Полет над разлукой - Берсенева Анна - Страница 57

Глава 6

Аля перевезла к Андрею вещи на следующий день после того, как мама уехала в Тбилиси. Вернее, он сам их перевез, загрузив в багажник «Опеля».

Пока ехали к Центру по Волоколамскому шоссе, Аля молчала. Она чувствовала, что вопрос ее прозвучит глупо, но не могла не спросить…

– Андрюша! – наконец не выдержала она. – Ты хорошо подумал?

– О чем?

Он остановился на перекрестке и ждал, когда наконец сумеет повернуть стоящая впереди машина с чайником на приклеенной к заднему стеклу картинке.

– О том, что… Ну, что нам лучше жить вместе?

Але показалось, что после этих слов его пальцы, лежащие на руле, стали чуть белее. Правда, других признаков волнения Аля не заметила и поэтому решила, что ей померещилось.

– Да, извини, – сказал он наконец. – Я понимаю, о чем ты. Ведь я тебя даже не спросил…

«Чайник» давно повернул направо, а Андрей не трогался с места. Сзади сердито засигналили машины.

– Дело не во мне… – начала было она.

– Почему же не в тебе? У тебя свои планы, так оно и должно быть.

Андрей говорил спокойным голосом и на нее не смотрел.

– Андрюша, давай поедем? – сказала Аля. – Смотри, джип сзади какой, сейчас он нас просто протаранит.

Машина плавно тронулась с места; Андрей молча смотрел вперед.

– Развернуться? – спросил он наконец.

Аля растерялась. Как-то не так все получилось, она хотела совсем не о том – о его жизни, не о своей… Зачем она только завела этот разговор!

Но как сгладить эту неловкость, она не знала.

– Как хочешь… – чувствуя, что вот-вот заплачет, пробормотала она.

Андрей наконец бросил в ее сторону короткий взгляд.

– Алечка, – сказал он немного мягче, – я же не тот темпераментный товарищ, под пистолетом тебя не заставляю… Я понимаю, чего ты боишься.

– Чего? – удивленно спросила Аля.

Она была уверена, что не боится ничего, связанного с ним. Дело было совсем в другом… Она просто не знала ничего, вот и все! Не знала, надолго ли он приехал в Москву, что делает здесь, когда уедет в Барселону? А может, вообще не уедет… И кто у него там, в Барселоне? Не может же быть, чтобы он жил все это время один.

Эта мысль пришла Але в голову впервые, и внутри у нее все похолодело. Но ведь и не спросишь…

Андрей сказал совсем не то, чего она ожидала.

– Ты боишься, что я стесню твою жизнь? – спросил он, останавливаясь у обочины Ленинградского проспекта. – Что захочу ее по-своему повернуть – так, как мне удобнее? Аля, я буду здесь еще месяц, потом уеду. Ты приедешь ко мне, когда захочешь меня увидеть. Я живу в Барселоне один, и мы с тобой будем ездить друг к другу – жить на два дома. Ничего другого, учитывая твои и мои обстоятельства, я тебе предложить не могу.

Она растерялась, услышав эти слова, сказанные спокойным, ровным тоном. Хотя машина стояла и ему не надо было следить за дорогой, Андрей по-прежнему не смотрел на нее.

– Я не хочу так… – выговорила она.

– По-другому не получится. Я не буду строить в Москве, ты не сделаешься испанской актрисой.

– Нет, Андрей, я не о том! – не в силах больше притворяться спокойной, воскликнула Аля. – Я не хочу это обсуждать! Вот так – спокойно, рационально… Я не могу так об этом говорить – как будто мы с тобой контракт подписываем!..

Он вдруг порывисто повернулся к ней. Невозможно было поверить, что это его голос минуту назад звучал так холодно и бесстрастно.

– Саша моя, Саша!.. Если бы ты знала!.. Думаешь, я хочу так с тобой говорить? Но я тебя чувствую, и я ведь тебя на сцене видел. – Андрей взял ее за руку, заглянул в глаза. – Не бросишь ты все, не уедешь ты ко мне… И что я могу сказать? Какую-нибудь пошлость – что искусство требует жертв или что любовь чего-то там требует? Поедем сейчас, Сашенька, прошу тебя… Месяц у нас во всяком случае есть, а что дальше загадывать?

Аля почувствовала, как он прижался щекой к ее волосам. Он не знал, что сказать, но и она теперь не знала…

– Поедем, Андрюша, – проговорила она наконец, сглотнув тяжелый ком. – Я тебя люблю.

Время, в которое началась их совместная жизнь, было для этого более чем неудачным. Дипломные спектакли в ГИТИСе шли один за другим, их смотрели режиссеры, а таких выпускников, как Аля – с решенной театральной судьбой, – на курсе больше и не было. Так что у всех ее однокурсников будущее зависело от этих спектаклей, и это чувствовалось по атмосфере нервной приподнятости и взвинченного ожидания.

И – время, время! Его не оставалось совсем, даже ночь не предназначалась для отдыха, потому что репетиции уже не умещались в световой день. К тому же предстояли выпускные экзамены: по пластике, танцу, вокалу, иностранному, даже по литературе. О них Аля и вовсе забыла в горячке последних месяцев, а вспомнить пришлось. Особенно об английском, который начисто выветрился у нее из головы.

– Плохую ты себе подругу нашел, Андрей Николаевич!

Аля сидела в гостиной на диване с высокой резной спинкой и, закрыв глаза, прислушивалась к тому, как гудят ноги. Она только что пришла домой и, даже не переодевшись, уже десять минут пыталась прийти в себя, чтобы хотя бы встать под душ.

– Да? – В его голосе слышна была привычная усмешка, а глаз его она не видела. – Отчего такое самобичевание?

– Оттого, что третий день тебя не вижу. Ни о чем спросить даже не успеваю. Что ты делал эти дни? В голове Мольер, на кухне пустота.

Аля не кокетничала и не ждала, что он сейчас с жаром примется уверять ее в обратном. Она знала, что так не живут с мужчиной, так не должно быть. Даже не из-за обеда – но вот именно из-за того, что у нее не оставалось времени на Андрея, и в этом она чувствовала неестественность совместной жизни. Слишком бесстрастно все это должно было выглядеть в его глазах…

Прикосновение его губ к своим она почувствовала прежде, чем услышала голос.

– Ты думала, я этого не знал? – произнес Андрей, наконец отрываясь от ее губ. – Что ты вообще обо мне думала?

Аля открыла глаза, увидела, что он наклонился над нею, опершись рукой о спинку дивана. Его глаза были совсем рядом, и теперь она видела только их – то неназываемое, даже на голос его не похожее выражение, которое заставляло ее забыть обо всем.

– Ох, Андрей, – медленно прошептала она, – ничего я не понимаю… Зачем тебе все это? Мог бы хлопот не иметь. Странный ты человек, непонятный…

– Да-а?.. – так же медленно прошептал он, легко и едва ощутимо касаясь ее губ. – Мо-ог бы… Мы о чем с тобой говорим, ты что-нибудь понимаешь?

– Не понимаю! – тихо засмеялась Аля. – Смеешься ты надо мной?

– Смеюсь, – подтвердил он. – Театр абсурда. Ты что мне говоришь? Какой-то бред. Я и отвечаю… Теперь скажи другое!

– Соскучилась по тебе, – сказала Аля. – Люблю тебя, Андрюша, жить без тебя не могу!

– Вот видишь. А теперь совсем помолчи. Если хочешь, можешь о Мольере думать.

– Не хочу о…

Сердце у нее проваливалось в пропасть во время этой краткой заминки, которой начинался его поцелуй – перед тем как губы его приоткрывались нетерпеливо и страстно.

И все-таки, как бы Андрей ни пытался уйти от разговоров о странности их жизни, не думать об этом было невозможно.

«Не может быть, чтобы его это совсем не угнетало, – думала Аля. – Ну ладно, он привык сам о себе заботиться, но ведь дело не только в этом! Почему он, кажется, даже доволен, что я занята, мало бываю с ним? Потому что ему нравится сохранять независимость?»

Эта мысль не давала ей покоя. Вдруг, мгновенно оказаться в общем доме не с мальчиком, готовым подстраивать свою жизнь под ее, а с мужчиной, в поведении которого она чувствовала непреклонную, не только с обыденными привычками, но с чем-то более серьезным связанную волю…

Аля терялась перед ним, не понимала мотивов его поведения. Единственная мысль приходила ей на ум: Андрей хочет сохранить свою независимость. Поэтому его устраивают и редкие часы вдвоем, и ее занятость, и погруженность в театральные дела.