Человек, который хотел понять все - Бенилов Евгений Семенович - Страница 45

—  — Вы усложняете. — сказал Франц после недолгой паузы. — Для меня понимание является знанием на 99 процентов, а не на 25. И еще: чувство интеллектуального комфорта мне дает не столько конечная цель, сколько движение к ней. — он помолчал, проверяя свою логику, — Я должен непрерывно двигаться к абсолютному пониманию — иначе я сойду с ума!

—  — Вы делаете серьезную ошибку, Франц. — возразил Следователь, — Абсолютное понимание — это химера, мираж … движение в этом направлении не приведет вас ни к чему хорошему. Сделайте уступку, стремитесь к ограниченному пониманию — к пониманию ближайшей к вам части мира. Как я.

Воцарилась тишина.

—  — Я не хочу сейчас об этом думать … — к усталости Франца добавилась головная боль. — У меня ведь есть время?

—  — До завтра. — ровным голосом произнес Следователь. — Завтра в восемь утра мне нужен ответ — Таня разве вам не говорила?

—  — Нет … Какой ответ?

—  — Остаетесь ли вы здесь или переходите на Четвертый Ярус.

—  — Что-о? — вскричал Франц. — Да я в первый раз об этом слышу! Почему завтра?

—  — Обычный порядок: не позднее семидесяти дней по прибытии на Третий Ярус.

—  — Вот это новость! — Франц резко выпрямился на подушке и тут же, сморщившись от боли, бессильно откинулся назад. — Да я и не думал об этом. Ну, я ей скажу … — он внезапно разозлился на идиотский поступок Тани, забывшей сообщить ему о предстоящем решении. — А почему такая спешка? У вас что — инструкция?

—  — Инструкция?… — Фриц озадаченно поправил на переносице очки. — Да нет … мы просто всегда так делали. Ну, если хотите, могу дать вам отсрочку — скажем, до послезавтрашнего вечера, хорошо? — Следователь подобрал с пола свой атташе-кейс и встал на ноги. — Подумайте, время есть … да и решение, в общем-то, очевидно. — уже от двери он обернулся назад, — Я приду послезавтра в семь вечера: подпишем бессрочную приостановку следствия и все дела … До свиданья.

—  — До свиданья. — отозвался Франц, опустил голову на подушку и отвернулся к окну.

Черное стекло окна отражало лишь белый потолок.

3. Таня: Прощание

Отклонения от привычного распорядка дня начались сразу же, как только Франц формально отказался от приостановки следствия. Стоило лишь Следователю выйти из палаты, унося в своем атташе-кейсе Постановление о передаче дела на Четвертый Ярус, как в дверь вошла Вторая Медсестра, отсоединила от францевой руки провода и отключила аппаратуру на этажерке у стены. Очевидно, он более не считался пациентом Госпиталя — в соответствии с чем восьмичасовый визит Доктора также оказался отменен.

Следующая по счету неожиданность произошла сразу после ужина: Медсестра принесла большую хрустальную вазу с осенними листьями и, сказав что-то ласково-обволакивающее, поставила на тумбочку. Франц глубоко вздохнул — и наяву ощутил снившийся ему сквозь закрытое окно запах осени.

Наконец, перед сном ему не дали очередной порции таблеток: Вторая пришла в палату с пустыми руками — ни блюдечка с лекарствами, ни стакана воды. Франц вопросительно посмотрел на нее и изобразил, как бросает таблетку в рот и запивает ее водой, но Медсестра, мягко улыбаясь, покачала головой. Потом она подошла к постели, наклонилась и неожиданно поцеловала его в губы. Пока ошеломленный Франц приходил в себя, Вторая погасила свет и вышла, оставив позади себя, как чеширский кот, реящую в темноте воздуха улыбку.

Франц остался один. Из-под полупрозрачной кисеи облаков в окно просвечивала полная луна, дождя не было. Спать он пока не собирался — он собирался думать. Хотя, чего там думать? Постановление подписано — обратного пути нет …

Он закрыл глаза, в который раз проверяя правильность своего решения внутренними ощущениями … на душе было смутно. Подписание Постановления не казалось бесповоротным, все еще десять раз может измениться …

Хотя, с другой стороны, что может измениться: завтра в восемь за ним заедет Фриц — и все, конец Третьему Ярусу.

И все, конец его отношениям с Таней.

Немного притупившаяся боль ожила вновь — чуть ниже раны в груди, в районе солнечного сплетения. А еще говорят, что от любви должно болеть сердце … чушь — скорее ближе к желудку. Франц усмехнулся — целебная ирония спасет его, как всегда.

А может, все-таки, остаться? Попросить Фрица порвать проклятое Постановление — и пусть подбросит его завтра утром на своей машине до таниного дома! Франц представил себе, как нажимает кнопку звонка и ничего не ожидающая, еще сонная Таня открывает дверь. И тогда он скажет ей: «Я остаюсь!» — а она бросится ему на грудь и прильнет теплым тоненьким телом. Господи, зачем он все это затеял?!…

—  — Господи, зачем ты все это затеял?!…

Вздрогнув от неожиданности, он открыл глаза: дверь в палату была приоткрыта, на пороге, черным силуэтом, — Таня.

—  — Закрой дверь. — тихо сказал Франц. — И говори шепотом, если не хочешь, чтобы тебя вывели со скандалом. Как ты вообще сюда пробралась?

Плохо различимая в темноте комнаты, Таня отделилась от притолоки и с громким щелчком затворила дверь.

—  — Через вход. — сказала она в полный голос. — В корпусе никого, кроме нас, нет.

—  — Откуда ты знаешь?

—  — Чувствую.

Она невесомо присела на край кровати.

—  — Что, подписал?

—  — Подписал. — Франц нажал на кнопку, чтобы приподнять изголовье, но кровать осталась в горизонтальном положении. — Что за черт!…

—  — Электричества нигде нет — можешь не пытаться.

—  — А свет в коридорах?

—  — Говорю тебе, нет нигде.

От нее исходил слабый запах духов и осенней свежести.

—  — Почему ты не хочешь остаться на Третьем Ярусе? — спросила Таня.

—  — А почему ты не хочешь уйти со мной на Четвертый?

—  — Я тебе говорила: я боюсь.

—  — И я тебе говорил: я не могу жить, не понимая.

—  — А я тебе на это отвечала: ты все равно не сможешь понять все и до конца.

—  — А я тебе на это отвечал: я должен хотя бы попытаться.

Поток серебристого света, струившийся в окно, плавно усиливался — облачко, закрывавшее луну, сплолзало, уносимое ветром. Если б не зеленые глаза, лицо Тани казалось бы сделанным из гипса.

—  — Чушь! — с неожиданным озлоблением выдохнула она. — В какой дурацкой книжке ты это вычитал? Такая чепуха не может быть настоящей причиной — нормальный человек не поедет черт знает куда из-за выдуманного идиотизма! Так делают только герои подростковых книжек про покорение Антарктики! — Таня захлебывалась словами, — Да скажи ты мне, наконец, правду, идиот … мучитель …

—  — Я тебе уже сказал — постарайся понять.

—  — Я не могу.

На несколько секунд стало тихо.

—  — Извини. Я была не права.

Таня встала и отошла к окну.

—  — Постарайся понять, — повторил Франц, — как бы книжно это ни звучало: я не могу быть счастлив, не поняв произошедшего. Я должен дойти до конца.

—  — Конца чего?

—  — Конца Лабиринта.

—  — А если у него нет конца? — по голосу Тани было слышно, что она вот-вот заплачет.

—  — Тогда я просто должен идти. В нужном направлении.

—  — Нужном кому?

—  — Мне. Для моего понимания.

Раздались всхлипывания — тихие и жалостливые.

—  — Перестань, малыш. — скривившись от боли, Франц сел на постели. — Иди сюда.

Черный силуэт у окна не шевельнулся.

—  — Брось … — Таня вздохнула, сдерживая всхлипы, — Если б ты меня жалел, то остался бы здесь.

—  — А если б ты меня любила, то пошла бы со мной.

—  — Я тебя люблю — ты это знаешь.

Прежде, чем ответить, Франц прислушался к своим ощущениям.

—  — Знаю.

Резким движением Таня повернулась к нему.

—  — Может, все-таки останешься? Если мне не веришь, так хоть послушай Фрица: здесь можно быть счастливым. Хочешь заниматься наукой? Занимайся — физикой, математикой, чем угодно … Не хочешь математикой, разбирайся вместе с ним в этом идиотском балагане, в котором мы живем. Ну чего тебя несет на Четвертый Ярус?