Ассирийские танки у врат Мемфиса - Ахманов Михаил Сергеевич - Страница 15

Мы погрузились на барку, тихо затарахтел мотор, и развалины рыбачьей деревушки начали неторопливо удаляться. Хапи сейчас был поуже, чем в сезон Разлива, но все же четверть сехена мутноватой воды отделяла нас от западного берега. Вдали, на юге, возникли огни Хай-Санофре, потом я увидел свет на севере, зыбкое зарево, дрожащее над столицей. Видимо, в Мемфисе не опасались нового ассирского налета, и режим затемнения был отменен.

В Хай-Санофре, самом ближнем городе, все казалось спокойным – не метались лучи прожекторов, не раздавалось тревожного завывания сирен. Либо там не слышали выстрелы и взрывы, либо решили, что маджаи бьются с крокодилами. Рыба и останки птиц могли привлечь зубастых тварей.

Барка неспешно пересекала Реку. Лекарь перевязывал раненых, Амени с парой добровольцев хлопотал над припасами, взятыми в сарае, Мерира и трое других командиров групп делили захваченные боеприпасы и «сенебы». Теперь каждый мой боец был при оружии, и недостатка в гранатах и «финиках» не ощущалось. Благословен Амон! До Цезарии боеприпасов хватит!

Подозвав Хоремджета, я зашагал на корму, где мои вестовые стерегли пленника. Тутанхамон его осмотрел; он не был ранен, на теле – ни синяка, ни царапины, а кровь на одежде принадлежала не ему. Я давно знал, что ловкачи из Дома Маат обладают редким искусством подставлять чужую шкуру под пули и клинки. Хуфтор – чтоб ему Анубис кишки вывернул! – тоже из таких, первый лишь в борделе и на пьянке.

Оглядев пленного, я молвил:

– Имя, чин и должность. Будешь врать, павиан, отправишься к крокодилам.

– Ранусерт, жрец-инспектор из Руки Гора, старший над чередой маджаев, – раздалось в ответ. – Не убивай меня, князь… – Ранусерт рухнул на колени. – Не знаю твоего почтенного имени, но простираюсь ниц и целую прах под твоими ногами! Да будешь ты благополучен, и супруга твоя, и дети, и достойные родители! Пощади, светлый князь, и я стану носить опахало над ничтожнейшими твоими слугами! Опахало, табурет, кувшин с вином! Все, что прикажешь!

Надо же, подумал я, второй раз за последние дни меня называют князем! Сначала Хайло, теперь этот червь… Пожалуй, стоит выпросить у римлян звание патриция. Был я Хенеб-ка, а стану Хенной Бруцием Карром…

Эта мысль меня развеселила. Ранусерт воспринял мою ухмылку как знак расположения, оскалился было в ответ, и я велел Хайлу дать ему по шее. Чтобы жрец-инспектор напрасных надежд не питал.

– Что вы делали в селении? Ты и твои шакалы?

– Секретное задание, мой господин… – Было заметно, что он готов выложить все секреты Дома Маат, Дома Войны, а заодно и дворца фараона. – Очень секретное…

– Но не настолько, чтобы ты не поведал о нем светлому князю?

Ранусерт стукнулся бритой башкой о палубные доски.

– Клянусь Амоном, владыка, я знаю немногое! Семь дней назад налетели отродья Нергала и разбили дорогу у Пи-Мута, пристань и грузовые барки. А та дорога – секретная, возят по ней камень из Восточной пустыни, грузят в Пи-Муте на барки и переправляют на западный берег. Хороший камень! Такого нет ни за Вторым порогом, ни за Третьим!

– Наш, – сквозь зубы пробормотал Хоремджет. Давид с Иапетом согласно кивнули, а Хайло, ухватив пленника огромной лапой, встряхнул его как мешок с пшеном.

– Дальше, – велел я.

– Слушаю, князь, твое повеление! После налета убрали мусор с дороги, засыпали ямы, отстроили пристань, доставили барки, – зачастил Ранусерт. – Мне, недостойному, было приказано охранять дорогу и суда.

– Ну и охранял бы, лысая вошь! На нас-то что попер? – рявкнул Хайло, но, поймав мой недовольный взгляд, опустил голову. – Прости, воевода… вырвалось…

Ранусерт снова ткнулся лбом в доски. Рядом с судном вынырнул крокодил. Зубы в его разинутой пасти располагали к откровенности.

– Стражи схватили твоего человека, князь… Амон велик! Что мне было думать? Явный злодей… рожа – воровская, оружие – ассирское… Я пригрозил ему пытками, и он сознался, что грабит могилы с целой шайкой, и что приятели идут за ним, желая перебраться через Реку. Сказал, их будет десять.

«Я им сказал… сказал…» – вспомнился мне предсмертный шепот Руа. Сейчас он перед судом Осириса, и я подумал, что у владыки царства мертвых – трудная задача: оправдать Руа или покарать. С одной стороны, был он мошенником и вором, а с другой, сражался за свою отчизну, рубил камень под бичом халдея и погиб, пожелав спасти товарищей. Что перевесит, добро или зло?.. У Осириса другой закон, чем у земных царей, и смертным его не познать. Мы лишь надеемся, что справедливость, которой нет на земле, в руках благого бога.

Ранусерт, скосив глаза на крокодила, продолжал бормотать:

– Твой человек виновен, виновен… Сказал бы он мне, что идет высокий князь с храбрым воинством, я бы убрался с твоей дороги. Я бы ушел, клянусь Исидой-матерью! Кто я такой, чтобы становиться на твоем пути? Но твой человек солгал, и я поддался искушению… не всякий день можно поймать шайку злодеев и заработать бляху за усердие…

– Западный берег близок, – произнес Хоремджет, переглянувшись с Иапетом и Давидом. – Что ждет нас там, семер?

Он напомнил мне о скором будущем. Что могло быть важнее?

– Моего сотоварища, убитого тобой, судит Осирис, и нечего болтать о нем, – молвил я. – Стоит ли таскать песок в пустыню! Скажи мне лучше, кто охраняет западную пристань и велик ли этот гарнизон?

– Маджаи, князь, там стоят маджаи, такой же отряд, как у меня, – послушно ответил Ранусерт. – Если позволишь, господин, я пойду к ним и прикажу, чтобы тебя пропустили. Я готов это сделать, клянусь Исидой! Пусть я останусь без погребения, если лгу!

Он мог обещать мне пелены Осириса и перья из хвоста Гора[33] – такой ужас испытывал жрец-инспектор перед крокодильей пастью. Я бы на его месте боялся другого – ножа за поясом Иапета. Как гласит пословица древних, от льва можно скрыться в воде, от крокодила – на суше, от носорога – на дереве, а вот от человека никуда не убежишь. Особенно если этот человек – ливиец.

Но был у меня еще один вопрос, так что Иапетову ножу пришлось подождать.

– Скажи, Ранусерт, для чего возят камень на западный берег?

Глаза жреца расширились. Он тихо прошептал:

– Тайное дело, князь, такое тайное, что в Доме Маат немногие слышали о нем… Вроде бы возводится нечто в Западной пустыне – говорят, по приказу владыки нашего, жизнь, здоровье, сила! Я думаю, фараонова усыпальница…

Скорее какой-то военный объект, решил я. В этом случае все объяснялось, все становилось по местам: налет ассиров был разведкой боем, и их десант рыскал сейчас по пустыне, чтобы найти и уничтожить тайное строительство. А в пустыне нет другой дороги, кроме как от оазиса к оазису… Не наткнуться бы на ассирийских псов!

Я повернулся к Хоремджету.

– Прикроешь высадку с командой Рени. Мерира, Левкипп и Пианхи пойдут следом. Нас не ожидают, атака должна быть скорой и внезапной.

– Слушаюсь, чезу.

– И еще, знаменосец… Свидетели нам ни к чему.

Он кивнул, вскинул руку в салюте и удалился.

Полоса воды между судном и западным берегом делалась все уже, и я различал силуэты каких-то строений и темный прямоугольник пристани, вдававшийся в Реку. Странно, но там не было огней. Патрульные обычно ходят с факелами или с фонарями… Может быть, перепились и спят?.. Маджаи – не солдаты, служба у них проще, пива больше, а то и другое располагает к лени.

Двигатель смолк, барка мягко коснулась пристани, и темные фигурки вмиг затопили берег. Разворачиваясь цепью, они ринулись к строениям у воды, таким же тихим, как лежавшая за ними пустошь. Я проследил за ними взглядом.

– С этим что делать, семер? – спросил Иапет, кивнув на пленника.

– Он был правдив. Пусть умрет быстро и без мучений, – сказал я и спрыгнул на доски причала.

За моей спиной раздался предсмертный хрип.

33

Осирис, владыка загробного царства, изображался в виде мумии в пеленах. Священной птицей Гора и его инкарнацией являлся сокол.