Прекрасная обманщица - Гэфни Патриция - Страница 58

Но хуже всего было то, что ему по-прежнему хотелось ее видеть. Невероятно! Глупее не придумаешь! Хотя его нынешнее состояние само по себе служило бесспорным и неопровержимым доказательством обратного, он все-таки не мог до конца поверить, что ее страсть была поддельной.

И не одна только уязвленная гордость мешала ему примириться с очевидностью. Он прекрасно знал, что показная страсть является основой ремесла для любой уважающей себя шлюхи, но Кэт… Кэт была особенной. Она обладала чарующей невинностью. Казалось, все, что они делали, было для нее внове. Он вспомнил, как она раздевалась перед ним в Гельвеллине, какое это было пленительное переплетение застенчивости и чувственности. И как она потом его целовала, с какой робкой нежностью, словно была не совсем уверена в том, как это делается, но страстно желала научиться…

Из-за нее он потерял голову. Да уж, лучше признаться в этом прямо. Но такое признание не доставило ему никакой радости, напротив, оно терзало душу подобно воспаленной ране, делая чудовищное положение, в котором он оказался, совершенно непереносимым. Из-за нее он до сих пор не сделал попытки бежать. Несколько раз за этот день ситуация складывалась так, что можно было попробовать удрать даже на заморенной кобыле Кэт: использовать внезапность, замешательство, понадеяться на то, что Рэмзи промахнется. Но он опасался, что случайная пуля может задеть ее. Бэрк наклонил голову вперед и резко откинул ее назад, больно ударившись затылком о столб, к которому был привязан. Шишка на время отвлекла его от боли в руках, но в качестве наказания за глупость она никуда не годилась. Он по-прежнему был привязан к столбу в амбаре, и впереди у него была лишь долгая ночь. Времени вдоволь, чтобы поразмышлять о собственном безрассудстве.

Бэрк открыл глаза и слепо уставился в темноту. Что это, игра воображения или снаружи действительно раздался какой-то звук? Теперь он явственно различил тихое царапанье в дверях. Его мускулы невольно напряглись, и он сделал глубокий вдох, чтобы утихомирить сильно бьющееся сердце. Ему вовсе не улыбалась мысль о ночном визите Юэна Рэмзи и уж тем более о том, чтобы быть избитым со связанными за спиной руками.

Дверь бесшумно открылась. В лунном луче золотисто-рыжие волосы потемнели, приняв оттенок старой бронзы. Бэрк облегченно перевел дух.

Он молча наблюдал за девушкой, пока она напряженно вглядывалась в темноту, стоя на пороге амбара.

– Майор Бэрк? – позвала она негромким певучим голосом, от которого у него перехватило дух.

– Да! – неохотно откликнулся он. – Я здесь, сижу привязанный к этому чертову столбу справа от тебя.

Кэтрин закрыла тяжелую дверь, лязгнул засов. Бэрк скорее почувствовал, чем услышал, как она пробирается к нему в темноте: ее собственный, ни с чем не сравнимый запах достиг его ноздрей. И вот она уже рядом; он едва различал на темном фоне ее черный силуэт.

– Я принесла свечу, – сказала она почему-то шепотом и принялась рыться в тряпичном узле, который притащила с собой.

Через некоторое время темноту прорезал огонек свечки, которую Кэтрин тщательно укрепила на перекладине у себя над головой. Потом она обернулась, и его поразила произошедшая с нею перемена. Никогда раньше он не видел ее такой бледной и взволнованной, ему даже показалось, что она избегает его взгляда. Бэрк смотрел на нее молча, пока она, сделав несколько глубоких вдохов, приходила в себя. Наконец Кэт, подбоченившись, взглянула на него сверху вниз, и уголки ее нежных губ медленно приподнялись в злорадной усмешке.

– Какого черта ты ухмыляешься? – в бешенстве не выдержал Бэрк, хотя прекрасно знал ответ.

Господи, как она, должно быть, довольна! Ему было бы легче, если бы она не выглядела такой неотразимо прекрасной в свете свечи… если бы эта плутовская рожица проказливого бесенка не была столь восхитительной.

Кэтрин присела на корточки, чтобы лучше его видеть, и обхватила руками коленки.

– Такое нечасто случается, – начала она.

Бэрк прислонился затылком к столбу и со вздохом приготовился слушать.

– Нечасто бедной девушке вроде меня выпадает счастливый случай увидеть, как выглядит всемогущий майор великой и непобедимой английской армии, когда крылышки у него связаны, как у рождественской индюшки.

Она довольно засмеялась и даже захлопала в ладоши. Он ответил ей мрачным взглядом.

– Наконец-то, – продолжала Кэтрин, понизив голос, – мы поменялись ролями, и я вам честно скажу: мне это нравится, очень нравится. В жизни не получала такого удовольствия! Просто сердце поет!

– У тебя нет сердца, – буркнул он.

Она опять рассмеялась.

– Как вы можете говорить такие ужасные вещи? А я-то старалась, ужин вам принесла.

– Ты собираешься меня развязать, чтобы я смог поесть?

Кэтрин покатилась со смеху.

– Ей-Богу, майор, вы меня удивляете! Мне известно, что вы крайне невысокого мнения о моих умственных способностях, но соблаговолите по крайней мере поверить, что я в здравом рассудке.

Он фыркнул.

– Нет, я, разумеется, не стану вас развязывать. Я собираюсь вас кормить.

Она порылась в связанном узлом одеяле и вытащила бутылку зеленого стекла.

– Пить хотите?

– Да.

Это было еще мягко сказано!

Девушка поднесла бутылку к его губам. Бэрк стал пить большими жадными глотками.

– Еще, – потребовал он, когда она сделала движение, чтобы забрать бутылку.

Устыдившись себя, Кэтрин дала ему напиться, а потом покормила его в виноватом молчании.

– Насколько я понимаю, твой приятель этого не одобряет, – заметил Бэрк, кивнув на еду.

Она уклончиво пожала плечами.

– Он предпочел бы, чтобы я умер с голоду. Тогда ему не пришлось бы тратить на меня пулю.

– Какой вздор, – презрительно отмахнулась Кэтрин, заталкивая ему в рот последний кусочек хлеба. – Это англичане убивают пленных, а не шотландцы!

– Ты и вправду так наивна?

– Я говорю чистую правду!

Бэрк устало покачал головой.

– Ах, Кэт, Кэт, из-за твоего глупого упрямства меня завтра пристрелят. Вот уж не думал, что ты так сильно меня ненавидишь.

Кэтрин обдумала его слова, прибирая остатки ужина.

– У меня нет к вам ненависти, – осторожно объяснила она. – Просто мы враги, вот и все. Мы не можем друг другу доверять. Я не держу на вас зла, но нам обоим придется исполнять свой долг.

– Даже если во имя долга одному из нас придется убить другого?

Бэрк заговорил медленно, по слогам, словно обращался к слабоумному ребенку.

– Завтра, как только мы проедем мимо английских войск, стоящих лагерем под Гексэмом, Рэмзи убьет меня.

– Это неправда! – воскликнула она, глядя ему прямо в глаза. – Юэн не такой человек.

Бэрк с отвращением поморщился.

– Как только вы благополучно проведете нас мимо войск Уэйда, мы вас отпустим. Ну, может, он вас привяжет, чтобы дать нам время отъехать подальше, но подозревать, что он замышляет убийство… это просто нелепо! С какой стати ему вас убивать?

– С такой, что вы похитили британского офицера, а это преступление против короны, наказуемое смертью через повешение. Кроме того, мне известны ваши имена. Пошевели мозгами, черт тебя побери, не будь такой тупицей!

Кэтрин с достоинством выпрямилась.

– Вы не понимаете самого главного, майор Бэрк. Боюсь, вам никогда этого не понять. Мы шотландские горцы! Мы не убиваем безоружных, чтобы спасти свою шкуру. Мы деремся открыто и честно. Хладнокровно застрелить человека только из-за того, что он может донести на нас властям – это немыслимо! Это было бы малодушием и низостью. Это противоречит всему тому, во что мы верим. Мы…

Бэрк не стал ее перебивать, но перестал слушать, утомленно откинувшись и опираясь о столб. Увидев, что он больше не собирается спорить, Кэтрин разочарованно смолкла. Потом встала и, стряхнув крошки с платья, несколько раз прошлась взад-вперед по амбару. Ей почему-то не хотелось уходить.

– Вам не будет холодно? Я принесла одеяло.

Он ничего не ответил, только устало взглянул на нее, вытянув длинные ноги на полу перед собой. В руках снова началась пульсирующая боль, в душе появилось ощущение безнадежности. Кэт сейчас уйдет, а завтрашнего дня он может и не пережить. И то и другое казалось ему одинаково скверным.