Призрачный сфинкс - Корепанов Алексей Яковлевич - Страница 42

Он собрался было задать вопрос Ольвиорну, но его опередил Гусев.

– А что говорится в пророчестве? – спросил он, вновь теребя одной рукой край скатерти, а другой продолжая держать так и не прикуренную сигарету.

Маг взглянул на него и медленно начал говорить, чеканя каждое слово:

– И случится в год, когда явятся пришлые, угрожая, и расположатся возле гор, неподалеку от Небесного Огня, и срок назначат окончания мира, конца времен. Придут иные, издалека, видящие разные лики зла, услышавшие песню, еще не спетую, и вновь придут, силе слов неподвластные, и знаков, и действий, и темный – их явит обманчивый лик. Ради спасения придут они, и будет встреча возле гор. Вижу: померкло светило. Занесен меч, и мир под мечом. Вижу: ниспровергнет радость печаль. И падет меч. Так вижу. Сквозь воды времени – свершится.

– Да-а… – озадаченно протянул Гусев. – Понять трудновато. Кроссворд какой-то…

– А можно повторить? – попросил Сергей.

Маг Ольвиорн вновь медленно, с нажимом, произнес те же слова. Каждое из них, взятое само по себе, было вполне понятно, а вот общий смысл ускользал, вернее, даже не смысл, а итог пророчества. Сергей так до конца и не уяснил, предвещает ли пророчество гибель этого мира или все-таки нет, и вновь обратился к магу:

– Вы не могли бы пояснить, уважаемый Ольвиорн?

– Да, конечно, – ответил маг, запахивая плащ, словно ему стало холодно солнечным теплым утром. – Пояснений и толкований существует великое множество, и вот наступило время, которое покажет, кто правильно понял слова Мерлиона, а кто заблуждался. И дай Бог, чтобы правы оказались верящие в дальнейшую жизнь, а не во всеобщую гибель.

– Явятся пришельцы, угрожая, разместятся у гор, неподалеку от Небесного Огня… – повторил Сергей слова пророчества. – О ком это? Они уже действительно явились?

– Да, – помедлив, ответил Ольвиорн. – Именно так. Истину знаем только мы, странствующие маги, хотя кое-какие слухи уже поползли.

«Вот о чем говорил Гортур, – сообразил Сергей. – Пришельцы вмешались в дела Подземных Мастеров и те решили обратиться за помощью – вот как подумал о нас старший мечник Гортур…»

– Кто эти пришельцы? – спросил он. – И чем они угрожают? У них есть какое-то мощное оружие?

– Они тоже, как и вы, не из нашего мира. Называют себя скоддами. Их убежище действительно находится неподалеку от Небесного Огня, но нам туда не проникнуть – их магия не поддается нашим заклинаниям. У них другая магия. Мы наблюдаем за ними с тех пор, как только узнали об их появлении, но ничего не можем поделать. А угрожают они… – маг вздохнул и сгорбился в кресле, – угрожают они Черной Маской Смерти. Когда Маска откроет глаза – наш мир превратится в прах…

– Господи, что за чертовщина? – сдавленно произнес Гусев и тут же вскинулся: – Так действовать же надо, не сидеть, сложа руки!

– Мы пытаемся, но пока ничего не выходит.

– А вы знаете, когда эта Маска должна открыть глаза? – подал голос Саня Веремеев.

– Ровно через год после появления скоддов – это нам известно абсолютно точно. А они появились семь декад назад.

– Но зачем им это надо? – спросил Сергей. – Я еще понимаю – завоевать, поработить… но уничтожить… Зачем?

Маг опять вздохнул:

– Они переходят из мира в мир, уничтожают миры и питаются энергией уничтожения, распада. И жиреют, тучнеют, набираются новых сил…

– Фантастика… – ошеломленно пробормотал Сергей. – Значит, если в пророчестве Мерлиона говорится именно о нас, мы встретимся со скоддами?

– Думаю, так и будет, уважаемый Сергей.

Сергей переглянулся с напарниками. Вид у них был такой же растерянный, как, наверное, и у него самого. «Хорошенькая книжка получается, – подумал он. – Веселая. Если бы еще и с хэппи-эндом…»

– Давайте пройдемся по пророчеству, – предложил он, обращаясь к Ольвиорну. – Пришельцы уже явились и назначили срок гибели мира. Потом про нас говорится: придут издалека, услышат песню. А дальше?

– И вновь придут, силе слов неподвластные, и знаков, и действий, и темный – их явит обманчивый лик.

– Почему «вновь»? То есть мы уйдем отсюда и вновь вернемся? Так? Что такое «темный»? А «обманчивый лик»?

– Да, возможно, вам суждено покинуть нас и опять вернуться, – ответил Ольвиорн. – Может быть, прямо сейчас. Вы говорите – какая-то непонятная сила, падение в яму. Возможно, все повторится – вы вернетесь к себе, а потом опять провалитесь. «Темный» – одно из самых «темных» мест, – маг невесело усмехнулся своему каламбуру. – И насчет «обманчивого лика» тоже непонятно. Следующую фразу можно толковать двояко: «Ради спасения придут они, и будет встреча возле гор». Ради чьего спасения? Своего собственного спасения или спасения мира? Я, безусловно, предпочел бы второе толкование.

– Будет встреча! – Гусев стукнул кулаком по столу. – Думаю, их магия на наши гранаты не распространяется. Допустим, человека можно заколдовать, но оружие…

– Оружие тоже можно, – заверил Ольвиорн. – Стрела отклонится от цели, меч выпадет из рук, копье сломается.

– Но это касается местного оружия, – возразил Сергей. – Вы, маги, можете заколдовать оружие своего мира. Но наше оружие – из другого мира. Ваша магия, как вы утверждаете, не действует ни на нас, ни на скоддов, потому что мы нездешние. Но значит и на нас магия скоддов тоже не подействует, правильно?

– Ловко, Серега! – Саня Веремеев, улыбаясь, заерзал в кресле, но Ольвиорн быстро заставил его погасить улыбку.

– Возможно, но неочевидно, – сказал он. – На наш-то мир они могут воздействовать, хоть и нездешние. А три ключевые, самые важные фразы пророчества тоже допускают двоякое толкование. «Померкло светило» – речь может идти либо о начале разрушения мира, либо об извержении Дракона. Такое тоже известно из книг.

– Какого дракона? – чуть ли не хором спросили бойцы.

– Это вулкан в Морайском заливе, – пояснил маг. – Тучи пепла поднимаются к небесам, и несколько дней солнца почти не видно. В летописях описано девятнадцать таких случаев.

– Может быть, солнечное затмение? – предположил Сергей.

Маг отрицательно покачал головой:

– У нас есть таблицы солнечных затмений. Очередное – только через полтора года. И самые главные слова: «Ниспровергнет радость печаль». Радость ли будет ниспровергнута печалью или, напротив, печаль будет ниспровергнута радостью? Оба толкования абсолютно равновероятны, Мерлион, если вы заметили, и в предыдущих фразах применял инверсию.

– Что такое инверсия? – хмуро поинтересовался Гусев.

– Это такой прием, изменение обычного порядка слов в предложении, дабы усилить выразительность речи. «И срок назначат окончания мира». «Силе слов неподвластные». Да, Мерлион пользовался инверсией…

– А вам не кажется, что он сознательно напустил тумана насчет радости и печали? – неожиданно спросил Сергей. – Может, он и сам толком не знал, чем все закончится? Это ведь получается что-то типа «казнить нельзя помиловать». Не видел он финала, ваш Великий маг…

– Или не хотел убивать в нас веру, – заметил Ольвиорн. – Оставил нам надежду.

– Но там же еще про меч, – сказал Саня Веремеев. – Он же говорит: «Падет меч».

Маг повернулся к нему:

– Вот именно, «падет». Вопрос в том, как падет. Падет ли меч, выпущенный из ослабевшей руки, или же падет разящий меч на наши головы.

– Да-а, – совсем как Гусев недавно, протянул Сергей. – Ваш Великий Мерлион позапутаннее нашего Нострадамуса будет.

– У вас тоже был великий маг и пророк? – встрепенулся Ольвиорн.

Сергей усмехнулся:

– Хватало у нас и магов, и пророков. И второе пришествие Господа не раз предсказывали, и конец света, и победу коммунизма. А вот черный день Америки никто эаранее не увидел, и Пхеньянскую катастрофу тоже.

– Не все можно выразить точно и определенно, уважаемый Сергей, – отозвался маг. – Предвидение будущего – очень зыбкая вещь, тут не всегда в фаворе категоричность.

Сергей развел руками:

– Спорить не буду, уважаемый Ольвиорн, – я не специалист по таким делам.