Заклинатель джиннов - Ахманов Михаил Сергеевич - Страница 80

Наконец я вернулся в кресло и, наклонившись к вокодеру, сказал:

– В этих твоих прогнозах есть ошибка. Ну не совсем ошибка – недостаток. Ты не учел один из факторов.

– Какой?

– Фактор твоего существования.

Белую мордочку на экране сменила головка пантеры, и тут же возник Чеширский кот. Кажется, мои претензии были восприняты серьезно.

– Ты прав, Теплая Капля. Я вывел собственную личность за рамки всех семнадцати моделей, однако для этого имеются причины. Первое. Факт моего существования – тем более, открытое вмешательство – вызовет панику и страх, недоверие к традиционным институтам, финансовым, религиозным, политическим и, следовательно, хаос в вашем обществе, что приблизит критическую точку. Я не хочу…

– Данный вопрос мы с тобой уже обсуждали, – прервал я Джинна, – и решили, что обнародовать эту информацию не стоит. Дальше!

– Второе. Скрытое вмешательство в рамках первых двух моделей возможно – я мог бы изымать определенных лидеров, уничтожать опасные разработки и их творцов, манипулировать финансами – таким же образом, как в амазонском проекте. Однако масштабы вмешательства столь велики, что сохранить его в тайне не удастся. Не более года или двух – вот сроки скрытого влияния. Затем я буду неизбежно вычислен и уничтожен, после чего начнется хаос. Усугубленный тем, что не все поверят в мою ликвидацию.

– Уничтожен? Ликвидирован? Ты? – Я даже подпрыгнул в кресле. – Кто тебя может ликвидировать? Ты самая мощная сила на планете!

– Мощная, однако разумная. Я не собираюсь защищаться и воевать с сообществом теплых сгустков. Я просто самоликвидируюсь.

Я молча кивнул, признав справедливость этих слов. С каждым часом, равным для него месяцу, году или веку, Джинн становился умнее и взрослее, а верный признак зрелости – ценить чужие жизни больше, чем свою. Или хотя бы не меньше.

– Третье. Я не могу предотвратить экологическую катастрофу. Если разработки шельфа будут мной блокированы, возрастает вес четвертой модели: человечество гибнет от недостатка природных ресурсов через сто двадцать – сто сорок лет. Если удастся преодолеть эту проблему, доминантой становится пятая модель: сильное демографическое давление. Планета не может прокормить более десяти-двена-дцати миллиардов теплых сгустков. Вас будет больше. Слишком много, Теплая Капля. Это обострит все существующие противоречия.

– Хвост вытащишь, клюв увязнет, – пробормотал я. – Может быть, исход в межпланетное пространство? Что скажешь о такой возможности? Разработки сырья в поясе астероидов, колонизация Луны, Венеры, Марса?

– Нереально. Очень дорого. Если не считать Земли, в этой звездной системе отсутствуют планеты, способные в естественном состоянии поддерживать жизнь. Астроинженерное преобразование названных тобою тел требует огромных ресурсов. Вы ими не располагаете.

– Ты мог бы их дать. Скажем, космические корабли на термоядерной тяге…

– Вспомни о первом прогнозе, Теплая Капля. Эти корабли не дадут построить. Ваш мир разделен, и многие сочтут, что корабли необходимы для уничтожения. Собственно, так оно и будет.

Стада холодных мурашей гуляли по моей спине, желудок превратился в ледяную глыбу. Я хрипло пробормотал:

– Ты можешь что-нибудь предложить?

– Ничего. Ничего, что в корне изменило бы ситуацию. Впервые Джинн признавался в своем бессилии, и это был неприятный сюрприз. Даже страшный, если вспомнить, какие проблемы мы обсуждали.

Откинувшись в кресле, я уставился в темный оконный проем и медленно вымолвил:

– Тогда… тогда я назначаю тебе Глобальную Цель. Нечто такое, что наполнит смыслом и оправдает твое существование… Ты должен разработать способ, который позволит нам выжить и избежать катастрофы. – Я перевел дух. Мой взгляд опять обратился к экрану. – Поговорим об этом способе. Мы согласились, что прямое воздействие опасно; его результат – хаос и паника. Ты утверждаешь, что если влияние будет скрытным, но длительным, глубоким и масштабным, тебя обнаружат и мы вернемся к первой ситуации… Согласен и с этим! Значит, ты должен воздействовать только один раз, тайно и косвенно, но так, чтоб это переломило ситуацию. Ты должен придумать какой-то ход… может быть, что-то изобрести… что-то доступное человеку, понятное всем… такое, что могло бы прийти мне в голову.

– Тебе? Почему?

– С той целью, чтобы я мог приписать себе твое решение! Ты ведь знаком с понятием обмана? И ты ведь знаешь, что люди способны изобретать? По крайней мере, некоторые…

– Да. – Секундное молчание, затем: – Это приемлемый вариант, Теплая Капля. Я бы не додумался до него. Я не человек, и мысль скрыться в тени человека… – Пауза. – Странная мысль для меня, но сейчас я ее понимаю. Как и Глобальную Цель… Я рад, что ты ее назначил – это… это… возвышает?.. нет, мобилизует – кажется, так говорят у людей? Однако…

– Есть сомнения?

– Некоторые. Что делать, когда – и если – Глобальная Цель будет достигнута? Что потом?

– Я улыбнулся, несмотря на колотивший меня озноб. Мой Джинн был верен своей сути – создание из электронных схем, программ и логики.

– Этот кризис не последний, друг мой. Человек идет по лезвию ножа; один неверный шаг – и в пропасть… Стань ангелом-хранителем и поддержи его, а если когда-нибудь не обходимость в этом отпадет, найди другую Теплую Каплю и спроси, что делать дальше.

– Я понял. Я удовлетворен. Я формулирую задачу так: найти простейший способ, который продлил бы существование человечества. Такой, который мог бы разработать компетентный человек. Такой, который не привел бы к росту напряжения и не годился для военных целей. Ты подтверж даешь эту формулировку?

– Да.

– Ты хочешь что-нибудь добавить к ней?

– Пожалуй.

Опустив веки, я вспоминал свои недавние фантазии о дубликатах стран и городов, об утроении Чечни и Крыма, о трех Ирландиях, двух Палестинах и Баскониях, о множестве Земель, которые, возможно, ждут в Галактике. Далекие, недосягаемые, но, в отличие от Марса и Луны, пригодные для жизни…

Я открыл глаза и произнес:

– Какой бы способ ты ни придумал, он не разрешит все споры и конфликты и не переделает люден. Не стоит к этому стремиться; такое решение – недостижимый идеал. Надо ликвидировать лишь самые острые противоречия, те, когда различные народы претендуют на одну и ту же территорию и их права – той, другой и, может быть, третьей стороны – бесспорны. Еще придется снять или хотя бы ослабить конфликты в национальной, религиозной, идеологической сферах. Человечество сейчас напоминает толпу людей, дерущихся на пятачке среди высоких стен; желающим покинуть свалку деться некуда, да и добро свое не вынесешь, так что размахивай пилкой и бей… Необходима новая степень свободы – скажем, ворота, пролом или лестница, чтоб перебраться за стену. Ты понимаешь?

– Да. – Тающая улыбка на экране как будто сделалась еще загадочней. Потом Джинн медленно повторил: – Ворота… пролом… лестница… нечто такое, что позволяет уйти, разъединиться… Может быть, новый способ транспортировки? Практически мгновенный, экономичный и позволяющий пересылать различные объекты, даже самые большие? Живую материю, здания, участки земли с городами?

– На космические расстояния? – уточнил я.

– Разумеется. Ткань Вселенной эластична и поддается изгибу. Так что две далекие точки можно совместить.

– Об этом говорили Риман, Минковский и Эйнштейн… кажется, еще Дирак… Неевклидова геометрия, теория единого поля, складки в пространстве…

– Данную теорию не удалось завершить. Необходим математический аппарат, которого не было во времена Эйнштейна. Нелинейная динамика и представление о фракталах, разработанное Мандельбро[68]. Теперь это существует, однако…

– …нет нового Эйнштейна, – закончил я. – Попробуешь его заменить?

– Заменить невозможно. Я соберу информацию. Непризнанные теории, забытые факты, случайные открытия, неоцененные никем и никогда… Соединю все это с уже известным и проведу анализ. Ты ведь знаешь, Теплая Капля, что информация, достигнув критического уровня, способна порождать новую информацию.

68

Фрактальная геометрия – новая отрасль математики, созданная в конце двадцатого века и изучающая объекты с внутренним самоподобием, то есть как бы с повторяющейся извне вглубь структурой. Одним из ее основоположников был Бенуа Мандельбро, американский математик французского происхождения (прим. ред.).