Страсти по Марии - Бенцони Жюльетта - Страница 56

– Ах, досада! – ухмыльнулась Франсуаза. – А я-то думала, что смогу выполнить твое последнее желание, предложив любимую тобой забаву! Поглядим, может, со вторым тебе больше понравится...

Сдавленный крик снаружи оборвал ее на полуслове. Мадам де Марей бросилась к двери и получила этой же дверью сильный удар в лицо, и Перан ворвался вовнутрь с окровавленным ножом в руке: он только что перерезал им горло одному из охранников. Замерев на месте и почти не глядя, он уверенной рукой метнул нож в насильника, и нож застрял у того в шее. Позади Перана Мария увидела Эрмину с двумя пистолетами в обеих руках, один из них выстрелил, и второй охранник рухнул на землю. Из левого она собралась уложить и палача, но Мария ее остановила:

– Нет! С ним я хочу поговорить!

– С этим извергом? – изумилась девушка. – Не думайте о нем!

– О нем одном я лишь и думаю. Дай-ка мне твое оружие!

Поднявшись с помощью освободившего ее от пут Перана, она подошла к своей противнице. Оглушенная ударом двери, та продолжала лежать на полу. Какое-то время Мария смотрела на женщину с высоты своего роста, затем презрительно бросила:

– Нам больше не о чем говорить!

И выстрелила, целясь в голову. Лежавшая дернулась в последний раз, больше она не двигалась.

Мария обернулась в сторону человека в маске:

– Снимите капюшон и скажите мне, кто вы такой.

Тот повиновался, открыв немолодое лицо с седеющей бородкой.

– Палач из Нанта, который был вызван и отсутствие которого обрекло мсье Шале на такую ужасную смерть. У меня неподалеку отсюда небольшой кусок земли, здесь я укрывался, там же эта дама меня и отыскала, чтобы казнить вас...

– За деньги, не так ли? – бросила герцогиня. – Поскольку у вас нет никакой причины желать мне смерти.

– Мне было сказано, что вы были причиной той гнусной казни, которая стала и моим кошмаром.

– Поэтому вы и пришли сюда, чтобы со мной сотворить то же самое? – кивнула она, показывая на топор.

– Нет! Это подделка, чтобы никто больше не смог им воспользоваться. А с собой я принес вот это.

И он вытащил из-под плаща широкий меч, который был его привычным орудием.

– Никто не сможет заставить меня пользоваться чем-то иным. А теперь делайте со мной что хотите. Этот пистолет великолепно для этого сгодится...

– Я еще не закончила! Известно ли вам, что хотела сделать с моим трупом эта женщина? Мой труп был бы для нее обременителен.

– Любой труп обременителен, я сказал ей об этом, но она все предусмотрела: вас должны были спалить в печи для обжига, она неподалеку...

– Что ж, вот и место для погребения найдено. Вы вместе с моим верным Пераном, – добавила она, указав на своего кучера, – этим и займетесь. После чего можете возвращаться к себе, поклявшись крестом своего меча позабыть обо всем, что здесь произошло!

– Тут же и клянусь! Спасибо вам!

– И вы ему верите? – воскликнула Эрмина, молча наблюдавшая за происходящим.

Мария обняла ее и расцеловала:

– Да, моя маленькая героиня! Палач делает свое дело, никому не отдавая в том отчета, кроме Господа Бога! Этот же хотел, чтобы я избежала страданий. А теперь объясни мне, благодаря какому чуду вы прибыли столь кстати?

И пока Перан вместе с палачом делали свою работу, Эрмина рассказывала. Она знала Франсуазу и никогда не любила ее, Эрмина находила ее слишком угодливой, слишком слащавой. Она не одобряла новой дружбы герцогини с мадам де Марей и не скрывала этого от своей кузины. Что и стоило ей нескольких довольно чувствительных щелчков по носу от Марии, которые, правда, не изменили ее мнения. Эрмину сразу же насторожила наглухо закрытая карета вдовы, тогда как погода располагала к верховой прогулке. Как только герцогиня скрылась в карете, Эрмина тут же побежала на конюшню, где, к ее удивлению, Перан седлал лошадь. Он тоже не питал доверия к вдове де Марей и собрался проследить за ними.

– Я уговорила Перана взять меня с собой, – продолжала Эрмина. – Дома мне не было равных в погоне по следу любого животного, а стрелять из пистолета я умею не хуже любого мужчины. И на шпагах драться! Ну... почти так же! Я тут же пристроилась за каретой. Кучер, никаких лакеев, маленькое окошко сзади – сделать это было нетрудно. Когда карета въехала в лес, я пошла пешком, как только экипаж остановился, я схоронилась и видела, как вас отнесли в хижину. Слышала я и как дама сказала, что вернется ночью. Тогда-то я пустилась что есть мочи в Тур и предупредила Перана. Я собиралась присоединиться к нему, когда приехал его преосвященство архиепископ. Я, конечно же, сказала ему, что вы отлучились, и думала, что он сразу и уедет, но вы же его знаете – старый прелат невероятно мил, но...

– ...но болтлив. А поскольку он знает и тебя, милая моя кузина, то не испытывал ни малейшего неудобства, когда немного побеседовал с такой вежливой, милой и умной девушкой? – закончила за нее Мария.

– Я была готова отдать что угодно, лишь бы от него отделаться. Я представляла, как кипит Перан на конюшне, но дорогу-то знала я одна, он не мог обойтись без меня. Наконец его преосвященство отправился домой, дав мне перед тем благословение, в котором я очень нуждалась, но уже наступала ночь. Все хорошо, что хорошо кончается, и мы, слава богу, прибыли вовремя... К нашему счастью, ваши стражники что-то увлеченно рассматривали в окно и не заметили нас, даже не услышали нашего приближения! Ну вот и все!

– Не знаю, моя дорогая, смогу ли тебя когда-нибудь достойно отблагодарить! А теперь пора возвращаться... Поехали, но как можно незаметнее!

Пока Перан и его помощница заканчивали свои приготовления, Мария прощалась со старым «душеприказчиком» из Нанта. Он не принял от Марии монет, сказав, что ему уже заплачено, и довольствовался тем, что смог снова взобраться на свою лошадь, обычно помогавшую ему обрабатывать его клок земли.

Труп вдовы был уничтожен в огне, а ее сообщников оставили там, где они нашли свою смерть. Тот, кто их обнаружит, если их, конечно, когда-нибудь обнаружат, решит, что здесь сводили счеты бродяги, благо и выглядели они именно так.

Оставалось лишь добраться до Тура. Была глубокая ночь, ворота города в это время закрывались, но Мария не сомневалась, что заставит их открыть. Она оседлала лошадь Эрмины, та села сзади, Перан на свою, и они двинулись прочь из леса, в котором Мария едва не рассталась с жизнью. Только теперь она смаковала каждое мгновение этой вновь обретенной жизни. В Туре она приказала растерявшемуся солдату со сторожевой башни сходить за офицером или отправиться к епископу и попросить там кого-то для их опознания. Хватило, однако, и офицера.

– Стоит увидеть госпожу герцогиню всего лишь раз, и не забудешь уже ее никогда, – галантно приветствовал офицер Марию. – Надеюсь, с вами не приключилось ничего неприятного? А что с экипажем?

– Мы возвращались от друзей. Взбесилась моя лошадь, пришлось ее убить. Отсюда и поздний час, и наше состояние, вы же видите. Мечтаю поскорее лечь спать.

Одна очаровательная улыбка, и дело решено. Чуть погодя Мария со счастливым вздохом вытянулась на своей мягкой постели. Эрмина помогла ей раздеться, сделать необходимый туалет, но не спешила уходить, а бродила по комнате, то что-то подправляя, то что-нибудь перекладывая.

– Ну что ты ждешь? – спросила де Шеврез. – Иди же спать!

– Не знаю, смогу ли заснуть. Как мы объясним исчезновение этой женщины? Ее ведь начнут искать...

– Ну и пускай ищут! Ее нигде не найдут! Что до меня, все необходимое я сделаю утром.

Утром следующего дня его преосвященство Бертран д’Эшо садился за стол, собираясь завтракать, когда ему доложили о госпоже де Шеврез, и едва последние слова стихли, как она уже стояла на пороге. На голове ее была лихо сидящая фетровая шляпа с султаном из голубых перьев, в руке хлыст, им она нервно постукивала по выглядывающему из-под приподнятой с одной стороны амазонки сапожку. Епископ живо поднялся ей навстречу.

– Что за чудная мысль явиться ко мне к завтраку! – воскликнул он, протягивая ей свои руки.