Счастливая встреча - Бенедикт Барбара - Страница 9

Лучше, пожалуй, подождать, пока опустится темнота и банда, как всегда, соберется у костра и станет передавать из рук в руки бутылку виски. Под покровом ночи Такеру будет легче подкрасться к захмелевшим бандитам, связать Латура, взвалить его на лошадь и дать деру. Надо сделать так, чтобы «серые призраки» не хватились Латура по крайней мере два часа: иначе Такеру не уйти по этому лабиринту топких тропинок.

А самое главное — чтобы Латур был в лагере.

Такер пытался сообразить, какую роль Латур играл в крушении поезда. Спасли его «серые призраки» или, наоборот, похитили? Кто знает, может, Латур отправился с ними в набег, а может, уехал домой повидать родных. А может быть, он уже принял смерть от рук «серых призраков», и поездка Такера в болота окажется совершенно бесполезной.

Такер прихлопнул комара и представил себе, какая его ждет ночь: непрерывное кваканье лягушек, шуршание проползающих мимо его ложа змей, укусы насекомых, роящихся над головой. Он пожалел, что так небрежно отнесся к ране на плече. Пройдя войну, он знал, что чаще всего убивает не сама рана, а попавшая в нее инфекция.

Он вспомнил Джуди с ее мазями, мягкую решительность, с которой она перевязала ему плечо. Странно, что ей пришло это в голову. Наверное, полагала, что если она будет с ним по-хорошему, то и он пойдет ей навстречу?

Что за черт, сколько можно думать об этой женщине! Такер выпрямился в седле. Ему нужно сосредоточиться на предстоящем деле, а он тут вспоминает, какие у нее нежные руки.

Но Джуди всецело овладела его мыслями. Что ею движет, из какой она семьи? Она сказала, что во время войны ухаживала за ранеными. А этим занимались благородные дамы, которым и не снилось тайком забраться в бордель и разбудить голого мужчину, наставив на него ружье. Если только эта женщина не жаждет мести с такой же страстью, как и он сам.

Но какую же ненависть надо испытывать к человеку, чтобы во имя ее обкромсать волосы, переодеться в мальчишку и пуститься в бурное плавание? Разве у нее в семье нет мужчин? А если есть, как они ей это позволили?

Такер твердил себе, что это не его ума дело. Джуди дала ему задание и заплатила деньги, а остальное — трын-трава. Однако каждый раз, когда ему уже казалось, что он выкинул ее из головы, он вновь ощущал всем своим существом ее горячее гибкое тело.

Такер потряс головой. Что за наваждение! Ему нравятся пышные зрелые женщины — вроде Лилы, — здравомыслящие, покладистые, которые не задают лишних вопросов и с которыми не возникает осложнений. Джуди же только и делает, что пристает с вопросами и создает осложнения. Не девчонка, а клубок противоречий: вызывающая речь и нежные руки, гордая, почти военная выправка и пристальный, проникновенный взгляд.

«Нет, Такер, — сказал он себе, — поостерегись, если ты не хочешь, чтобы она втянула тебя в свои загадочные делишки. Погляди, что она уже заставила тебя сделать! Ты забрался в это гиблое болото, куда поклялся никогда не возвращаться, вскрыл старые раны, которые решил не трогать — пусть себе гноятся потихоньку». Неудивительно, что, открыв глаза там, в постели Лилы, и увидев Джуди с ружьем в руках, он сразу понял, что надо ждать беды.

И тут Такер услышал позади себя какой-то странный звук.

Выругавшись, он натянул поводья. Хорош профессионал — так размечтался, что совсем забыл об осторожности. Он прислушался. Жужжание насекомых, тихий шорох в тростниках. Да нет, это был просто порыв ветра. Ничего страшного.

Однако не мешало подумать о собственной безопасности. Он пустил лошадь шагом, постоянно прислушиваясь и сосредоточившись на предстоящей ему задаче. Нечего забивать себе голову чужими делами или девчонкой, от которой надо держаться подальше.

Его собственные дела не больно-то хороши, не хватает ему еще чужих забот. А Джуди Макклауд — или как там ее на самом деле зовут — пусть заботится о себе сама.

Джуди считала, что это у нее не так уж плохо получается. Она пригнулась к земле в своем укрытии среди камышей и дала знак Кристоферу не шевелиться и не издавать ни звука. Стоило столько времени красться за Буном, чтобы он их поймал на этом в последнюю минуту.

Кристофер скорчил презрительную гримасу. Джуди и сама знала, что он не очень высокого мнения о способностях Буна. Если бы Бун чего-нибудь стоил, он давно бы уже обнаружил их присутствие. И Кристофер вновь стал твердить, что для розысков Рафа им надо найти другого человека.

Но Кристофер не понимает, что им выгодна некоторая растерянность Буна. Они сами провели детство, прячась в болотах Луизианы, и чувствовали себя здесь как дома. Поэтому она и решила следовать за Буном пешком. Верхом им было бы труднее пробираться в тростниковых зарослях и переплывать через протоки. И, как и Буну, им было бы нелегко ориентироваться.

От внимания Джуди не укрылось, что Бун с трудом находит дорогу в болоте и что он не любит эти места. Она заметила на его лице то же выражение недоверия и настороженности, которое в первые недели было на лице Гинни, когда она с братьями неохотно показывала своей новой матери потайные красоты поймы.

Вспомнив те дни, Джуди потрогала медальон, висевший у нее на шее. Это была семейная реликвия Макклаудов, которая передавалась из поколения в поколение. Гинни называет ее символом, залогом любви между мужчиной и женщиной, над которой не властна разлука.

Джуди не всегда разделяла взгляды Гинни. Она с содроганием вспоминала своего родного отца и годы, проведенные с ним под одной крышей. Жак Морто был страшным человеком и бессердечным отцом. Он оставил по себе недобрую память. Джуди до могилы будет помнить роль, которую ей пришлось сыграть в этой драме, но, поверни время вспять, она, не задумываясь, поступила бы точно так же.

Собственно, она потому и оказалась в тростниковых зарослях, что хочет защитить свою семью. Стиснув в кулаке медальон, Джуди думала, что Гинни ее поняла. Что с того, что она девушка? Джуди все равно лучший следопыт в их семье, лучший стрелок и прекрасно разбирается в людях.

И она лучше всех понимала, почему им необходимо найти дядю Рафа. Не только для того, чтобы выручить его — хотя все они изнывали от страха за Рафа, — но и для того, чтобы сберечь его мечту. Если к концу лета они не уплатят налоги за плантацию, весь труд и все жертвы Рафа окажутся напрасными.

От разорения их могло спасти лишь солидное наследство, которое им оставила добрейшая Элеонора Тиббс. Но беда была в том, что наследство может получить только Раф: миссис Тиббс не думала не гадала, что он может оказаться неведомо где. Грустно покачивая седыми головами, адвокаты объясняли, что до тех пор, пока пропавший Раф не найдется или не будет официально объявлен мертвым, никто не получит из наследства ни цента.

Джуди решила найти Рафа. Если выяснится, что она обманулась в Буне, тогда ее семья окажется в очень трудном положении.

Услышав, что Бун тронулся дальше, Джуди отпустила медальон и огляделась с недоумением только что проснувшегося человека. Пока она сидела задумавшись, в окрестностях произошла какая-то неуловимая перемена. У Джуди возникло предчувствие опасности.

Джуди махнула брату, чтобы он следовал за ней, и осторожно двинулась вперед. То, что Кристофер повиновался без малейшего протеста, еще усилило ее беспокойство.

И тут она услышала заунывное уханье совы и застыла на месте. Как известно, ни одна уважающая себя сова не вылетит на охоту среди бела дня. Так что ухал, по-видимому, человек, и это не предвещало ничего хорошего.

Джуди дала Кристоферу знак ждать ее на месте и поползла к дубу, что одиноко возвышался неподалеку. Сначала она взобралась на низко нависшую над землей ветвь, потом перелезла повыше, откуда ей было видно тропу, по которой ехал Бун.

Она чуть не вскрикнула, когда на пути Буна возник долговязый человек с волосами цвета прелой соломы и с винтовкой в руках, направленной в грудь Буна.

— Смотрите-ка, кто к нам пожаловал! — сказал он людям, выступившим вслед за ним из зарослей. Их было человек шесть, у них были новенькие винтовки и злые, изможденные лица. Все говорило, что Буна не ожидает теплый прием.