Правила страсти - Беннет Сара - Страница 7

Может, мисс Гринтри и слишком дерзка, но Макс вдруг понял, что хочет ее – глубоким первобытным желанием. Она здесь для того, чтобы продать свои услуги, а он – чтобы их купить.

Хотя Макс был не из тех, кто принимает поспешные решения, но сейчас у него не было оснований медлить.

– Мисс Гринтри, надеюсь, вы свободны сегодня вечером?

– Вечером? – Мариэтта подозрительно уставилась на него. Он имел в виду... что? Неужели собирался сделать ей предложение? Внезапно она ощутила радость, точнее, смесь шока и триумфа.

– Нет, я передумал. – Макс сжал челюсти.

Так он ее не хочет! Мариэтта невольно почувствовала легкую досаду.

– Это ничего. Я ведь здесь только...

– Я передумал насчет вечера, – продолжил он, пресекая все ее объяснения, – и хочу, чтобы вы провели со мной всю ночь.

Неужели всю ночь?

– Ох... – Мариэтта вдруг смутилась. – Ну, я не знаю... Это очень для меня лестно, Макс, и я надеюсь, но... Может быть, в вечере больше смысла. Я имею в виду, если я не столь хороша, ну... в этом, вам придется потребовать деньги обратно. Ужасно неприятно для нас обоих. Вы, разумеется, можете найти кое-что получше и с большей практикой, а моя очень ограничена, потому что...

Макс, не выдержав, рассмеялся:

– Послушайте, мисс Гринтри...

– Мариэтта.

– Вот-вот, Мариэтта. Просто очаровательно. – Он слегка поклонился. – По-моему, физическое влечение между двумя людьми зависит от многого.

– Да, но иногда одного взгляда достаточно, чтобы... – Мариэтта выжидающе посмотрела на собеседника, видимо, ожидая, что он будет спорить.

– Ерунда, – мягко проговорил Макс.

Ее верхняя губа чуть дрогнула. Итак, ей нравится с ним спорить, и она предпочитает стычки согласию? После постоянного пребывания в мире, где вежливость – прежде всего, мысль о споре с Мариэттой Гринтри показалась Максу странно привлекательной. Утратив положение в обществе, и оказавшись в центре скандала, он узнал, что именно с помощью вежливости часто скрываются подлинные чувства; а вот отсутствие вежливости могло означать настоящую свободу.

– Вы в самом деле ощущаете влечение ко мне, Макс?

– Очень возможно.

Несмотря на обстоятельства, Макс по-прежнему оставался джентльменом и благоговел перед дамами как перед драгоценностями, которые нельзя ни при каких обстоятельствах пятнать низменными мужскими желаниями. Благородные дамы созданы для того, чтобы быть женами, чистыми и совершенными, поднятыми на пьедестал викторианской женственности. Но, как и все мужчины, он нуждался в удовлетворении этих самых низменных желаний и обычно занимался этим с женщинами, обитавшими в «Клубе Афродиты», а вот с благородными дамами – никогда.

И вот теперь мисс Гринтри поставила его в тупик. С одной стороны, она воплощенная женственность, с другой – женщина из тех, кого он легко мог заполучить в свою постель. По правде сказать, именно такое положение всегда казалось ему самым лучшим.

– Целая ночь. Я польщена. Интересно, как обычно договариваются в таких делах? Просто отвечают «да» или «нет»? Или вам для начала нужно попробовать?

Попробовать? Воображение Макса устремилось в полет, но он сумел быстро его обуздать.

– Давайте просто доверять друг другу.

Мариэтта кивнула.

– Свое дело я знаю, но, возможно, целая ночь окажется для вас непосильной...

Дерзкая кокетка – она еще сомневается в том, насколько он хорош как любовник! Макс расхохотался:

– Я что, по-вашему, неопытный мальчишка?

Мариэтта расширила глаза, будто его слова поразили ее.

– Вы стараетесь меня разозлить, мисс Гринтри?

– Вовсе нет, Макс, но, по-моему, мне следует проверить справедливость вашего заявления.

«Подумать только, я с ним кокетничаю!» Мариэтте казалось, что она сошла с ума, и все же у нее не было никакого желания останавливаться. Она с удивлением поняла, что не боится Макса. Всему виной полет на воздушном шаре: когда Макс защитил ее во время жесткой посадки, у нее возникло ощущение, будто он всегда будет защищать ее, и теперь это придало ей необычайное чувство свободы в общении с ним.

Что ж, согласен, – произнес Макс с решительным блеском в глазах. – Но помните, вы сами этого захотели. – Взяв руку Мариэтты, он принялся медленно рассматривать ее вблизи, затем прижал свою ладонь к ее ладони и сравнил длину пальцев. Кожа Мариэтты была чистой и гладкой, как у настоящей леди, ногти отполированы до розового цвета. Когда Макс начал нежно посасывать каждый пальчик, у Мариэтты перехватило дыхание.

– Я... Что вы делаете?

– Пробую вас. – Он улыбнулся. Может быть, она только притворяется опытной?

Повернув ладонь, будто для того, чтобы рассмотреть линии на ней, Макс быстро провел пальцем по бугорку под большим пальцем, затем нежно дунул на него.

Мариэтта вздрогнула.

– А теперь что вы делаете? – прошептала Мариэтта, шокированная и заинтригованная одновременно.

– Это ваш венерин холмик. – Теперь лицо Макса находилось совсем близко от лица Мариэтты.

Ее зрачки сделались большими и темными, будто они собирались поглотить голубизну, а губы слегка раздвинулись, будто каждое его слово, каждое его движение имели для нее огромную важность.

– Мой венерин холмик?

– Знак глубины вашей страстности. – Макс не смог сдержать победную улыбку.

Мариэтта заметила ее и прищурилась:

– И о чем это говорит?

– О том, что вы и в самом деле страстная женщина, – проговорил он низким, полным соблазна голосом.

Мариэтта не знала, что на это ответить, и Макс, пользуясь возможностью, привлек ее к себе, ощущая ее дрожь, не сомневаясь: она уже предчувствует то, что за этим последует. Его губы накрыли ее губы, готовясь ощутить их вкус. Сколько же времени прошло с тех пор, как он испытывал такое сильное желание?

– Целой ночи не хватит на то, что я хочу с тобой сделать, – проговорил Макс, и это была чистая правда.

– Лорд Роузби, что это вы там делаете с моей дочерью? Только теперь они услышали шуршание черного шелкового платья Афродиты, и звук твердой поступи Добсона.

Мариэтта поспешно выдернула руку из ладони Макса.

– Лорд Роузби? – озадаченно повторила она. – Но вы сказали, что вас зовут Макс!

–А я думал, что вы – одна из девушек Афродиты. – Макс был явно расстроен. – Вы обманули меня, мисс Гринтри.

– Ну да, я дочь Афродиты, точнее, одна из трех дочерей.

– Очень своевременное сообщение. Я джентльмен и никогда не воспользуюсь леди, если только она не имеет опыта. Вы знаете, насколько близки вы были к тому, чтобы оказаться скомпрометированной?

– Мне все равно, – быстро проговорила Мариэтта. – Моя репутация и так уже подмочена.

Макс удивленно взглянул на Мариэтту.

– Я вам не верю, – тихо проговорил он. – Кажется, вам нравится говорить мне неправду, мисс Гринтри.

Мариэтта слегка пожала плечами:

– Почему бы вам было сразу не сказать мне, что вы лорд Роузби?

– Потому что я больше таковым не являюсь. – В голосе Макса послышалась горечь. – Я утратил право называть себя так, поскольку отец лишил меня наследства. – Тут Макс резко повернулся к Афродите с шутовским поклоном: – Желаю приятного вечера, мадам, и прошу прощения, если оскорбил вас. – Он сделал несколько шагов к выходу, и дверь за ним закрылась.

Афродита взяла Мариэтту за руку; ее пальцы были твердыми и холодными, тогда как у Макса – сильными и горячими.

– Что тут происходит, дочка? Добсон говорит, у Вивиан родился сынок?

Мариэтта с трудом улыбнулась:

– О да, очень милый малыш. Я пришла, чтобы рассказать тебе об этом. Полагаю, ты должна его увидеть, немедленно.

Афродита просияла, но неожиданно ее лицо приняло выражение холодного равнодушия.

– Не могу. Мне не подобает находиться среди родственников и друзей лорда Монтгомери – этим я шокировала бы Вивиан.

Мариэтта недоверчиво рассмеялась:

– Почему ты так решила? Афродита холодно улыбнулась:

– Поверь, я знаю, что говорю. К тому же я чувствовала бы себя там весьма неловко. Лучше уж мне появиться на Беркли-сквер чуть позже. Спасибо, что нашла время зайти и поведала эту чудесную новость, Мариэтта. С твоей стороны это так любезно подумать обо мне...