Разоблаченная Изида. Том I - Блаватская Елена Петровна - Страница 33

33

«Кроме того, – продолжает Шопенгауэр, – эти проявления снабжают нас существенными и совершенно логическими возражениями против материализма и даже против натурализма, так как в свете таких манифестаций тот порядок вещей в природе, который обе эти философии стремятся изобразить абсолютным и единственным истинным, – предстает перед нашими глазами, наоборот, чисто феноменальным и поверхностным, на дне которого лежит сущность вещей, и совершенно независимая от своих собственных законов. Вот почему эти проявления (по крайней мере, с чисто философской точки зрения) среди всех фактов, с какими мы встречаемся в области эксперимента, являются самыми важными вне всякого сравнения. Поэтому ознакомиться с ними – долг всякого ученого».[73]

Переходить от философских размышлений такого человека, как Шопенгауэр, к поверхностным обобщениям некоторых из французских академиков было бы бесполезно, если бы не тот факт, что такой переход даст нам возможность оценить интеллектуальный кругозор двух школ ученых. Как разрешил германский ученый глубокий психологический вопрос – мы уже видели. Сравните это с тем, что, стараясь изо всех сил, астроном Бабинэ и химик Буссенгольт могли предложить в качестве объяснения по поводу значительного спиритуалистического феномена. В 1854-5 гг. эти крупнейшие специалисты преподнесли Академии научную статью, цель которой, как видно заключалась в том, чтобы подкрепить и в то же время разъяснить слишком сложную теорию доктора Шеврола, касающуюся столоверчения, от имени комиссии исследования, членом которой он состоял.

Вот она дословно:

«Что касается движений и качаний, которые, как утверждают, происходят с некоторыми столами, то они не могут иметь никакой другой причины, как только невидимые и невольные вибрации мускульной системы экспериментатора; продолжительное сокращение мускулов проявляются в такие моменты серией вибраций, становясь таким образом видимым дрожанием, которое сообщает предмету круговращательное движение. Это вращение, таким образом, приобретает способность проявляться со значительной силой путем постепенного ускорения или путем сильного сопротивления, когда требуется остановить его. Следовательно, физическое объяснение феномена становится ясным и не представляет ни малейшего затруднения».[74]

Ничего подобного. Эта научная гипотеза (или назовем это демонстрацией?) настолько же ясна, как одна из звездных туманностей М. Бабинэ, которую он наблюдал в туманную ночь.

И еще, как бы она ни была ясна, в ней не хватает одной важной детали – здравого смысла. Мы теряемся в догадках, признает или нет Бабинэ en desespoir de cause,[75] заставившую Гартмана заявить, что «видимое воздействие материи есть лишь воздействие сил», и что для того, чтобы составить ясное представление о материи, нужно сперва составить ясную концепцию о силе. Философия школы, к которой принадлежит Гартман, и которая отчасти принята некоторыми из величайших германских ученых, проповедует, что проблема материи может быть решена только посредством той невидимой силы, знакомство с которой Шопенгауэр называет «магическим знанием» и «магическим эффектом или действием Воли». Таким образом, мы сперва должны удостовериться, находятся ли «невольные вибрации мускульной системы экспериментатора», которые суть «действия материи», – под влиянием воли внутри экспериментатора или извне его. В первом случае Бабинэ делает из себя бессознательного эпилептика; в последнем же случае, как мы в дальнейшем увидим, он отвергает все и приписывает разумные ответы выстукивающих столов «бессознательному чревовещанию».

Мы знаем, что каждое напряжение воли имеет своим результатом Силу и что согласно учению вышеупомянутой германской школы, манифестации атомных сил являются индивидуальными деяниями воли, имеющей результатом бессознательное устремление атомов в конкретное изображение, уже субъективно созданное волей. Демокрит учил, в соответствии с наставлениями своего учителя Левкиппа, что первые принципы всех вещей, содержавшиеся во вселенной, были атомы и вакуум. В своем каббалистическом значении вакуум означает в этом случае латентное божество или латентную силу, которая в своем первом проявлении становится волей и таким образом сообщает первый импульс тем атомам, чья агломерация есть материя. Этот вакуум есть ничто иное, как другое название хаоса, и притом название не удовлетворяющее, ибо, согласно перипатетикам, «природа не терпит пустоты».

Что еще до Демокрита древние были знакомы с идеей о неразрушимости материи, доказывается их аллегориями и многочисленными другими фактами. Мовер дает определение идеи финикиян об идеальном солнечном свете как о духовном влиянии, исходящем от высочайшего Бога, ИАО, «свет, постижимый только умом – физический и духовный принцип всего, из которого эманируется душа» Это была мужская Сущность или Мудрость, тогда как первоначальная материя или Хаос была женской. Таким образом, два первых принципа – совечные и бесконечные, уже признавались примитивными финикиянами, – дух и материя. Поэтому теория эта так же стара как мир; ибо Демокрит не был первым философом который преподавал ее, и интуиция существовала в человеке до полного развития в нем рассудка. Но вот в этом отрицании беспредельного и бесконечного Существа, обладателя незримой Воли, которую мы за недостатком лучшего названия называем БОГ, – в этом ошибочном убеждении и скрывается беспомощность всех материалистических наук объяснить оккультные феномены. В отвержении a priori[76] всего, что могло бы принудить их перейти границы точной науки и вступить в царство психологической или, предпочтительнее метафизической физиологии, – вот где мы находим тайную причину их замешательства перед этими проявлениями – причину их абсурдных теорий в поисках объяснений. Древняя философия утверждала, что все видимое и невидимое стало существовать вследствие проявления этой Воли, которую Платон назвал божественной мыслью. Так же, как та Разумная Идея, которая путем направления своей единой силы воли на центр сосредоточения сил вызвала объективные формы к существованию, – точно также может и человек, микрокосм великого Макрокосма, делать то же самое в соответствии с развитием его силы воли. Воображаемые атомы – художественный образ, использованный Демокритом и с благодарностью подхваченный материалистами – подобны работникам-автоматам, движимые изнутри приливом той великой вселенской воли, которая была направлена на них и которая проявляет себя, как сила, заставляет их действовать. План постройки, которая должна быть возведена, находится в мозгу Архитектора и отражает его волю. Абстрактная, с момента зарождения, эта воля становится конкретной благодаря этим атомам, которые верно воспроизводят каждую линию точку и фигуру, намеченную в воображении божественного Геометра.

Как Бог творит, так и человек может творить. Если придавать некоторую напряженность воли, то сотворенные умом формы становятся субъективными. Их называют галлюцинациями, хотя для их творца они настолько же реальны, как любой видимый предмет для других людей; если придавать еще более напряженную и разумную концентрацию этой воли, то формы становятся конкретными, видимыми объективными и теперь человек узнал тайну тайн, он – МАГ.

Материалист не должен бы возражать против этой логики, так как он рассматривает мысль, как материю. Допустим, что это так, и тогда – хитроумный механизм, выдуманный изобретателем; сказочные сцены, родившиеся в мозгу поэта; ярко фантазией живописца расцвеченная картина; несравненная статуя, созданная в эфире скульптором; воздушные дворцы и замки, построенные архитектором – все они, хотя и невидимы и субъективны, должны существовать, ибо они – материя, которой придана форма. Кто же тогда скажет, что нет людей с такой могучей волей, могущие притянуть в поле зрения эти нарисованные в воздухе фантазии и облечь их в более грубую материю, чтобы они стали осязаемы?

вернуться

73

[95], из «Воли вселенной».

вернуться

74

«Revue des Deux Mondes», янв. 15, 1855, стр. 108.

вернуться

75

Побудительные мотивы (лат).

вернуться

76

Заранее (лат).