Ревнивая печаль - Берсенева Анна - Страница 54

– Да напугалася я, – в тон ему ответила Лера.

– Когда пугаются – кричат и глаза закрывают, а ты из пушки палишь, – улыбнулся Саня. – Да еще из чужой – мало ли какой! Разве можно из чужого оружия стрелять? Кто его знает, что на нем висит!..

– Да ведь я и не выстрелила, – с легким смущением в голосе ответила Лера. – Я же его с предохранителя не сняла, только сейчас догадалась.

– Ну и слава богу, – заключил Саня. – Но больше ты так не рискуй, ладно? Конечно, гада такого пристрелить – только польза, но ведь тебе потом сколько неприятностей!..

– Что значит «больше»? – поинтересовалась Лера. – Ожидается продолжение?

Они снова рассмеялись, но теперь Лера заметила, что Саня слегка побледнел.

– А с рукой у тебя что? – вспомнила она.

– Да ничего страшного, – нехотя ответил он. – «Розочкой» чуть-чуть задел, я даже не почувствовал почти. Но что-то крови много.

– Да он же мог вену какую-нибудь задеть! – испуганно воскликнула Лера. – Что же ты молчишь, Саня!

– Да, перебинтовать бы… – согласился он.

Они уже подъехали к церкви на Волоколамском шоссе и встали на повороте у светофора.

– Ты же говорил, что живешь где-то поблизости, – вспомнила Лера. – Тогда, наверное, больницу какую-нибудь знаешь или травмопункт?

– Откуда! – улыбнулся Саня. – Думаешь, я только и делаю, что на улице дерусь? Я уже вышел из этого возраста.

Он произнес это таким взрослым тоном, что Лера едва не рассмеялась.

– Тут детская только поблизости есть, – вспомнил Саня. – Большая такая, туда еще однажды принцесса Диана приезжала.

– Поехали в детскую, – решила Лера. – Показывай только, куда.

Конечно, их вполне могли и отправить из детской больницы, но Лера решила про себя, что не уедет ни за что.

К счастью, народу почти не было в предбаннике приемного отделения, только ожидали кого-то две заплаканные женщины. Лера проскользнула за дверь и тут же увидела молодого коренастого врача в зеленой хирургической рубашке.

– Вы больного не посмотрите? – нерешительно поинтересовалась она.

– Ваш ребенок? – спросил врач. – Что случилось, сколько лет?

– Мой, – кивнула она. – Новорожденный, можно сказать. Руку порезал стеклом.

Она ожидала, что врач разозлится, увидев пациента, но тот только усмехнулся.

– Хороший младенец! Крепенький, – заметил он. – Что ж, пошли, парень. А маменька здесь подождет, – подмигнул он Лере.

Ждать пришлось с полчаса. Потом дверь открылась, и показался Саня в накинутом на плечи пиджаке. Рука его была забинтована и висела на перевязи.

– Вы приглядывали бы за ребеночком, – сказал врач, выходя вслед за Саней в предбанник. – Скажите спасибо, что у нас сегодня ночь спокойная, нашлось время руку ему зашивать. Подрался, что ли?

– Подрался, – подтвердила Лера. – Такой непоседа, сладу с ним нет. Спасибо вам, доктор!

Она хотела предложить врачу деньги и потянулась к своей сумочке, но Саня незаметно придержал ее руку.

– Я заплатил уже, не волнуйся, – сказал он, когда они вышли на улицу. – Хороший мужик. Еще и новокаин вколол, а мог бы ведь и не беспокоиться – заштопать по живому…

– Ну, куда тебя везти? – спросила Лера, когда они выехали за ворота детской больницы. – Домчу с ветерком!

– Домой забросишь? – смущенно спросил Саня. – Пригласил я тебя, называется, в кабак!

Саня жил в похожем на шоколадку доме-»свечке» совсем рядом с Тушинской детской больницей. Лера с трудом пристроила его джип на единственный свободный пятачок рядом с мусорным контейнером.

– Как ты место во дворе находишь для этого танка? – сказала она, выходя из машины.

– Да все же на таких ездят. Ты, может быть… поднимешься ко мне на полчасика, а, Лер? – спросил Саня, глядя на нее ожидающим, чуть исподлобья, взглядом.

– Нет, Саня, – покачала она головой. – Поздно уже, мне пора.

Лере совершенно не хотелось подниматься к нему, снова пробуждать неловкость. Ей была так приятна легкость, которую она чувствовала с ним!

– Я тебя просто так прошу, – вдруг сказал Саня. – Правда, просто так! Жалко сразу расставаться… Посидим совсем немножко еще, выпьем по рюмке за благополучный исход, и я тебя на такси посажу, а?

Невозможно было отказать, когда он так просил и так смотрел исподлобья синими своими глазами, – и Лера кивнула, соглашаясь.

– Черт, и цепочку еще порвали, – сказал Саня уже в лифте. – Чуть ладанку не потерял.

– Какую ладанку? – заинтересовалась Лера.

– Да вот эту. Мода пошла в прошлом году, почти все носят.

Он снял с оборванной цепочки и показал Лере небольшую золотую коробочку с эмалевой иконой Нечаянныя Радости на крышке. Икона была обрамлена бриллиантами.

– И что же все носят в ладанках? – улыбаясь, спросила Лера.

– Ну… Кто что. Кому что дорого!

Лифт остановился на десятом этаже, Саня отпер дверь.

Уже в прихожей Лера поняла, что квартиру он снимает и что живет здесь один: неуютом веяло от этого жилья. Да и мебели почти не было, а та, что была, – была дорогая и новая: огромный кожаный диван и кресло, телевизор «домашний кинотеатр», журнальный столик с наборной мраморной столешницей. На окнах висели голубые жалюзи, но без штор окна казались какими-то беспомощными – как изумленные глаза.

– Просторно как, – сказала Лера, оглядываясь. – Две комнаты здесь?

– Ага, – кивнул Саня. – А я люблю, чтоб просторно. Я в хрущобе вырос, с тех пор тесноту ненавижу. И чтоб потолки высокие.

– Что же тогда в центре не снимаешь?

– Да так… Не хочется особенно светиться, – нехотя объяснил он. – Чем тебя угостить? Может, шампанского выпьем? У меня французское есть.

– Давай шампанского, – согласилась Лера.

Саня принес из кухни стаканы и бутылку шампанского.

– Угостить вообще-то нечем, – оправдывающимся тоном произнес он. – Конфеты вот, «Рафаэлло», да анчоусы, больше ничего.

– Да мы же поужинали, – успокоила его Лера. – Я совсем не голодная.

– Ты в кресло садись, – предложил Саня. – Оно такое удобное, полный кайф! Я в него сажусь, ноги на столик закидываю, видак включаю и сижу, как американец.

Лера рассмеялась и села в кожаное кресло. Для себя Саня притащил какую-то странную штуку, похожую на большой надувной мяч, и уселся на этот непонятный предмет, бросив его рядом со столиком. Предмет тут же принял форму небольшого кресла, «повторив» Санину позу.

– Хорошая штука, – заметил Саня. – Это тоже кресло такое. Я его в «Магазине на диване» по телевизору заказал.

Снова он говорил то, что мог бы говорить любой его ровесник, воспитанный на телерекламе, американских блокбастерах и попсовых дискотеках. И снова, непостижимым образом, налет пошлости напрочь исчезал со всего, что было связано с ним…

Он смотрел на Леру чуть снизу, сидя почти на полу в своем рекламном кресле. Потом отвел глаза и принялся открывать шампанское.

Лера достала из сумочки пачку «Данхилла», щелкнула крышечкой серебряной пепельницы.

– Ух ты! – восхитился Саня. – Какая пепельница интересная! – И, взглянув на Леру, спросил: – Это тебе, наверно, муж подарил?

– Да, – кивнула она. – А как ты догадался?

– Видно…

– Давай теперь за тебя выпьем, – подняла бокал Лера. – За то, что все хорошо кончилось. Я так испугалась, Сань! Думала, он тебя машиной раздавит.

– Да ты что! – успокоил Саня. – Я ж тренированный, так я и дал себя машиной раздавить. Отец всегда говорил, пока жив был: Сашка, у тебя гвоздь в заднице, занимайся спортом, а то в тюрьму сядешь! Ну, я и занимался… Не помогло, правда.

– Когда же ты успел еще и в тюрьме посидеть? – удивилась Лера.

Неожиданно Саня рассмеялся.

– А ты вообще-то хоть чем-нибудь возмущаешься? – спросил он. – Я тебе признаюсь в уголовном прошлом, а ты только и интересуешься, когда это я успел.

– А ты думал, я в обморок упаду, шампанским плесну тебе в лицо? – улыбнулась Лера. – Я, Санечка, приимчивая. Да и не верится, чтобы ты за что-то особенное в тюрьме сидел.