пропуска, у других нашли наркотики, от третьих пахло спиртным. Людей хватали за малейшую провинность. Шла обычная облава. Обыскивали тех, кто выходил из туннеля.

Бейкс резко повернулся и зашагал назад, чувствуя, как колотится сердце. Так всегда бывает при виде полицейских у людей с темной кожей, даже если нет за ними никакой вины. Существует множество преступлений, которые можно совершить, даже не подозревая об этом. Сердцебиение стало, таким образом, национальным недугом.

Через боковую дверь он вышел со станции на площадь. Ему необходимо попасть на ту сторону. Придется пойти по автомобильному мосту. Был еще надземный переход для белых, но Бейкс не мог рисковать. Недавно на нем поймали одного цветного, решившего сэкономить время. Ему дали десять дней тюрьмы и оштрафовали на двадцать фунтов. Судья предупредил, что впредь к нарушителям будут применяться более строгие меры.

С автомобильного моста как на ладони был виден клубок сверкающих рельсов, электрические провода, щит с рекламой кока-колы, автобусная остановка, полицейский заслон. Бейкс, шагая по пешеходной дорожке, сквозь прогоны моста отчетливо видел скучающих полисменов, ребристые автоматы, закинутые за спину, блеск надраенных пряжек.

— Слава богу, я не дежурю в субботу, — говорил констебль с автоматом другому полисмену. — Было бы чертовски обидно пропустить первый матч сезона.

Констебль был молод, плотно скроен, белое круглощекое лицо усеяно прыщиками.

— А кто играет? — спросил второй, облокотясь о крыло грузовика и засунув оба больших пальца за широкий ремень с кобурой.

— «Веллингтон» с «Западным Сомерсетом», — ответил прыщавый.

— Тьфу, ну и начало сезона, — презрительно фыркнул второй, — обе команды ничего не стоят. Вот если б играли «Деревенщины»!

— А ты свободен в субботу?

— Нет, приятель.

— Так ты просто завидуешь, — захихикал прыщавый, — сам бы рад-радехонек сходить, даром что команды слабые.

— Велика беда — схожу на следующей неделе. А дежурство у меня в участке — считай, что повезло.

— Еще бы! — Прыщавый ослабил ремешок автомата. — Лучше, чем торчать вот так на одном месте всю ночь или же улицы патрулировать. Тем более в субботу!

— Тебе что, служба надоела?

— Я этого не говорил.

— Подавай в отставку.

— С какой стати? Я всем доволен — и жалованьем, и выходными.

— Можно на регби ходить!..

— И с девушкой встречаться, — круглощекое лицо расплылось в улыбке.

— Смотри-ка, у тебя и девушка есть! — ухмыльнулся второй полисмен. — Никогда бы не подумал, ты же еще совсем мальчик.