Закон военного счастья - Басов Николай Владленович - Страница 61

Потом к их компании прибился Поликарп, усталый до невозможности. Он сразу же принялся высказывать свое мнение Ростику:

– Слушай, ты не мог эти черные треугольники как-нибудь поменьше уродовать.

– Поменьше? – заинтересовалась Ева. – Как это?

– Их же мне восстанавливать приказано. Две машины – еще туда-сюда. А третья – просто невмоготу. Мы уже по три комплекта шин переложили, котлы отревизовали до последней пылинки, а она все равно не летает… Топливо жрет, как верблюд, а не летает.

– В бою я как-то об этом не думала, – призналась Ева. – Просто уворачивалась от них, как могла, и дергалась, чтобы вот ему, – она кивнула на Ростика, – было сподручней отстреливаться.

В кабинет деловой походкой, как Ленин в каком-то фильме, не столько вошел, сколько ворвался Рымолов. За ним, с развевающимися полами пиджака, «стремился» Каратаев. За ними торопливо семенили теща Тамара, Галя и кто-то еще. Ростик вздохнул, ему вся эта деловитость казалась бессмысленной и показной до оскомины.

Председатель сел, повелительно рассадил свою свиту. Потом оглядел собравшихся, кому-то улыбнулся, да так, что очень напомнил того, с желтыми зубами, а иным просто кивнул. Потом резковато, чуть более властно, чем было нужно, приказал:

– Начинаем. Рассаживайтесь, очень мало времени. Город нужно восстанавливать… – Потом увидел Ростика, Кима, Еву и Поликарпа. – Ага, вот и наши герои. Да, герои. – Он еще раз осмотрел собравшихся, словно выискивал, кто будет с ним спорить, но таких не нашлось. – Они спасли не только город, они спасли наше будущее. По крайней мере, на некоторое время.

Кто-то высказался в том смысле, что это коллективная заслуга, но Председатель очень выразительно хлопнул ладонью по столу.

– Нет, особенный вклад Гринева и пилотов – ни с чем в сравнение не идет. Это, дорогие мои, следует сразу понимать и впредь не путать.

Он даже говорить по-человечески разучился, подумал Рост. На каком-то очень уж парадном языке… вещает. Наверное, полагает, так и следует говорить Председателю. А ведь чуть больше двух лет прошло с той поры, когда он был простым профессором с очень осмысленными взглядами на жизнь, на управление человечеством, городом, на необходимость выживания тут, в Полдневье.

– Давайте для начала послушаем доклад нашего главного исполнителя этой операции. Просто чтобы быть в курсе дела.

Рост стал рассказывать. Его попытались прервать, когда он описывал, что сделал Боец, то есть Денис Пушкарев, но Рост на это не поддался, он твердо и очень явственно закончил этот эпизод, прежде чем перешел к последующим. Сражение с черными треугольниками тоже вызвало у аудитории противоположные чувства. Были такие, кто принялся поторапливать его, настаивая на том, чтобы доклад был «короче», но были и такие, что выясняли детали, даже переспрашивали. Особенно этим отличался неизменный Вершигора – бывший главред боловской районной газеты. Ему это как бы по должности полагалось, вот он и старался, задавая кучу вопросов, иногда откровенно «на засыпку».

Рассказывая о сражении со стаями обычных леталок, Рост подробно остановился на малых «горбатых» машинках, их организующей силе. Тут уже заинтересовался сам Председатель, он пару раз попросил Ростика описать поведение и внешний вид этих особых машин, а потом спросил, как Рост в горячке боя до такого открытия сумел додуматься. На миг в нем проявился прежний Рымолов, умный и тонкий собеседник, не зараженный чиновничьими манерами… Но лишь на миг. Потом все стало обычным, многие из сидящих за главным Т-образным столом даже не заметили этих изменений.

– А когда мы «довели» их до Одессы, – перешел к последней стадии войны Ростик, – и остановили, хотя это было совсем непросто, то стали кружить не столько вокруг них, сколько над ними. Они подергались в разные стороны, и некоторые принялись садиться. На земле их уже встречал Дондик и…

– Ага, – отозвался Каратаев, – Дондик, значит, тоже в этом принимал участие?

– Я же говорю, Дондик принялся выволакивать севших пурпурных, выстраивал их в колонну, брал под охрану. Наши ребята, правда, нервничали, были перестрелки, но… Как только мы видели, что на земле что-то не то, то пикировали и подавляли пурпурных всей имеющейся огневой мощью. Это помогало, хотя машин, даже уже сдавшихся, поуродовали немало. Это длилось почти до темноты.

– Когда мы поняли, что не успеваем, – вмешался Ким, – то принялись сбивать их. И они приземлились уже все. Так что очень уж усердствовать нам и не пришлось.

– А сколько пурпурных вообще село? – спросил Рымолов.

– К Одессе мы подвели порядка трех сотен машин, – доложила Ева. – Но потом, из-за их упрямства, побили еще с полсотни. Ну, некоторые машины, как позже выяснилось, они сами перед сдачей поломали… В общем и целом, я думаю, сотни две с гаком обычных леталок у нас теперь имеется.

– Поликарп, – обратился Рымолов к Поликарпу, – прими к сведению.

– Уже работаем, Арсеньич, – тут же отозвался Полик. – Хотя я сам к Одессе еще не выбирался, не успел.

– А нужно, – отозвался недовольным голосом Каратаев. – Понимаешь, чем быстрее это все провернем, тем лучше мы будем подготовлены к следующему налету.

– А следующий налет разве… – Ева растерянно посмотрела на Ростика и закончила совсем невпопад: – Собирается?

– Что значит «собирается»? – удивился Рымолов. – Это вам, Бахметьева, не дождь, чтобы «собираться».

– А почему, собственно, не дождь? – удивился Ростик.

В кабинете мгновенно установилась тишина. Ким осторожно, совершенно незаметно, поглядывая в другую сторону, толкнул Ростика локтем, но тот сделал вид, что не замечает.

– Что вы сказали, Гринев? – поинтересовалась Галя.

– Я спрашиваю, Андрей Арсеньевич, как могло получиться, что эти черные треугольники вообще прорвались к городу? И в связи с этим возникает целая куча других вопросов, например, почему Боловск был до такой степени не готов к обороне?

– Гринев, ты всегда все испортишь, – отозвалась Галя, но ее голос утонул в жестком ответе Каратаева:

– Был бы твой драгоценный наблюдатель на воздушном шаре повнимательнее…

– Ложь, – очень спокойно, даже как-то лениво отозвался Ростик. – Ты забываешь, Каратаев, что перед самой смертью Пушкарева я тоже был на шаре и говорил с ним. Он докладывал об этих черных машинах еще за две недели до налета. Из этого следует, что неправильное решение, которое обернулось разгромом города, исходило отсюда – из Белого дома. Так вот, я спрашиваю, кто ответственен за это неправильное решение?

– Я, по всей видимости, – отозвался Рымолов. – Понимаешь, Гринев, кроме этих черных треугольников, в… подлете не было ничего необычного. Пурпурные уже давно летают к дварам за смолой этих деревьев. Ну, ты знаешь, ты сам и принес эти сведения пару лет назад. И этот полет был почти такой же. Вот я и решил, если мы все равно ничего сделать не в силах, тогда… А получилось плохо. Я это понимаю.

– Но теперь следует не виновных искать, – тут же отозвалась Галя, – а восстанавливать город.

– Не понимаю, – отозвалась своим самым мягким тоном Ева, – почему такое упущение должно сойти с рук?

– Что значит сойти с рук? – взорвался Каратаев. – Вы выбирайте выражения, девушка.

– Если бы я их не выбирала, – улыбнулась Ева, – я бы высказала эту идею совсем по-другому. Только вам, Каратаев, это бы еще больше не понравилось.

– Прекратите, – попросил Рымолов. – Да, решение было неправильным. Мы прохлопали… Но сходить с круга из-за этой ошибки я не намерен. Тебе понятно, Гринев?

– Не очень, – отозвался Ростик. – Но тогда хотелось бы задать и другие вопросы.

Он посмотрел на собравшихся людей, они все смотрели на него не мигая. Некоторые даже привстали.

– Какова должна быть ваша неэффективность, Арсеньич, чтобы вы… «сошли с круга»?

– Когда я решу эту проблему, я тебе сообщу. Персонально. Еще вопросы есть?

– С этим неясно, но пока оставим, – Ростик вздохнул. – Тогда следующая трагедия, возникшая по вине – я повторяю – по вине Белого дома и его… – он мельком осмотрел всех сидящих тут людей, – его чиновничества. Кто послал на две последние машины пурпурных пять наших лодок? Необходимо заметить, что этот вариант уже был отвергнут на совещании, и мы пришли к выводу, что сражаться слабыми антигравами против этих черных – бессмысленно. Я знаю, – продолжил Рост после небольшого колебания, – что на аэродром для отдачи или передачи этого приказа приезжал Каратаев.