Похититель душ - Бенсон Энн - Страница 10

О его свите, великолепных кортежах, множестве слуг и лакеев в роскошных одеждах ходили легенды.

– Похоже, он никогда не задерживается надолго ни в одном из своих замков, – проговорила я. – Интересно, откуда у него страсть к путешествиям. В детстве у него такой склонности не было.

– Ну, он видел ее… в своем отце. Мы постоянно шили дорожные костюмы для милорда Ги, который отправлялся в то или иное путешествие. Как получалось, что его костюмы так быстро снашивались, я до сих пор не понимаю. Но теперь милорд Жиль подолгу остается в Шантосе, по крайней мере так говорит месье Пелетье. А ему это сказал его знакомый портной, который там живет. Мы же обслуживаем его, только когда он появляется в Машекуле. – Она поколебалась немного и добавила: – Получить с него деньги за сделанную работу довольно трудно, и потому мы не особенно стремимся иметь с ним дело.

Слава Богу, в мои обязанности не входило учить маленького Жиля, как следует обращаться с деньгами, – мне даже представить себе трудно, какие сражения мне пришлось бы выдержать. Эта тяжелая доля выпала Жану де Краону, который непревзойденной жестокостью вселил в своего внука такой ужас, что заставил его слушаться себя во всем, но тем не менее не сумел привить ему здравый смысл касательно того, как нужно разумно распоряжаться деньгами. Я могу себе представить, как Жан де Малеструа говорит: «Если дать человеку одну рыбу, он ее съест и будет испытывать голод, но, если научить его ее ловить, он забудет о голоде». Это было особенно верно в отношении состояния милорда, которое он получил без надлежащих наставлений, и потому, когда достиг совершеннолетия и его уже ничто и никто не мог сдерживать, бросился с головой в расточительство.

– Возможно, его тяга к путешествиям объясняется тем, что он пытается сбежать от кредиторов, – предположила я.

– Несомненно. И тем не менее месье Пелетье соглашается время от времени шить ему одежду; он говорит, что это поддержит его репутацию в глазах вельмож и даст ему возможность получать заказы от тех, кто готов платить. Он рассматривает это как разумное вложение денег. Мой Жорж…

Она замолчала на полуслове и задохнулась, как задыхалась я всякий раз, когда говорила про Мишеля, а потом медленно выдохнула, прежде чем продолжить, и мне показалось, что она очень осторожно подбирает слова.

– Месье Пелетье взял моего Жоржа в ученики перед тем…

Она снова замолчала, пытаясь найти верные слова.

– Короче говоря, мальчик регулярно ходил с ним в замок милорда, здесь в Машекуле. То, что он мне рассказывал, вселяло в меня беспокойство – фантастические истории о том, как его там принимали, иногда паж по имени Пуату, а время от времени и сам милорд Жиль. Он не платит долгов, однако живет роскошно и обращается со своими гостями, даже с простыми людьми, так, словно они члены королевской семьи. И с какой стати подобный интерес к простому ученику…

Она забыла тот день, много лет назад, когда милорд забрал у нее из рук ее маленького сына. «Ну-ну, ангелочек, чего ты боишься?» Я оставила свои воспоминания при себе и сказала:

– Я с вами абсолютно согласна, это неприлично.

– Жорж стал с восторгом рассуждать о роскоши, которую видел. Я этого не одобряла и часто говорила ему, что он должен с радостью принимать свое положение, ведь ему повезло, что он стал учеником у такого прекрасного мастера. Разумеется, мои советы ему не нравились, но что я могла сделать? Он был учеником, почти взрослым человеком и практически вышел из-под моего контроля.

– Иногда ремесленникам бывает трудно не мечтать о жизни, которую ведут аристократы.

– Я тоже видела эту роскошь, но всегда знала свое место. Однако сегодняшние молодые люди, похоже, забывают, что благополучия можно добиться только тяжелым трудом и усердием. – Она устало пожала плечами. – С другой стороны, в таком возрасте человек знает только собственные желания. Его можно сбить с пути истинного легким мановением руки. На моего сына, вне всякого сомнения, сильное влияние оказывал Пуату – тип, описать которого мне трудно. Могу сказать лишь, что в его присутствии мне становилось не по себе, словно под одежду забралась тысяча пауков. Жорж возвращался домой и рассказывал о невероятных благах, обещанных ему Пуату от имени милорда, о плате за работу, хотя мой сын еще далеко не настоящий мастер. О материалах и самых разных вещах, иглах, дорогих ножницах, – мне все это казалось слишком нереальным и недостойным доверия. Последнее, что ему обещали… лошадь в подарок.

– Лошадь? – Это и в самом деле слишком. – Замечательный подарок.

– Oui, Mere[9]. Слишком замечательный. Естественно, он был в полном восторге.

– Как и любой другой юноша на его месте.

– Я говорила, что ему следует с подозрением отнестись к такой невероятной щедрости, но он против моей воли все равно отправился в замок в назначенный день, чтобы получить там лошадь. Две недели назад. Когда он уходил, я дала ему пару бриджей, чтобы он доставил их по дороге, и велела получить за них деньги. Он рассмеялся и сказал, что отвезет заказ на своей новой лошади, что теперь мои поручения будут приносить ему удовольствие и он будет с радостью их выполнять. – Она опустила голову, и слезинка скатилась по щеке. – Он хороший мальчик. И хороший сын.

Мне не хотелось отнимать то доброе, что у нее осталось в воспоминаниях о сыне, и поэтому я молчала. Потом, когда мне показалось, что можно задать вопрос, я спросила:

– И никаких известий о нем с тех пор?

– Никаких.

– А в замке вы не спрашивали?

– Муж мне не позволил. Он сказал, что это его обязанность, как отца мальчика. Он отправился в Машекуль, но там ему ответили, что Жорж так и не появился в замке, чтобы забрать лошадь, и ее отдали кому-то другому.

– А вы спросили, кто ему это сказал?

– Снова Пуату, паж милорда.

– И он больше не задавал ему никаких вопросов?

– Мой муж не считает возможным подозревать кого-либо, кроме собственного сына.

Она не скрывала своего возмущения. Несчастная женщина не только потеряла сына, но и лишилась уверенности в собственном муже – тяжелая ситуация.

– А вы не попытались выяснить, видел ли его кто-нибудь в тот день?

– Mais oui[10], мать-настоятельница. Разумеется, спрашивала.

Она назвала меня не Жильметтой, не матушкой, а матерью-настоятельницей. Наша недавно возникшая близость не выдержала моих прямых вопросов. И как же глупо было с моей стороны спрашивать ее об этом – я сама мучила своими вопросами в Шантосе всех и каждого, пока они не начали меня сторониться как зачумленной.

– Андре Барбе сказал, что видел, как Жорж срывал днем яблоки за домом, в котором живут Рондо, у них там фруктовый сад. Сам он яблоки не слишком любит, и потому я решила, что он готовил угощение для лошади.

– И больше никто его не видел…

– Никто.

Сколько же раз я пыталась узнать, что делал мой Мишель в свои последние часы со слов тех, кто его видел? И не сосчитать.

– А этот Барбе, он Жоржа не видел?

– Он не видел, как Жорж ушел из сада. Да и никто другой его не видел. А я спрашивала многих. Правда, Барбе мне сказал кое-что. – Она тяжело вздохнула. – Он сказал, что встретил какого-то мужчину, незнакомого, на дороге между Машекулем и Нантом. Узнав, что Барбе из Машекуля, незнакомец пришел в страшное волнение и предупредил, что мы должны как следует присматривать за нашими детьми, потому что им грозит опасность быть украденными. А еще он спел песенку с такими словами: «Sur ce, l'on lui avait dit, en se merveillant, qu'on y mangeout les petits enfants».

Я была потрясена. Та самая фраза, которую написал мне Жан, слова, заставившие меня заинтересоваться тем, что случилось с мадам ле Барбье, именно их пробормотал прохожий, указавший мне дорогу к ее дому. Но Жоржу было шестнадцать, он уже не маленький ребенок, по крайней мере не настолько маленький, чтобы его можно было съесть. Впрочем, не все шестнадцатилетние мальчики выглядят как взрослые мужчины.

9

Да, матушка (фр.)

10

Конечно (фр.)