Призрачный сфинкс - Корепанов Алексей Яковлевич - Страница 76

Командир включил рацию и вызвал Майкла Савински, стараясь говорить спокойно. Сердце его колотилось так же неистово, как много лет назад, во время первого самостоятельного полета на стратосферном истребителе.

– Слушаю, командир, – почти сразу же отозвался Савински.

– Майкл, я вижу вход. Попробую до него добраться и заглянуть – он довольно высоко…

– Командир!..

– Просто заглянуть, – перебил эксперта Аллан Маккойнт. – Я же обещал, что мы пойдем только в связке. Я только загляну – если там тупик, тебе незачем будет все бросать и мчаться сюда. Но если там действительно есть проход, я позову тебя. А пока работай.

– Я очень рассчитываю на ваше благоразумие, командир, – нетвердым голосом сказал Майкл Савински после паузы.

– Можешь не сомневаться, – заверил его Аллан Маккойнт. – Не для того я сюда летел, чтобы меня прихлопнуло каким-нибудь древним кирпичом. Я всегда мечтал умереть в собственной постели, в окружении домочадцев.

– Ох, смотрите, командир… Может, все-таки подождете меня, и поднимемся туда вместе?

– Подняться я сумею и один. Занимайся своим делом, Мики. Обещаю, без тебя не полезу.

Майкл Савински вздохнул:

– Слушаюсь, командир…

Аллан Маккойнт застегнул комбинезон, еще раз окинул взглядом каменную стену, прикидывая, насколько сложным будет путь наверх, и решительно зашагал к уходящему в грунт выступу.

Вблизи карниз оказался не таким и узким – на нем вполне могли бы разминуться два человека. Неровная, кое-где засыпанная ржавой пылью тропа была не особенно крутой, и командир «Арго» поднимался по ней без труда, на всякий случай придерживаясь правой рукой за стену. Оказавшись на высоте десятиэтажного дома, он перестал смотреть вниз – альпинизмом он никогда не увлекался и ему было неприятно видеть сбоку от себя пустое пространство; совсем другое дело – обозревать распластавшуюся от горизонта до горизонта землю из кабины самолета. Временами мелкие камешки, задетые его ногами, срывались с тропы и с затихающим стуком, совершая длинные прыжни, катились по слегка наклонному боку Марсианского Сфинкса.

Зигзагообразный путь наверх был раза в три длиннее, чем расстояние, отделяющее прямоугольник входа от поверхности бурой равнины, и Аллану Маккойнту потребовалось около четверти часа, чтобы добраться до покрытой сеткой узких трещин небольшой полукруглой площадки перед проемом. Переведя дыхание, командир открутил от шлема фонарь и, взяв его в руку, собрался было сделать шаг вперед, но его остановил сигнал вызова.

– Как дела, командир?

– Все в порядке, Майкл. Только что прибыл на место. Сейчас посмотрю, что там такое.

– Умоляю, командир, не вздумайте только лезть туда!

– Я помню, Майкл. Оставайся на связи, сейчас все станет ясно…

«Господи, прошу Тебя, сделай так, чтобы там действительно оказался проход! – мысленно взмолился Аллан Маккойнт, приближаясь к темному прямоугольнику. – Я очень прошу Тебя, Господи! Ведь Ты же всеблагой и милосердный, ведь Ты же любишь нас, Господи… Я очень надеюсь на Тебя, Господи, ведь Ты – моя единственная и последняя надежда…»

Грубые камни проема не носили никаких следов обработки, и не было там и намека на дверные петли. Проверяя ногой поверхность площадки перед собой, прежде чем сделать следующий шаг, командир подошел к проему, поднял голову – сверху ничего не нависало, не катились и не летели глыбы – и, включив фонарь, направил луч света в темную глубину.

– Ну что там, командир? – нетерпеливо, с тревогой спросил Майкл Савински.

Аллан Маккойнт не успел ничего ответить. И разглядеть тоже ничего не успел. Мягкий, но чувствительный толчок в спину, подобный то ли резкому порыву ветра, то ли ударной волне, заставил его потерять равновесие. Чтобы не упасть, он вынужден был сделать несколько шагов вперед, инстинктивно выставив перед собой руки – и его внесло в проем.

– Коман… – раздался и тут же захлебнулся голос Майкла Савински.

Аллану Маккойнту все-таки удалось удержаться на ногах, но у него вдруг закружилась голова. Он судорожно втянул воздух широко открытым ртом, ничего не видя и не слыша, – и что-то извне начало вторгаться в его сознание, что-то овладевало его мозгом, и командир «Арго» постепенно перестал ощущать себя Алланом Маккойнтом, превращаясь, подобно оборотню, в кого-то совсем-совсем другого…

И вдруг возник у него в голове образ огромного сверкающего лезвия. Лезвие молниеносно опустилось, обрубив все прошлое. Опустилось – и исчезло…

…Проход постепенно сужался, и он вынужден был перейти с бега на быстрый шаг, то и дело задевая плечами острые кристаллические выступы. Впереди пронзительно полыхнуло, он непроизвольно зажмурился и остановился, уже зная, что именно означает это ослепительное сияние, и Радуга наткнулась на его спину.

– Что там? – раздался ее задыхающийся голос.

Он молчал, вслушиваясь в мертвенную тишину лабиринта, потом убавил свет фонаря и безнадежио принялся изучать стекловидную стену, преградившую путь. Стена тоже померкла, холодно переливались полупрозрачные кристаллы, и в толще стены отражалось размытое световое пятно от фонаря.

– Тупик, – сказал он. – Мы в тупике…

Радуга затихла за спиной. Вдали, в темной глубине извилистого прохода, в кристаллических недрах, сквозь которые они пробирались, потеряв счет времени, нарастало зловещее шипение, словно ползли по их следам полчища ядовитых змей.

Он стоял перед стеной, от которой веяло безнадежным холодом, и растерянно поглаживал короткий ствол изучателя, и Радуга прижалась к нему, а по следу их шли враги – и выхода пока не предвиделось.

Пока?..

Он стоял и думал, что зря все-таки полез в этот лабиринт. Впрочем, выбирать не приходилось. Патрульные катера троянцев на бреющем вылетели из-за холмов, обрамляющих голую равнину; с другой стороны, вздымая белесую пыль, катили их боевые машины, а обломки его маленького бота лежали где-то по ту сторону холмов, и спасибо системе предупреждения – удалось катапультироваться буквально за мгновение до прямого попадания… А Радуга махнула ему рукой из какой-то дыры, скрытой под грудой бурых камней, и кто ее знает, как она попала на Трою – ведь оставалась же в базовом лагере, за тридевять космических земель отсюда – и некогда было ни о чем расспрашивать, потому что нужно было как можно быстрее уносить ноги. Троянцы не брали в плен. Лучшим средством охраны похищенной ими на Спарте Елены – биомашинного зеркала, тени, двойника спартанской цивилизации – они избрали уничтожение любого безрассудного храбреца, вознамерившегося вернуть Елену хозяевам.

Собственно, Троя поначалу была не Троей, а Татьяной (так назвал в свое время этот мир командир десантной группы Пархоменко), а Спарта – Капелькой. Елена вообще не имела у землян никакого названия, потому что при первых контактах с цивилизацией Капельки о ней не упоминалось. И только после ошеломляющего налета троянцев и похищения биомашинного зеркала спартанцы обратились за помощью к персоналу базы землян. Вот тогда с подачи многомудрого ксенолога Филлера и прижились названия Троя, Спарта и Елена…

– Что делать, Лео? – прсшептала Радуга, еще теснее прижимаясь к его спине. – Я узнала, Елена где-то здесь. Олаф разведал…

Он, не отвечая, сдернул с плеча излучатель, упер в бок широкий приклад и резко нажал на спуск. Клубы белого пара окутали стену, сквозь пар было видно, как заслезились кристаллы. Световое пятно в глубине потускнело, задышал, зашелестел горячий воздух, заглушая приближающееся змеиное шипение.

Но это было и все. Монолит отнюдь не собирался растекаться расплавленной волной, открывая путь вперед.

– Бесполезно, – с горечью сказал он и повернулся к девушке. – Зачем тебя сюда принесло?

– Длинная история. – Радуга взглянула на него снизу вверх и даже попыталась улыбнуться. – Как-нибудь потом расскажу… Лео! – Она смотрела уже не на него, а выше, на кристаллический потолок. – Смотри!

Он направил фонарь на вспыхнувший сиянием свод – и увидел над головой темное отверстие.