Похищение - Арсаньев Александр - Страница 35

Глава восьмая

Я вошла в просторную светлую комнату, в которой стоял небольшой письменный стол, рядом с ним – два венских стула с гнутыми спинками, обитые темно-вишневым бархатом, слева у стены – небольшой кожаный диван, над ним – ручной работы турецкий ковер, у другой стены – широкая деревянная кровать, застеленная покрывалом, в тон обитым стульям и шторам на окнах, расположенных аккурат напротив входа, рядом с дверью – высокий красного дерева шкап, на полу – темный ковер с высоким ворсом. Стены были обиты светло-малиновым шелком, кое-где были развешаны небольшие гравюры. На столе лежали книги, стопка писчей бумаги и стоял малахитовый письменный прибор. В целом, комната выглядела довольно мило, только отчего-то казалось, будто в ней никто не живет. Ощущение это складывалось толи от того, что всюду царил образцовый порядок, то ли от того, что в комнате совершенно отсутствовали какие бы то ни было личные вещи.

– П-проходите, Ек-катерина Алексеевна, – сказал Гвоздикин. – П-присаживайтесь.

Я прошла и села на диван, Гвоздикин присел на один из стульев, он немного помолчал, а затем, словно бы спохватившись, промолвил:

– Извините, Я не сп-просил, к-как у вас со временем? – и в его голубых глазках отразилось беспокойство.

– А что? История, которую вы хотите мне рассказать, требует времени?

– Д-да, д-да, – закивал он головой. – Н-но вы п-поверьте, это очень важно.

– Правда? – я вскинула брови, гадая, что же такое хочет рассказать мне Аполлинарий Евгеньевич.

Честно признаюсь, моего воображения не хватало. Я считала его человеком не слишком сообразительным и даже не очень воспитанным. Словом, я настроилась на то, что господин Гвоздикин сейчас, смущаясь и заикаясь больше обычного, начнет распространяться о каких-нибудь пустяках, поскольку не ожидала от него услышать ничего, хоть сколько-нибудь стоящего. Однако же, время свободное у меня было, да и не хотелось показаться невежливой.

В общем, я настроилась на скучнейшее времяпровождение, сказала, что несколькими часами я вполне располагаю, и приготовилась слушать историю. Но Аполлинарий Евгеньевич меня удивил. Во-первых, он, начав рассказывать, проявил удивительное умение, я словно бы видела все события, о которых он упоминал, воочию. А во-вторых, стоило ему только понять, что я никуда не денусь, он стал говорить медленнее и внятнее и даже перестал заикаться.

Впоследствии я этот рассказ переписала заново, представив его несколько иным образом, т. е. немного отредактировав, но оставив стиль изложения самого г. Гвоздикина, который хоть и не лишен был излишней витиеватости, однако давал полнейшее представление об этом человеке.

Я приехал, начал рассказывать Гвоздикин, как вам уже известно, двадцать четвертого февраля, в понедельник. В народе говорят, что, мол, понедельник непременно неудачный день, а я, хоть во все эти глупости, именуемые народными приметами и суевериями, не верю, однако должен заметить, что с недавних пор, а именно, с того самого понедельника, начинаю к ним прислушиваться. Но это так, отступление. Главное, конечно же, в другом.

Итак, я, прибывши в дом своего богатого и сановитого родственника и супруги его, троюродной моей кузины с материнской стороны, стал свидетелем страшных и трагический событий, которые вскоре и воспоследовали. Не скажу, что я человек умный, многие мои знакомцы таковым меня отнюдь не считают, однако ж смею заметить, что я не слеп, да и не глух. К чему сие замечание, спросите вы. Ответствую – к тому самому, с чего события, имеющие место в моем рассказе, получили свое развитие.

Но, прежде чем приступить, наконец, к самой истории, позвольте мне сделать небольшой экскурс в свою биографию. Уверяю вас, это всенепременнейше влияет на воспоследующие события, а точнее, штрихи моей бесславной биографии во многом эти события и диктуют. Не верите? Скажете, мол, как же это возможно, чтобы какой-то там письмоводитель Гвоздикин имел прямое отношение, а более того, стал причиной похищения отпрыска богатых родителей? Скажете, что такое никак невозможно? И будете не правы. То есть, конечно, к самому похищению, господин Гвоздикин отношения не имеет, и то, слава Богу, только вот, может он иметь отношение к расследованию. И очень даже немаловажное… Но об этом после. Начнем же мы, как и все благовоспитанные люди (благо, что воспитание у нас имеется!), с начала.

Родился я в семье небогатого дворянина Евгения Матвеевича Гвоздикина, служившего по гражданской части в земском суде в чине коллежского асессора и на должности секретаря. Маменька моя, Алевтина Андреевна, происхождение имеет древнее и благородное, не зря ведь состоят в родственных отношениях с князьями Лопухиными. Слава Богу, родители мои живы и здоровы. Только вот я, единственных их отпрыск, совсем уж ни на что не годен (это я так прежде считал). Окончил гимназию, а поскольку средств не имелось, да, признаюсь, и тяги к наукам больно-то не было, то вместо университета пошел я служить. Сдал экзамен на регистратора, папенька похлопотали и устроили меня письмоводителем в известное, должно быть, целому свету Третье отделение. Оно, конечно, деньги небольшие, только вот опять же, престиж. Не в какой-нибудь другой конторе, а в самом Третьем. В общем, служи – не тужи, как народец наш поговаривает. Я и служу. Месяц, другой, третий, радуюсь Божьему промыслу обо мне, рабе Его Аполлинарии.

Только вот, не зря глаголют, что и на старуху бывает проруха. Случилась и со мной такая вот оказия. Затащил меня приятель один в игорный дом. Я в тот день аккурат жалование получил, так вот и ввязался в это дело. А игра, она такая. Переменчивая Фортуна у игроков. Выиграл я в тот день ни много, ни мало, а аж две тысячи. Только говорят, что это новичкам везет. Так и мне, повезло, да только ненадолго. Только я, вдохновленный таким огромным выигрышем, стал ходить в тот дом. Поначалу-то мне, можно сказать, везло большей частью. Проигрыши, если таковые и имелись, то были, как правило, небольшие, так, несколько сотенных, а вот выигрывал я еще пару раз по-крупному. Только недолго мне так везло.

Однажды, уж месяц прошел, как я в тот клуб захаживал, появился там человек один. Так, дрянь человечишка, по всему видать, шулер и плут, только попутал меня и тут бес. Сел я с ним в фараона играть, ну и само собой, стал проигрывать. Играю – и все-то мне не везет. Я уже и всю наличность свою проиграл, уже и в долг успел влезть, а все из-за стола встать не могу, все мне, глупому, кажется, что вот сейчас, еще немного, и повернется ко мне Фортуна – и отыграю я все сразу, одним махом. Только оно, конечно, иначе вышло. Продулся я в пух и прах, как говорят. Проиграл заезжему игроку аж девять тысяч рублей. У меня самого от такой суммы, как только я осознал свой проигрыш, в глазах потемнело. А господин тот, еще и говорит, извольте, мол, Аполлинарий Евгеньевич, расписочку дать, что в течение ближайшего месяца с долгом расплатиться обязуетесь. Я и подписал. А куда деваться-то было? Свидетелей – без счету, все они подтвердить могут, что продулся несчастный Гвоздикин подчистую. И никуда от такого долга не денешься.