Далекий Сайкат - Ахманов Михаил Сергеевич - Страница 34

«Вспомнила седую старину! Может, Наполеон и Юлий Цезарь тоже резали кни’лина, а Чингисхан помогал? – буркнул командор. – Сучка совсем невменяема!» Тревельян готов был согласиться с ним – похоже, жрица-психолог тронулась разумом.

– Откуда столько злобы? – сохраняя спокойствие, поинтересовался он. – Во-первых, мы воевали не с похарас, а с кланом ни, и, во-вторых, это было давно. Очень давно, но я знаю, что кни’лина тоже убивали наших людей, жгли наши города и уничтожали наши святыни. – Он сделал паузу и закончил: – Думаю, лучше не пересчитывать наши и ваши погребальные кувшины, заполненные в древности, а разобраться с теми тремя, что стоят у нас под носом.

Зенд Уна поднялся и сунул руку за пазуху. Как все кни’лина, он был в сайгоре, обтягивающем рабочем комбинезоне, и слева, повыше пояса, что-то у него подозрительно оттопыривалось. Для излучателя предмет выглядел слишком небольшим, а вот для лазерного хлыста или парализатора – в самый раз.

«Будь осторожен, парень!» – раздался ментальный шепот Советника.

Чуть пошевеливая спрятанной рукой, лингвист задрал вверх подбородок. Его узкое, типичное для кни’лина лицо было преисполнено решимости.

– Мы не можем принять версию землянина, ибо, как заметил Третий Пилот, она не объясняет важные факты. Прав он в одном – каждый из нас под подозрением. Поэтому я сам пошлю сообщение по дальней связи и проведу расследование.

– По какому праву? – приподняв брови, холодно осведомилась Вторая Глубина.

– По праву нового координатора этой экспедиции!

– Ты – координатор? А почему не Первый Курс?

Физиономия Зенда Уна передернулась. Такая игра лицевых мышц была для человека-землянина почти невозможной – рот растянулся, глаза словно поехали вниз, мелко затряслись щеки и ноздри. Тревельян понял, что это, как и хлопок в ладоши, признак крайнего раздражения – вероятно, едва контролируемого гнева.

– Почему не Первый Курс? – хрипло повторил лингвист. – В самом деле, почему? – Он замолчал на секунду, вернув лицу выражение бесстрастия. – Я не буду говорить об очевидном, о том, что здесь я третий по рангу, что по решению Хорады экспедицию должен возглавить похарас, и даже о том, что Первый Курс в числе троих подозреваемых в гибели Джеба Ро. Есть более веские причины, и ты их знаешь, женщина ни! Ты знаешь наверняка, а я и кое-кто еще – мы догадываемся! У нас ведь тоже есть глаза! – Зенд Уна визгливо расхохотался. – Тварь с Тоу – координатор! А почему тогда не этот мшак? – Он кивнул в сторону Тревельяна. – Воистину прав был Йездан, сказавший, что жизнь – смех полоумного в пустоте!

Первый Курс медленно поднялся. Поза его была расслабленной, и казалось, что он ничем не угрожает лингвисту. Его серые глаза застыли и потускнели, сделавшись парой оловянных пуговиц.

– Ты оскорбил меня, Зенд Уна.

– Подобного тебе нельзя оскорбить. Ты…

Курс прыгнул – странно прыгнул, не присев, не согнув ног, а оттолкнувшись ступнями от пола, как прыгают в невесомости. Его подушка была неподалеку от Ивара, а чтобы добраться до Зенда Уна, биологу пришлось бы пересечь весь зал. Верно истолковав намерения Курса, Тревельян прыгнул почти одновременно с ним и, в который раз прокляв свою беспечность – где ты, кожа! – обрушился биологу на спину. Против ожидания тот не упал, даже не споткнулся, а лишь повел плечами, отшвырнув Тревельяна прямо на Вторую Глубину. На миг Ивар ощутил, как под пальцами вздулись чудовищно сильные мышцы, и в следующий момент его голова врезалась в бедро женщины, а сам он, перекувырнувшись, очутился у нее на коленях. К счастью, шейные позвонки выдержали, и бедро у Второй Глубины оказалось крепким и упругим.

У биолога все же случилась заминка – достаточная, чтобы Зенд Уна выхватил из-за пазухи голубоватый жезл и направил его на атакующего. Оружие – а Тревельян не сомневался, что это оружие – не походило на лазерный хлыст, парализатор, игломет, молекулярный деструктор или что-нибудь в этом роде, но Первый Курс без звука рухнул на пол. В это мгновение у Тревельяна заломило в висках, глаза застлало темной пеленой, но, сквозь надвигавшееся беспамятство, он услышал короткий, похожий на рыдание стон Второй Глубины и крики остальных пяти кни’лина.

Неприятное чувство прошло почти сразу же – видимо, Зенд Уна отключил свой жезл. Затем, высоко подняв его и не обращая внимания на неподвижного биолога, он произнес:

– Вы знаете, что это такое – палустар, Жезл Власти, который выдается лишь Очам Хорады и применяется ими в исключительных случаях. Ньюри Джеб Ро и ньюри Первый Лезвие были поставлены в известность, что в этой экспедиции есть надзирающее Око, что им являюсь я, и что они оба – под контролем Хорады. Эта экспедиция слишком важна для нас, чтобы ее погубили дрязги между ни и похарас! Речь идет о галактическом престиже нашей расы, который земляне постараются принизить – в чем лично я не сомневаюсь! И потому, по праву представителя высшей власти, я возлагаю на себя функции координатора. Возражения есть?

Мертвая тишина была ему ответом. Со своей позиции (его голова и плечи все еще покоились на коленях Второй Глубины) Тревельян видел, что кни’лина испуганы – все, даже гигант ботаник и склочная жрица. В общем-то Хорада, нечто наподобие конгресса кланов, где заправляли ни и похарас, могла считаться высшей властью с большой натяжкой, так как ее решения имели рекомендательный характер. Но кажется, подумал Тревельян, есть у этого органа особые полномочия, либо они даруются сотрудникам Хорады в особых ситуациях. И полномочия эти широки – достаточно взглянуть на лица кни’лина и неподвижное тело Первого Курса!

– Возражений нет, – подвел итог лингвист. – Завтра, после периода сна, мы проведем погребальную церемонию. Слугу можно сжечь сейчас – ты, жрица, проследишь за этим. В ближайшие дни я вызову каждого из вас в свою лабораторию для допроса, но сначала мне нужно ознакомиться с сайкатскими записями и решить, есть ли в них что-то полезное для расследования. – Он метнул взгляд на Тревельяна. – Ты сказал, они уже в памяти станции? Я проверю.

Брезгливо обогнув тело Первого Курса, Зенд Уна приблизился к барьеру, забрал кристаллы и контейнер с гипноглифом и быстро вышел из зала собраний. Остальные, подавленные, мрачные или перепуганные, как Ифта Кии, потянулись следом. Но Вторая Глубина продолжала сидеть, и Тревельян внезапно понял, что пальцы женщины прячутся в его густых волосах – то ли она хотела их погладить, то ли ощупывала наголовный обруч.

– Прости, ньюри, – произнес он, по-прежнему не двигаясь. – Не по своей воле я нарушил твое коно.

– У всех ваших самок такая шерсть на голове? – вдруг спросила генетик. – Такая же мягкая и длинная?

– Гораздо мягче и длиннее, чем у меня, – ответил Ивар, решивший ничему не удивляться. – Они бывают ночного, утреннего и дневного цвета, а еще первого лунного с золотистым отливом. Некоторые носят вечерний и второй лунный цвета, но это не природные оттенки, это уже искусство наших дизайнеров обличья. Что они творят с волосами! Башни, короны, морские волны, птичьи гнезда и…

– У меня нет этой шерсти на голове, – прервала его Вторая Глубина. – Должно быть, я кажусь тебе очень уродливой?

– Отнюдь, – сказал Ивар и повторил после недолгого раздумья: – Отнюдь! Для женщин кни’лина отсутствие волос естественно и никак не может выглядеть уродливым. Даже наоборот, есть в этом нечто новое и интригующее… Однажды я уже признался, что потрясен твоей красотой, и могу повторить это снова.

Она пошевелилась. Теперь затылок Тревельяна, охваченный обручем, лежал на ее бедре, а щека касалась упругого живота. Он видел, как потемнели серые глаза женщины.

«Клюнула, – прокомментировал командор. – Однако не забывай, что эта баба – ведьма. Присоединишь к своей коллекции?»

«Придется, – мысленно отозвался Тревельян и, словно оправдываясь, добавил: – Не ради личных нужд и удовольствий, а исключительно по служебным делам. Лишняя информация, знаешь ли, на полу не валяется».