Панорама времен - Бенфорд Грегори (Альберт) - Страница 32

— Мицуоко, дорогая, входи. Я хочу, чтобы ты познакомилась с мистером Петерсоном. Петерсон, это моя жена, Мицуоко. — Он глядел то на Петерсона, то на жену с выражением школьника, который принес домой приз.

Японка плавно и грациозно вошла в комнату, что очень понравилось Петерсону. Затем протянула ему руку — гладкую и прохладную.

— Здравствуйте, — сказала она.

Петерсон подумал, что сейчас он мог бы с чистой совестью ответить типично по-американски: “Рад вас видеть”, но вместо этого пробормотал стандартное: “Как поживаете?”, сощурившись, чтобы смягчить формальное приветствие. В знак того, что ею принято это бессловесное послание, она чуть-чуть приподняла кончики губ. Они смотрели друг другу в глаза чуть дольше, чем требовалось по этикету. Затем она отняла руку и села на софу.

— У нас есть лимонный сок, милая? — Кифер неловко потирал руки. — Ты выпьешь что-нибудь?

— Да, — ответила на оба вопроса Мицуоко. — Лимонный сок в холодильнике. Я выпью белого вина. Она с улыбкой повернулась к Петерсону:

— Не могу много пить — сразу пьянею. Кифер ушел за соком.

— Что нового в Англии, мистер Петерсон? — спросила она, склонив набок голову. — Новости, которые до нас доходят, весьма мрачны.

— Дела плохи, и многие даже не осознают, насколько, — ответил он. — Вы бывали в Англии?

— Когда-то я жила там целый год. Англия мне очень понравилась.

— Да? Вы там работали?

— Я занималась постдокторской работой в Империал-колледже, в Лондоне. Я математик, сейчас преподаю в Калифорнийском университете в Сан-Диего. — Она улыбнулась, предвкушая его удивление.

Однако Петерсон не удивился.

— Я вижу, вы предполагали нечто вроде диплома по философии?

— О нет, я не ожидал ничего тривиального, — сказал он, спокойно улыбаясь. Петерсон думал о философах как о людях, которые тратят уйму времени на такие пустяковые темы, как например: “Если нет Бога, то кто вытащит следующий носовой платок?”. Он собирался сформулировать эту мысль в виде эпиграммы, но тут вошел Кифер со стаканом вина и маленькой бутылочкой.

— Вот твое вино, дорогая, и лимонный сок для мистера Петерсона. Сколько? Просто плеснуть?

— Великолепно, благодарю вас. Кифер сел и повернулся к Петерсону.

— Мицуоко рассказывала вам, что она провела год в Лондоне? У нее блестящий ум. Доктор физико-математических наук в двадцать пять лет и красавица к тому же. Мне очень повезло. — Он гордо улыбался, глядя на нее.

— Алекс, прекрати, — сказала она отрывисто, но улыбка, адресованная мужу, сглаживала резкость слов. Она протестующе пожала плечами и обратилась к Петерсону:

— Знаете, меня это очень смущает. Он всегда хвастается мною перед своими друзьями.

— Я могу его понять. — Петерсон ласково улыбнулся, в то же время прикидывая, на что здесь можно рассчитывать. “У меня только один вечер. Официальное ли у них супружество? Насколько откровенно можно с ней говорить? Как бы обсудить это с Кифером?” — Ваш муж сказал, что дела здесь идут довольно скверно, хотя приезжему это не заметно.

"Что означает ее улыбка? Она смотрит так, будто у нас с ней появилась общая тайна. Неужели она читает мои мысли? Или же просто флиртует? А может быть, — сверкнула мысль, — она нервничает? Она определенно на что-то намекает ему”.

— Они психологически не способны отказаться от роскошной жизни, — изрек Кифер. — Люди не могут изменить стиль жизни, который, как они полагают, является.., э.., сугубо американским.

— Эта фраза кажется мне слишком расхожей и поверхностной. Я несколько раз натыкался на нее, читая журналы в самолете.

Кифер нахмурил брови и задумался:

— Вы про американский стиль жизни? Видимо, это так. Я читал в газете о чем-то в этом роде. Ох, извините, пожалуйста. Пойду посмотрю, чем занимаются мальчики.

Он вышел из комнаты, и его голос послышался из холла — ласково, но твердо он разговаривал с сыновьями. Они время от времени перебивали его в стиле “умный мальчик знает, что может ответить остроумно и дерзко”. Петерсон отпил из бокала и задумался, стоит ли флиртовать с Мицуоко дальше. Кифер являлся звеном в его цепочке сбора информации, а это — очень важная часть механизма представителя исполнительной власти. Кроме того, ведь это Калифорния — с ее дурной славой, да и век-то уже не девятнадцатый. И к тому же никогда нельзя предугадать реакцию мужа на поведение жены, невзирая на его теоретические рассуждения. Но помимо моральных установок Кифер раздражал его своей приверженностью к здоровой пище и отказом от курения, и даже любовь к сыновьям не возвышала его в глазах Петерсона.

Что ж, чиновнику такого ранга, как он, сам Бог велел принимать быстрые и правильные решения, не так ли?

Он повернулся к Мицуоко, прикидывая, как лучше использовать минуты наедине с нею. Она смотрела в окно на то, что наверняка давным-давно изучила наизусть.

Прежде чем он заговорил, она повернулась и, не глядя на него, спросила:

— Где вы остановились, мистер Петерсон?

— Называйте меня Яном. В “Валенсии”.

— Понятно. Там, к югу от мыса, есть прелестный участок побережья. Я часто гуляю там по вечерам. — Она посмотрела ему прямо в лицо. — В десять часов.

— Я понял, — ответил Петерсон. Он почувствовал, как у него на шее запульсировала жилка. Этот единственный признак взволновал его. “Господи, она пошла на это! Назначить свидание под носом у мужа. Иисусе, вот это женщина!"

В комнату вернулся Кифер.

— Назревает кризис, — сообщил он. У Петерсона невольно вырвался смешок, который он тут же превратил в кашель.

— Я думаю, вы правы, — сухо выговорил Петерсон. Он не осмеливался взглянуть на Мицуоко.

Полет через полюс занимал много времени, и Петер-сон смог просмотреть материалы, полученные в Калифорнийском технологическом. Он расслабился, его охватило чувство блаженной растерянности — такое приятное состояние легкой усталости, когда человек знает, что сделал все, на что мог рассчитывать, потакая своим прихотям. Самое главное — он ни о чем не жалел. Это означало, что ничего не упущено. Прийти к закату своей жизни с таким ощущением — глубочайшее удовлетворение.

Ему показалось, что Мицуоко действовала так, словно подсознательно жила по какой-то программе. Через три часа она удалилась, очевидно, имея в запасе заранее придуманную версию, а может, между нею и Кифером существовал негласный уговор, и он не задавал никаких вопросов. Что ж, неплохое завершение этого утомительного путешествия.

Файл, полученный в Калифорнийском технологическом, разительно отличался от аналогичных. В нем содержались доклады с мрачными подробностями для служебного пользования — путаница слов и математических символов для Петерсона. Пусть Маркхем развлекается с этими материалами, если ему нравится. Он заметил, что файл отдавали очень неохотно. Внизу ксерокопии официального письма Совету, составленного по рекомендации Петерсона, приписали: “Хранить. Открытая публикация запрещена”. Совершенно очевидно, что автор этой пометки предпочел бы ее убрать, прежде чем материал станет предметом служебного пользования. Объяснялось это очень просто. У американского правительства имелась весьма эффективная служба внутренней безопасности, которая могла фотографировать все, что под руку подвернется, не говоря уж о деловой переписке Калифорнийского технологического. Не очень надежный метод, но это не его, Петерсона, проблема.

Единственную доступную для его разумения часть файла составляло личное письмо; очевидно, оно попало в файл из-за ключевых слов.

Дорогой Джефф.

Я не рассчитываю приехать на пасхальные каникулы: очень много дел здесь, в Калифорнийском технологическом. Последние несколько недель выдались особенно беспокойными. Я работаю еще с двумя людьми, и нам не хотелось бы прерывать вычисления даже для каникул в Баие. Мне действительно очень жаль, я давно мечтала провести время с вами обоими (надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду). Мне будет очень не хватать колючих кактусов и потрясающе сухой жары. Очень жаль, но, может быть, в следующий раз. Передай Линде, что, если у меня найдется время, я позвоню ей в ближайшие несколько дней, и мы поболтаем. А может быть, вам удастся заглянуть сюда на денек (а еще лучше — на ночь)?