Зверь из бездны - Корепанов Алексей Яковлевич - Страница 7

– А островок-то совсем рядом с фронтиром, – пробормотал Патрис Бохарт. – Ден, ну-ка выясни, нет ли там исследователей?

Заметив, что оператор оставил свой пульт в покое и тоже с интересом рассматривает схему, он добавил:

– А ты, Андрей, продолжай, продолжай, не обращай на нас внимания. Одно другому не мешает.

Ден проделал несколько манипуляций пальцами над панелью компа и сообщил:

– Остров безлюден. Первое и последнее зафиксированное посещение – группа Макдивитта, девяносто семь лет назад, стереотипные анализы и тесты. Стационарной базы не было, длительность исследований – двадцать четыре дня.

– А потом, стало быть, начались посещения незафиксированные, – сказал Патрис Бохарт, вышагивая по «покоям Мнемосины». – И с целью отнюдь не исследовательской.

Я вспомнил странную историю о печальной судьбе исследователей фронтира на Серебристом Лебеде и задал вопрос:

– Скажите, Патрис, а вы ничего не слышали о том, что побывавшие на фронтире впоследствии кончают жизнь самоубийством?

Патрис Бохарт резко остановился и изумленно воззрился на меня:

– Откуда у вас такая информация, господин Грег?

– Но это действительно так?

– Н-не знаю, честно говоря, – озадаченно ответил дубль-офицер. – Собственно, насколько мне известно, на фронтир сейчас никого специально не посылают. То есть экспедиции продолжают работать, но участие в них – дело сугубо добровольное. Я не располагаю достаточной информацией – не наш это профиль, – но, по сообщениям, людей там очень мало. Установлены приборы, данные передаются на материк… У нас, в Илионе, самоубийства, конечно, происходят, но мы как-то не связывали их с предыдущей работой… Во всяком случае, на моей памяти… – Патрис Бохарт подошел ко мне. – Это официальные данные, господин Грег?

– Официальных данных у меня нет, – ответил я. – Так, разговоры…

– Это стоит проверить, – задумчиво сказал Бохарт. – Если и в самом деле… Надо проанализировать статистику. Вот закончим с этими, – он кивнул на безмятежно спящего Лайоша Ковача, – и займемся… Ага, началось!

Он ткнул пальцем за мою спину. Я повернулся к компу. На экране появилось сделанное сверху изображение океана и острова – серо-зеленого полумесяца, затерявшегося среди водного пространства, отливающего тусклым стальным блеском. Внутренний изгиб полумесяца желтел полосой пляжа; то здесь, то там торчали из песка каменные глыбы, некогда скатившиеся с вздымающихся за пляжем скал. Скалы поросли лесом, но их вершины, которые, расталкивая деревья, упорно и безнадежно тянулись к небу, были голыми, как поверхность какого-нибудь астероида. Наружная сторона полумесяца, его округлая спина, представляла из себя каменный массив, изрезанный узкими извилистыми проходами, упирающимися в отвесные стены. Волны неустанно хлестали каменную спину полумесяца, разлетаясь облаками брызг, но ни на мгновение не прекращая свое монотонное занятие. О том, чтобы причалить здесь к берегу, не могло быть и речи.

Примерно две трети поверхности острова Ковача было покрыто лесом, а ближе к одному из его округлых рогов густые заросли перемежались каменистыми ложбинами, притаившимися в окружении серых безжизненных скал.

Именно к этому, покрытому проплешинами рогу, и приближался, уверенно скользя над волнами, быстроходный оранжево-белый катер. Подойдя к пологому берегу, он отключил воздушную подушку и с разгона выскочил на песок. Спустя несколько секунд из оранжевой рубки вышел человек в длинной черной куртке, с большим заплечным мешком, и по выползшему из носовой части катера трапу спустился на берег.

– Рон, дай увеличение, – сказал Бохарт в приемник транса. – Единицы на три.

Изображение мигнуло, приблизилось, и стало ясно, что одинокий мореплаватель – это именно Лайош Ковач. Оглянувшись на катер, он поправил мешок за спиной, пересек прибрежную полосу и, размеренно шагая, скрылся в зарослях, окутывающих пологие склоны.

– За товаром отправился, – удовлетворенно прокомментировал Патрис Бохарт.

Затаив дыхание, все мы, включая оператора, напряженно смотрели на экран компа, ожидая дальнейшего развития событий. Но Ковач все не появлялся. Волны с удручающей назойливостью атаковали берег; катер на берегу казался инородным телом в царстве дикой природы; заросли чуть заметно шевелились под ветром…

– Вот он! – воскликнул Стан.

Черная фигура вынырнула из чащи, прошла краем проплешины-ложбины и вновь скрылась под непроницаемым пологом переплетенных ветвей.

– Если он будет двигаться тем же курсом, то выйдет вон на то небольшое плато, – сделал вывод Бохарт. – Где-то там, между скалами, есть проход.

Мы вновь замерли в ожидании, но Лайош Ковач так и не вышел на плато. Во всяком случае, мы его не видели. А увидели мы его только минут через двадцать пять-тридцать, уже на обратном пути. Он опять пересек ложбину, спускаясь к берегу, и заплечный мешок его был полон.

– Так, господа, – удовлетворенно произнес Бохарт. – Судя по времени, он загрузился именно на том плато. А прошел либо по туннелю, либо по выемке под скалами.

Я был согласен с Бохартом. Перед глазами у меня стояло мое недавнее видение: россыпь серых глыб в ложбине, высокие, покрытые трещинами стены обнаженных скал и темное пятно входа в пещеру…

Лайош Ковач вышел на берег и, тяжело ступая, направился к катеру. Поднялся на палубу, открыл дверь рубки. Трап, как змеиный язык, втянулся внутрь судна, катер оторвался от грунта, завис над берегом, взметая тучи песка, и, пятясь, соскользнул в воду. Развернулся и, набирая ход, помчался к далекому горизонту, приминая воздушной подушкой взлохмаченные гребни волн.

– Так, господа, – громко повторил Патрис Бохарт. – Любая задача при должном подходе в конце концов поддается решению. Будем смотреть дальше.

И мы продолжали смотреть. Мы смотрели долго. Мы вновь видели полумесяц острова в обрамлении волн и летящий над океаном катер Ковача. Ковач поднимался по склону в своей неизменной черной куртке и с заплечным мешком, и исчезал в зарослях. Появлялся на кромке ложбины, вновь исчезал и возвращался на берег. Казалось, мы смотрим повтор первой передачи со спутника.