Оглянись – пришельцы рядом! - - Страница 47

47

Но это такая же гипотеза, как высказанная Мэлори, а поиск истинных ответов и создание теории, раскрывающей Великую Тайну Бытия, – дело грядущего. Я полагаю, что именно этим в первую очередь займутся наши потомки, ибо лишь то общество, которое руководствуется подобной теорией, может считаться зрелым, осознающим свои цели и предназначение.

Есть по крайней мере два момента, инициирующих такие исследования:

1. Необходимость подтвердить или опровергнуть существование Бога. По мнению Стивена Хокинга, с этой проблемой можно разобраться только на основе теории, объясняющей все аспекты строения Вселенной. «Какое место в ней займет Создатель?» – спрашивает Хокинг. И сам же отвечает: «У него нет места» [25]. Замечу, что Хокинг не единственный гений современности, который хотел бы прояснить все вопросы, связанные с Творцом. Естественно, любая серьезная попытка такого рода относится к штурму Тайны Бытия.

2. Достижение пределов познания. Мысль о том, что этих пределов не существует, что научный прогресс безграничен, по меньшей мере наивна. Я согласен с Хорганом, который пишет в [25], что «конечным пределом науки является не космос, а разум». Не в космосе, не в микромире и не в других реальных сущностях проходит рубеж, за который нам не дано шагнуть, а в нашем мозге, возможности которого не беспредельны. Несомненно, будет найден способ повысить «мыслительную мощь» за счет прямого контакта с искусственным интеллектом, но сознание своей ограниченности подтолкнет к более радикальным решениям – к той трансформации в «нейтринное божество», о которой мы говорили выше. Расширение дара к познанию – вот та причина, по которой люди, если не все, то многие, могут отринуть свою человеческую сущность.

Распад семейных связей

Со временем человек привыкает ко всему. Сегодня нас шокирует мысль о потере своих драгоценных телес, о превращении в разумное плазменное облако или иную сущность, завтра это кажется возможным, а послезавтра – вполне естественным. Сегодня женщины считают, что выносить ребенка и родить его – их право и священная обязанность, но по прошествии сотни лет это уже не так очевидно, а через тысячу кажется дикостью. За примерами таких метаморфоз далеко ходить не надо: на наших глазах свершается распад семьи и семейных связей. В западных странах, то есть в наиболее богатом и технологически развитом обществе, это уже никого не удивляет.

Тысячелетиями, с начала исторических времен и до двадцатого века, существовала патриархальная семья, общность десятков, а иногда и сотен человек, где каждый член семьи обладал многочисленными вертикальными и горизонтальными связями – со своим поколением, а также со старшим и младшим. Масса ближних и дальних родичей, обильное потомство у семейных пар, признанный глава клана, в чьих руках сосредоточено владение имуществом, а значит, реальная власть – вот ее особенности. Такая семья в наше время разрушена, о чем говорят статистика разводов, ослабление родственных связей и малое число детей. На смену патриархальной семье пришла семья современная, небольшая, включающая, собственно, двух супругов и их прямое потомство, причем дети считаются членами семьи примерно до 18–20 лет, а затем уходят, чтобы основать собственные семьи. Еще одна деталь современных семейных отношений – простота разводов. Едва ли не половина людей за свою жизнь вступает в брак дважды, трижды или большее число раз, что можно считать последовательной полигамией.

Но в своей глубинной основе семья еще не претерпела значительных перемен. Если не касаться физиологии и сферы чувств (любовь, взаимное уважение супругов, сексуальное удовлетворение – что, кстати, не требует оформления в виде брака), семья по-прежнему базируется на двух факторах. Первый – владение имуществом, в той или иной степени общим для супругов и их детей-наследников. Второй обусловлен тем, что семья является самой мелкой ячейкой общества, а семейная граница – последней линией обороны человека в окружающем мире.

Вообще говоря, таких оборонительных рубежей насчитывается немало. Во-первых, граница своего народа, языка и страны, отделяющая нас от чужих народов, стран и языков; во-вторых, покровительство власти, государства и закона, которые охраняют нас внутри национальной общности; в-третьих, ареал социального класса – общности людей примерно такого же, как у нас, имущественного положения, образования, культуры; в-четвертых, сфера профессиональных интересов; в-пятых, родственники, друзья, знакомые, соседи; и, наконец, в-шестых, мельчайшая ячейка, семья. Граница семьи – это оборона против всех: против друзей, родственников, соседей, коллег по работе, собратьев по классу, против давления власти и подозрительных иностранцев. Кроме того, семья – защита от одиночества.

Нужда в такой обороне вызвана несовершенством нашего общества, наличием в нем конфликтов, указанных в главе 7. Что же именно защищает семья – вернее, юридический институт брака? Это давно и хорошо известно: не любовь и светлые чувства, которые не нуждаются в защите, а в первую очередь свое имущество. Данный вывод, сделанный мыслителями древности, и классиками марксизма, и буржуазными социологами, кажется мне совершенно ясным. Его подтверждают законы, традиции и обычаи наследования, принятые во всем мире.

Но если в счастливом изобильном завтра имущество потеряет свою ценность, если не станет власти, исчезнут понятия «свой» и «чужой», если обороняться не от кого, то зачем семья? Тем более, что любовь и секс возможны без физического контакта. Так, во всяком случае, считает Фредерик Пол, а к его мнению стоит прислушаться – в когорте фантастов-футурологов Пол не последний человек.

«Поднявшись к трехсотому ярусу Башни, я изучил экспозицию. Час разглядывал, не меньше, гуляя по залам с высокими сводами; кукол в них не счесть, а я – клиент разборчивый. Были там маленькие и покрупней, рыжие, блондинки и брюнетки, с желтой, розовой и смуглой кожей, тощие и пышные, с разнокалиберной кормой, грудями и остальным хозяйством, с имитацией пупка, с раскраской и с татуировкой. Черные тоже нашлись, и мне не соврали: правда, спецзаказ! В ГенКоме черных лепят без затей, меняя при клонировании пигментацию кожи, но эти были натуральными: волосы колечком, губастые и плосконосые. Сразу виден редкий генетический материал, какой, пожалуй, только в Африке и остался.

Я выбрал рыжую с зелеными глазами и одну из черных, стройную, высокую и в теле. Рыжая умела ахать и хихикать и обошлась мне в две монеты, а черная – так в целых пять! Но стоила того. С ними я позабыл о Джизаке и щеляках, убитых мной, которых, надо полагать, уже перемололи на компост. Забыл и о времени. Чтобы забыть, монет не жалко; монеты – прах, а вот дурные мысли… Лучшее средство от них – широкая постель и пара одалисок плюс «веселушка» или еще какая оттопыровка… ну, хорошая еда, приятели, беседа… Еще бы ребра посчитать кому-нибудь или заехать под дых…»

Михаил Ахманов «Среда обитания»