Мода на умных жен - Арсеньева Елена - Страница 58

И осеклась, даже язык прикусила.

Что она молотит, Господи Боже?! Не просто прикуси, а немедленно откуси себе язык, идиотка! Чуть не ляпнула, что в пять часов она еще была на станции «Скорой помощи» Ленинского района, а Павел и Ашот, как выяснилось, подкарауливали ее, значит, были еще живы…

Да, хороша бы она была, если бы проговорилась об этом! Товарищ Муравьев не выпустил бы ее из своих клешней, уж точно! Живьем бы съел!

Вон уже насторожился:

– Что «в пять часов еще»?

– Светло, – не моргнув глазом, ответила Алена. – Светло еще в пять, их бы кто-нибудь заметил около гаражей.

– Да там такая глухомань, что хоть в полдень проводи массовые расстрелы, никто ничего не заметит! – хмыкнул Муравьев. – Ладно, Елена Дмитриевна, мне некогда тут с вами языком чесать. Если не можете ничего показать по существу, то закончим разговор.

Закончим, закончим, обрадовалась Алена. Ох, какое счастье! И что Муравьев про Галину забыл – тоже счастье!

– Да, кстати… – вдруг сказал Лев Иванович, и у нее снова замерло сердце. – Кстати, насчет алиби!

Всё, кранты!

– Вы вопросик задавали, Елена Дмитриевна, кто подтвердил алиби Лешки Стахеева на момент смерти его жены, – быстро сказал Муравьев. – Так вот отвечаю: его любовница, Юлия Перова, а также ее тетушка, Людмила Мурзина. Они тогда все трое были на квартире у той, клеили ей обои.

– Как? – тихо спросила Алена.

– Что именно – как? – ехидно спросил Муравьев. – Как обои клеили? Да обыкновенно. Знаете, обои нарезаются полосами по высоте стены, если нужно, подгоняются по рисунку, потом разводится клей…

– Спасибо, Лев Иванович, теперь мне все понятно, – быстро сказала Алена и выключила телефон.

Неуместное ерничество Муравьева, которое в любое другое время взбесило бы ее, сейчас оставило равнодушной. Ну еще бы, такое услышать!

Павел и Ашот убиты. Кем? Предположительно, человеком, который спас жизнь Алене.

За что спас? Тайна сия велика есть.

Теперь такой вопрос: спасение Алены стало результатом убийства Павла и Ашота (в том смысле, что человек, который охотился за ними, решил положить на весы своей судьбы не только черный шар убийства, но и белый – нечаянного-негаданного спасения другой жизни) или наоборот – какой-то неизвестный нарочно следил за ними, потому что видел, как Алена села в машину Павла? И предполагал в этом для нее опасность, тем более увеличившуюся, что туда же вскоре прыгнул Ашот. И он ехал за «Опелем», потом, лишь только Павел и Ашот вышли из гаража, напал на них, убил, а затем с легким сердцем спас Алену. И ведь какой предусмотрительный человек! Не просто вывез ее из гаража, открыл машину настежь и дал проветриться, а завез на другой конец города, обрубив таким образом всякие концы, которые могли связать Алену с убийством двоих мерзавцев, притянуть к ней подозрения милиции.

Кто этот человек?

Ни одной мысли нет. Даже гадать не о чем – никаких данных! И при одном воспоминании о нем, при малейшей попытке разгадать загадку становится страшно… Бог ты мой, как же страшно становится Алене! Даже мысли скукоживаются, словно бы сжимаются от страха. И сразу накатывает запах бензина, доводящий до тошноты…

Нет, она не может сейчас думать об этом. Надо срочно прогнать мысли о своем жутком, кошмарном приключении, надо подумать о чем-то другом!

А кстати, есть о чем… И не кто иная, как Галина, подкинула предмет для размышлений.

Так, значит, она была права: связь Алексея с Юлей началась давно, еще при жизни Ларисы Стахеевой. Спрашивается, зачем Алексей врал Алене? Боялся, извините за выражение, оскорбить ее чувства? Да ладно, было бы что оскорблять-то! Все-таки у них не настоящий роман, а как бы боевое товарищество. Или он думал, что Алена может в него влюбиться? Ну и зря он так думал, не пахнет здесь любовью и даже, если честно, дружеским расположением не пахнет. Да и ладно, не очень-то и хотелось. И все равно, он напрасно врал, ведь стоило ей задать неосторожный вопрос Муравьеву…

Что ж, видимо, Алексей не предполагал, что она возьмет да и задаст Муравьеву такой неосторожный вопрос, потому и соврал ей. В самом деле, если бы не ляпнули случайно что-то сначала Иван, а потом и Галина, Алене бы в голову не взбрело проверять слова Алексея. Ладно, это не суть важно, гораздо важнее, для чего он также и Ивану соврал? Ведь тот пребывает в уверенности, будто Алексей впервые встретил Юлю той новогодней ночью, когда какой-то несчастный покончил с собой, а он оказался рядом и вызвал «Скорую»…

Когда какой-то несчастный покончил с собой…

Алена вскочила.

Какой-то несчастный покончил с собой зимней ночью! Ну и что, мало ли ночей, мало ли самоубийц, стоит ли из-за них так нервничать? А между тем ее вдруг холодком пробрало… Как звали парня, о котором ей рассказывал Николай Дмитриевич и который тоже покончил с собой в одну из зимних ночей? Калужанин называл фамилию Лысаковский.

И он работал шофером в художественном музее!

Лысаковский и художественный музей – Алексей и художественный музей; Лысаковский и самоубийство зимней ночью – Алексей и самоубийство зимней ночью…

«Да нет, это совсем разные люди, случайное совпадение!» – твердила себе Алена, но руки уже сами включали мобильник, сами перебирали номера в телефонной книжке.

Бог ты мой, ну что за бестолочь, почему она не записала телефон Ивана!

Как теперь его узнать?

Самое простое – позвонить Алексею и спросить у него…

Ну уж нет!

Галке, может, позвонить?

Вообще это сделать просто необходимо. Бедная Анжелка должна знать о том, какую свинью подложила и еще может подложить ей судьба.

Да, мысль хорошая и благородная.

Алена набрала домашний номер Стахеевых.

А вот фиг вам с вашим благородством! Никого!

Где раздобыть Галкин мобильный телефон?! Ничего не поделаешь, придется звонить Алексею.

– Алло?

– Привет, жених, – сказала Алена, стараясь говорить как можно приветливей, но против воли не могла не думать, где он сейчас: не дома – значит, у Юли. Или у какой-то другой дамы. Или – ха-ха! – у какого-нибудь «Севы». А пуркуа бы, вообще-то, не па, сейчас все в мире вразнос пошло! – Привет, жених, как жизнь?

– Вашими молитвами. – Голос Алексея звучал настороженно. – А что?

– Да ничего, просто интересуюсь. Успели вчера на свою встречу на Пролетарской?

– На Про… А, ну да, успел! – усмехнулся Алексей. – Сначала в пробке застрял – была там на Окском съезде, жуть! Потом чуть в аварию не влетел, но все же успел.

Ну надо же, пробка! Значит, Алене повезло, ведь она ехала по проспекту получасом позднее Алексея и тем же маршрутом, но о пробке и помину не было. Наверное, быстро рассосалась.

– Алексей, я что хотела спросить… Вы мне телефон мобильный Галины не дадите?

– Легко. – Алексей продиктовал цифры. – А зачем, если не секрет?

– Да какой секрет… Просто она спрашивала, какие интересные темочки у меня в голове крутятся насчет культурной жизни нашего города, ну, я обещала подумать и позвонить. А телефон ее записать забыла.

Бо€льшую чухню трудно было вообразить, однако, когда Алексей снова заговорил, у него был такой размягченный, такой блаженный голос, что Алена поняла: он не просто принял оную чухню за чистую монету, но и безмерно счастлив.

– Культурная жизнь города? Моя Галка будет о ней писать? Замечательно, Алена, если бы вы только знали, как я рад! Нет, не просто рад – я буду счастлив, если вы поможете Галине найти свой путь в журналистике. Она работу обожает, но, у меня есть такое ощущение, слишком мечется, разбрасывается: то о наркотиках пишет, то о новых животных, привезенных в зоопарк, то о какой-то светской тусовке… Нет у нее своей темы, индивидуальности. И стиль у нее не выработан, неузнаваем, отчего создается впечатление, будто ее статьи писали разные люди…

«Я вру, что пишу только под псевдонимами. Увижу какую-нибудь симпатичную заметочку – вот, говорю, это я наваляла!» – кажется, так говорила Галина? Неудивительно, что ее отец не может признать стиля своей дочери в газете: ведь там нет ни стиля этого, ни самой дочери!