Крысолов - Ахманов Михаил Сергеевич - Страница 43

В самом деле – при чем тут я? Ни брат, ни сват, ни друг… сосед, десятая вода на киселе… в лучшем случае – приятель… Ну, распивали иногда бутылку, одалживались по мелочи… ну, гостил он на моей фазенде… И что с того?

Внезапно я понял, что все зависит от точки зрения. Я, Дмитрий Хорошев, доподлинно знал, что ничего серьезного, глубокого и доверительного нас с Арнатовым не связывает; но мог ли я вложить свое знание и свою убежденность в чужие головы? Разумеется, нет. Эти чужие головы мыслили логическими категориями и оперировали фактами, не вдаваясь в их психологическую подоплеку, в соображения духовной близости или ее отсутствия, в тайные течения души, в водовороте коих рождаются симпатия, сердечная склонность и любовь… А зримые факты бывают так обманчивы! Люди могут контактировать годами, оставаясь в рамках приличий, и кто поймет, что за внешней канвой дружелюбия и приязни таятся жуткие монстры – ненависть, злоба и зависть? Или пылает алый цветок тайной любви…

Я обратился к фактам и признал, что они весьма и весьма подозрительны. Мы с Сержем были одних лет, из одного и того же социального слоя: оба – ученые, мечтавшие сделать карьеру, а это предполагает множество общих тем: аспирантура, диссертация, защита, научные сплетни и байки, руководители и шефы, женщины, наконец… Мы оба уважали литературу – я, правда, предпочитал справочники и словари, а Сержу были милей детективы. Мы оба трудились в закрытых конторах и шли ноздря в ноздрю – в том, что касалось степеней и должностей, диссертаций и публикаций; значит, не было повода для тайной зависти. Мы не чурались взаимных услуг, а иногда пускались в откровенность – к примеру, я мог бы припомнить по именам двух или трех девиц, к которым Сергей был очень неравнодушен… А главное, он гостил неделями на моей фазенде и, как говорится, догостился… Пожалуй, ознакомившись с этими фактами, любой подумал бы, что Дмитрий Хорошев и Сергей Арнатов – друзья не разлей вода, а значит, Хорошев – поверенный всех тайн Арнатова, его вероятный сообщник и очевидный наследник… Дьявольщина! До чего же хорошо я подходил на эту роль!

К тому же я и в самом деле был сообщником и наследником. Сообщником – потому что пустил Сергея к себе на дачу, то есть предоставил ему укрытие; наследником – ибо владел сейчас шестью амулетами, похищенными Сергеем. Факты были именно таковы, и если остроносый Иван Иваныч до них доберется, то легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем мне доказать свою невинность, неведение и непричастность. Говоря без гипербол и метафор, я был бесспорным претендентом на камеру в Крестах.

Нельзя сказать, чтоб эта перспектива меня не взволновала. Обеспокоила, и даже очень! Пришлось напомнить самому себе, что крысоловы ловят крыс, а не наоборот. И если я хороший крысолов, с чувством самоуважения и профессиональной гордости, то должен – просто обязан! – расставить ловушки, рассыпать приманку и яд, а после, когда оприходую трупы, замуровать каждую дырку и щель, добавив к песку и цементу побольше битого стекла.

Эта аллегория меня вдохновила. Я уснул и увидел сон: огромный белый лист с моей воображаемой схемой, только во всех прямоугольничках и овалах нет ни надписей, ни вопросительных знаков, ни имен, ни обозначений ведомств и команд. Зато из них подмигивали, кривлялись и насмешливо скалились фигуранты моей детективной истории. Я тоже подмигнул им и нарисовал внизу листа большую прочную клетку с гостеприимно распахнутой дверцей.