Мода на умных жен - Арсеньева Елена - Страница 64

Степан немного рассказал мне о его жизни, о его детстве. Якобы при рождении его дважды падала икона Богоматери, а пламя от лампады перебежало на занавеску. Огонь сразу погасили, однако повитуха предрекла:

– К беде великой народился. Станет чернокнижник!

С тех пор даже родители стали смотреть на ребенка с опаской. Мать вскоре умерла, отец Николая не любил. Единственным, кто его опекал, был родной дед – неудавшийся священник, комедиант и, по отзывам соседей, колдун. Он учил внука добывать целебные и «злые» травы, внушал, что можно стать бессмертным или даже воскреснуть из мертвых – были бы подобающие снадобья.

Он верит в колдовство. Это уживается в нем с поразительной технической образованностью. Он не знал о лодке-самолетке, но радостно засмеялся, услышав мой рассказ:

– Воздушный шар для того, чтобы поднять ее в воздух? Нет, я знаю, каков должен быть аппарат, который сделает это. Движущей силой станет прессованный порох, продукты его сгорания. Газ! Давлением газов на дно цилиндра прибор может подняться очень высоко… Наклонением цилиндра достигается и поддержание аппарата в воздухе, и движение в горизонтальном направлении… При двух цилиндрах достигается большая правильность полета и большая устойчивость аппарата… Верна или неверна моя идея, решить окончательно может лишь опыт.

Николашка, я не поняла из того, что он сказал, ни единого слова! Кибальчич взглянул на меня и усмехнулся:

– Женщины… невероятные существа. Для вас цветная тряпка, летающая сама по себе, гораздо более реальна, чем возможность построения воздушного корабля, который будет двигаться с помощью неких физических сил, организованных в строгую формулу! Вы не верите, что так будет? Но кто-то говорил… кажется, Гете: грядущие события отбрасывают тень перед собой. В сказках, которые вы так любите, существует летучий корабль. Возможно, он был некогда. И будет существовать через несколько лет! Можете мне поверить, я ведь изобретаю двигатель для него!

– В сказках, которые я так люблю, существует и ковер-самолет. Он летал без всякого двигателя. Как это происходило?

Черные глаза Кибальчича смотрели на меня странно. Тьма охватила меня со всех сторон.

– Хм, интересная мысль, – проговорил голос, звучащий так же глухо, как должна была звучать сама тьма. – Ковер-самолет может взлететь с помощью преодоления закона всемирного тяготения. Я думаю, здесь все дело в материале и конструкции самого ковра. Я пойму, в чем там дело!

Я вдруг пошатнулась – таким пророческим вдохновением звенел его голос. Он схватил меня за руку…

Потом сказал медленно, с расстановкой:

– Женщины… Я не знаю женщин. Все они любят, чтобы ими занимались и ухаживали за ними. Я не понимаю этого. Да и времени у меня на это нет!

Только тебе могу признаться: я почувствовала себя уничтоженной.

Да нет, я вовсе не увлечена им! В нем нет ничего привлекательного! Но его ум… Мне кажется, некие колдовские силы его одушевляют.

А правда, может ли он заставить летать ковер-самолет?»

Нижний Новгород, наши дни

Она уже почти дошла до дома Алексея, который находился если и не в двух шагах, то всего в двух кварталах от площади Нестерова, как вдруг сообразила, чего именно не хватало в сумке. Да блокнота же! Блокнота, в котором она так четко и стройно выстроила всю схему непоняток и прорисовала план дальнейших действий. Наверное, он выпал из сумки вместе с остальными вещами, а Алена его не заметила. Ну и как теперь дальше жить и работать без блокнота? Да и вообще жалко его – красивый, дорогой, в Париже купленный, аж в самом Лувре!

Алена нерешительно оглянулась, потом шагнула вперед, но все же решила вернуться на площадь. Она была уже пуста – ни студиозусов с пивком, ни мамочки с чудесным карапузиком. Ну а Бубна, понятное дело, давно и след простыл. Только Петр Николаевич Нестеров с прежней задумчивостью смотрел на Волгу.

А вот и скамейка, на которой Алена сидела несколько минут назад… На скамейке пусто, под скамейкой пусто. Вокруг скамейки тоже пусто. И нигде в обозримом пространстве (Алена не поленилась, полазила по газонам) нет ничего, похожего на любимый парижский блокнот.

Понятно, она его сразу не заметила, но заметил кто-то другой, ну и подобрал, что плохо лежало. Вот обидно, она так все стройно выстроила, всю схему действий!

Ну ничего, она ведь не склеротичка беспамятная, как-нибудь обойдется и без блокнота.

– Привет, как дела? – заговорила она, когда «жених» открыл ей дверь. – Ничего, что я к вам вваливаюсь, ни от чего не отрываю?

– Да что вы, Алена, я всегда рад вас видеть. – Алексей положил на тумбу перед зеркалом мобильный телефон, который держал в руках, снял с Алены плащ, осторожно приобнял за плечи. Впрочем, руку тотчас убрал – якобы это просто галантное такое телодвижение было, мол, не подумайте чего-то не того, барышня… – Наше сотрудничество довольно интенсивно развернулось, да? А потом резко пошло на убыль. Впрочем, я вам теперь вроде и ни к чему? Вот сюда, в гостиную проходите.

– Очень миленькая комната! Люблю, когда много картин или фотографий, люблю, когда на стенах нет дурацких ковров! Отличные снимки. Кто делал, вы сами? Немножко похожи на Утрилло.

– Да, я тоже люблю городские пейзажи, урбанистический стиль. Но снимки одного профессионального фотографа. Я не умею снимать, мой предел – «мыльница». Чаю выпьем? Или кофе?

– Если можно, кофе с молоком, хорошо? Я кое о чем хотела спросить… А кстати, что вы имели в виду, когда сказали, что вы мне больше не нужны? Это в каком смысле?

– Ну, вы же предупредили, что вам уже практически все в нашей ситуации понятно, – исподлобья глянул на нее Алексей. – Или вы меня на понт брали? На пушку. Малость блефовали. Но знаете, если вы и в самом деле что-то поняли, наверное, вы мне должны все первому рассказать, ничего от меня скрывать не должны. Я пойду сварю кофе.

– Минуточку. Вы говорите, я ничего от вас скрывать не должна. Но ведь вы тоже со мной не вполне откровенны! Вот, например, насчет этой замужней женщины, ну, вашей подруги, которая ваше алиби подтверждала… Это ведь Юля была, верно? Поймите, у нас с вами не те отношения, мне до вашей личной жизни дела нет, я в данной ситуации для вас как бы консультант-эксперт. То есть лучше, наверное, мне не натыкаться на случаи такого легко проверяемого… притворства.

– Хотели сказать – вранья? – усмехнулся Алексей. – Да ладно, я не в обиде, тем более что и в самом деле наврал. Но вы меня тоже поймите. Юлька, когда мы встречаться начали, совсем малолетка была, только-только в институт поступила. Я стеснялся, скрывал ее от всех, ну и… привык. К тому же в ту историю мне ее совершенно не хотелось впутывать. Я потому только Муравьеву и признался.

– А как вы вообще с Юлей познакомились? – спросила Алена самым нейтральным голосом, на который только была способна.

Интересно, поверит он, что вопрос сугубо деловой? Что в нем ничего личного? Это только бизнес, как говорят в американских киношках. Сейчас ка-ак усмехнется ехидненько…

Алексей нахмурился:

– А что, это имеет такое большое значение? Извините, мне бы не хотелось это обсуждать…

– Да нет, – пожала плечами Алена. – Меня гораздо больше интересует другой вопрос.

– Какой?

– Вы знали Севу Лысаковского?

Интересно наблюдать, как у человека моментально портится настроение… Сейчас Алексея будто порошком «Тайд» постирали, да еще с добавлением какого-нибудь «Доместоса» – никаких красок живых в лице не осталось, скука на такое лицо смотреть! И молчит, как угрюмо молчит!

– Ну, знал, – наконец с явной неохотой выговорил Алексей. – Водитель такой работал в музее.

– А теперь?

– А теперь не работает. Он теперь нигде не работает. С собой покончил.

– Да? Откуда вы знаете?

– Да всем известно было, его ведь музей и хоронил, Сева был человеком одиноким.