Концепция лжи - Бессонов Алексей Игоревич - Страница 71

– Серебра? – захохотал Леон. – Вот так-так… история повторяется! То-то было в б весело, если его масса оказалась бы кратной тридцати… Кстати, ваши ребята так разделали его грузовой отсек, что ни о каких следах серебра там не может идти и речи.

– Оно могло размазаться, – покачал головой Трубников. – Слиток был довольно крупный. И в Брюсселе о его наличии, скорее всего знают. Раз так, нам нужно спешить. Вы должны принять свое решение, Леонид. Если вы согласитесь нам помочь, мы готовы предоставить в распоряжение вашего шефа кое-какие материалы, способные, как нам кажется, поколебать мнение политического руководства Союза.

Леон откинулся на спинку стула.

– Жасмин, – произнес он, раскуривая новую сигарету, – значит, все это было игрой? Что ж, ты отличная актриса. Кстати, а как ты вообще попала к ним? Мне кажется, что родилась ты на Земле. Или я ошибаюсь?

– Я закончила театральную школу в Болонье, – с невеселой усмешкой ответила ему женщина. – Потом запуталась с наркотиками и чуть не погибла в Колумбии. Подобрали меня… случайно. Это имеет сейчас какое-то значение?

– Почему же ты так напряжена?

Она не ответила, отвернулась в сторону и потянулась к коробке с сигарами. Леон проглотил возникший в горле ком.

– Вы довольно наивны, Цезарь Карлович, – сообщил он Трубникову, выпуская дым в лепной потолок. – Да, вы наивны, считая, что некие материалы способны изменить мнение тех, кто наверху. Материалов у них и так достаточно… О Триумвирате они и без вас знают больше чем нужно. И о Депрессии тоже. И о том, как всем нам промывают мозги уже несколько десятилетий – не они ли сами этим так усердно занимаются? Но на них давят с двух сторон сразу… Кто кого передавит? Пока ни одна сторона не имеет аргументов той силы, которая смогла бы первым же толчком раскрутить маховик общественного мнения в противоположную сторону. Учтите, кстати, еще вот что: некоторые люди в ФСБ России отнюдь не такие балбесы, как вы могли бы подумать, и знают они очень и очень многое. Нет-нет, они стоят в стороне, но будут ли они стоять так и дальше?

– Что же вы предлагаете? – к изумлению Леона, Трубников явно растерялся.

– Отдайте мне Катану. И заодно расскажите, для чего вы его так бережете. В противном случае я не смогу поверить вам до конца.

Трубников изумленно хлопнул глазами и повернулся к Жасмин. Та смотрела теперь на Леона если не с ужасом, то с полнейшим недоумением.

– Как вы догадались? – заговорил наконец Цезарь Карлович. – Я никогда не предположил бы…

– Я бы и не догадался, – махнул рукой Леон. – Но один мой добрый приятель, весьма осведомленный офицер ФСБ, недавно обмолвился о том, что французы, по его мнению, перемудрили при избавлении от месье Ямада, и исполнители не поставили в известность кого-то из большого начальства. Я сразу решил, что здесь что-то не так. Учитывая же драматические, хе-хе, обстоятельства его исчезновения, сопоставить факты мне было нетрудно. Ну? Я понимаю, что он уже дал все соответствующие показания, но сейчас и вы должны понимать – этого мало. Он нужен живым и невредимым.

– Для чего? – резко спросил Трубников. – Все, что он рассказал, мы готовы предоставить вместе с остальным пакетом.

– Все это будет объявлено подделкой. Ямада нужен живым – и мне, лично мне в руки.

– Да зачем?

– Затем, что Коровин не сможет, понимаете вы, не сможет пойти на какой-либо прямой контакт с вами! Пусть даже об этом никто и никогда не узнает! Он не может, не имеет права хоть в чем-то «замазать» свое имя. Вы не знаете и не можете, я полагаю, знать, что сейчас он находится на контакте с влиятельнейшими людьми, заинтересованными в отказе от Договора. И одно дело, когда фигуранта предоставит ему его анонимный подчиненный – поверьте, здесь моя анонимность не станет оспариваться никем и никогда, а другое – когда фигурант перейдет в его руки непосредственно из рук представителя «третьей стороны» – да еще черт возьми, пирата, контрабандиста и галактического наемника. Или я ошибся в вашем статусе? Что вы молчите, маджиоре Кастольди?

– Договоренность о защите, – непонятно пробормотал Трубников и пояснил, видя удивленно поднятую бровь Леона: – Мы дали ему слово. Он не должен вернуться на Землю.

– Значит, вам придется уговорить его. Кстати, вы представляете себе, на какой риск я иду, сознательно предлагая себя в качестве посредника? Вы понимаете, что если утечка по этому делу случится где-то рядом со мной, – и Леон указал большим пальцем себе за спину, – то я оказываюсь не просто в «ситуации 13», а сразу на том свете?

– Мы можем помочь и вам, – шевельнулся Цезарь Карлович.

– Сейчас это не имеет никакого значения. Вы всегда сможете забрать Катану после того, как он появится в студии при большом скоплении народу… где-нибудь, в Берлине, я думаю. Скажу даже больше: у меня на контакте имеется вполне вменяемый старший офицер Евроагентства, ведущий в данный момент наше с вами дело. Я полагаю, он не станет чинить препятствия неожиданному побегу свидетеля Ямады… Думайте, господин Трубников. Времени у нас нет. Завтра я появлюсь на службе – и у меня должен быть ваш ответ.

– Я понял вас, – тихо произнес Трубников. – И вас, и ваш замысел. Да, мы здорово сглупили, все можно было сделать совершенно иначе. Следовало все же решиться и выйти на прямой контакт с вами сразу после Праги. Но вы не отреагировали на Люси, и мы решили, что… Впрочем, это не имеет особого значения.

– Она здесь, кстати? – спросил Леон.

– Она сейчас где-то в районе Веги, я думаю. Там большая база, на которой формируются экипажи. Насколько я знаю, ей у нас очень нравится – впрочем, если вы хотите ее увидеть, я могу связаться с ее сегодняшним командиром.

– Нет-нет, – поспешно замотал головой Леон. – Пожалейте мои нервы. Что было – то было, нечего тревожить прошлое. Хотя я должен вам сказать, у вас несколько странноватая логика, Цезарь Карлович.

– Мне приходилось общаться не только с людьми, – слабо улыбнулся тот. – Сидеть, вот так, как мы с вами.

– За бутылкой? – усмехнулся Леон, слегка похолодев от услышанного.

– И за бутылкой, и за ее эквивалентами. Я же говорил: мир довольно интересен. Гораздо интереснее, чем вы думаете. Не хотите, кстати, повидать сами?

– Хочу, – честно ответил Леон. – Но я связан, как муха в паутине. Вы ведь сами были таким, не отрицайте. И если бы вам предложили тогда, вы бы наверняка помучились-помучились, но отказались.

– Когда меня подобрали в аварийном скафандре на последних каплях кислорода, – скривился Трубников, – мучиться мне оставалось недолго.

– Кстати, а кто вас тогда разделал? И как случилось, что на Земле знали, что «Спарвиеро» погиб в бою?

– Вам это и вправду так интересно? – В глазах Трубникова появилась тоска.

– В общем-то да. Хотя, конечно, я не могу лезть вам в душу.

– Это были проклятые массины. Мы засекли их автоматический разведчик за бурением на одном крупном астероиде. Едва мы стали подходить ближе, вынырнул их фрегат – это совершенно условное обозначение, вам просто трудно будет выговорить массинское название этого класса кораблей. Мы успели дать радио на Марс и держались против них целых десять минут, даже смогли повредить внешний электрогравитационный контур главного генератора. Потом все. Из всего экипажа спасся я и главный инженер.

– Получается, тиуи следили за вашим боем?

– Не тиуи. Наши. Линкор-носитель «Атлантис». Но он был очень далеко и не мог открыть огонь… Это слишком сложно, вы не сможете понять. Как только наши приблизились, от массинов, конечно, осталась кучка шлака, а нас двоих смогли поднять на борт.

– И массину-ру их не видели? Не пытались удрать?

– Корабль тиуи они могут увидеть только на такой дистанции, которая уже исключает бегство.

Трубников замолчал. Леон видел, что ему нелегко вспоминать о гибели «Спарвиеро», и не решился продолжать расспросы, хотя его и мучило неистовое мальчишеское любопытство. Он встал.

– Я буду ждать ответа до девяти ноль-ноль, – сказал Леон. – Жасмин, верни мне, пожалуйста, мою батарейку.