Мальчишки, мои товарищи - Крапивин Владислав Петрович - Страница 29

29

– Табакерка у тебя?

Славка протянул мне ее и спросил в свою очередь:

– А теперь вы возьмете Тоника к морю?

Я не торопился с ответом, внимательно разглядывая его находку. Наконец сказал:

– Возьму… Но при одном условии: если ты отдашь мне эту вещь.

– Зачем она вам? – удивился он.

– Зачем! Для табака, – усмехнулся я.

Славка пожал плечами и, подумав, ответил:

– Берите.

– А Тоник согласится? Ведь вы ее вместе искали.

– Согласится. Ему что? Он и так счастливый.

– Это почему?

– Конечно, – сказал Славка. – К морю едет. Я бы за это что угодно не пожалел, не то что табакерку.

Тогда я и подумал: «Почему бы не сделать счастливым еще одного человека?»

Виктор затянулся трубкой и замолчал. Я с любопытством посмотрел на него.

– Твои сбережения на мотоцикл, верно, пошли прахом?

Он усмехнулся.

– Ерунда… Но если бы ты знал, чего стоило уговорить Славкиных родителей отпустить его со мной!

– Ты это хорошо сделал, конечно, – сказал я. – Но объясни, зачем ты отобрал у мальчишек дорогую им вещь? Маленький ты, что ли?

Виктор достал табакерку и подцепил ногтем пластинку медной защелки так, что стала видна ее обратная сторона. Я разобрал выгравированные на меди маленькие русские буквы: «Фабрика I.Крамеръ».

– Каждую минуту ребята могли обнаружить клеймо и понять, что эта штука никогда не была в Австралии. Думаешь, это было бы для них лучше?..

Мы медленно шагали по берегу. Я продолжал разглядывать табакерку, а Виктор с равнодушным видом сосал трубку.

– Вот что! -сказал я, наконец. – Если ты боишься рака легких, то брось курить вообще. А табакерку отдай ребятам. Ты не наблюдателен, иначе заметил бы, что замок сюда поставлен гораздо позже, чем сделана табакерка.

С этими словами я вытряхнул табак.

– Сумасшедший! – закричал Виктор. – Это «Золотое руно»!..

Однако я отмахнулся от него, потому что в этот момент заметил на внутренней стороне крышки искусно вырезанный, но уже почти стершийся маленький вензель: латинскую букву «N». И неожиданная мысль поразила меня.

– Ведь старик туземец говорил Смолину: «Норфольк»! – вспомнил я.

– Я и говорю: сумасшедший, – повторил Виктор, глядя на меня с явным сожалением.

Но я уже молчал, глядя на вензель и волнуясь, как мальчишка. Мне вспомнился старый школьный учитель географии. Высокий, седой, он расхаживает между партами и говорит низким простуженным голосом:

«Пролив, отделяющий Тасманию от Австралии носит имя Джорджа Басса. Вместе с лейтенантом Флиндерсом морской врач Басс в 1798 году обошел вокруг Тасмании на маленькой, водоизмещением в двадцать пять тонн, шхуне. Это было великим открытием. Жители Сиднея восторженно приветствовали вернувшихся путешественников. Шхуна «Норфольк» была поставлена на вечный якорь в бухте Порт-Джексон и стала памятником. Из ее деревянного киля выточили несколько табакерок. Эти вещи бережно хранятся владельцами. Ценятся они на вес золота…»

– Слушай, – сказал я Виктору. – Теперь я рассажу тебе историю…

Впрочем, на мальчишек мой рассказ произвел гораздо большее впечатление, чем на Виктора. Я ночевал с ними в одной комнате и слышал, как ребята долго шептались в темноте.

– Одно теперь неизвестно, – говорил Тоник.– Как такая редкая вещь попала к старику?

Славка молчал. Слышно было, как за окном поднимается ветер и волны с шорохом и плеском катятся на песок.

– Слушай, – сказал вдруг Славка. – Я придумал. Давай напишем книгу. О капитане Смоленском, о Джордже Бассе, о табакерке. Обо всем, что случилось, о чем узнали… О море…

– А получится? – спросил Тоник. – Ты здорово придумал… Только у меня тройка по русскому…

– Получится, – ответил Славка, прислушиваясь к шуму волн. – Причем здесь тройка…

1959 г.

Письмо Северной Королевы

– Слушай, а может быть, она забыла твой новый адрес, – попытался утешить Олега товарищ.

– Могла бы домой написать. Оттуда переслали бы. Двадцать дней писем нет.

– Значит, самолёты не идут.

– Почему же? Погода там хорошая. Я слышал метеосводку.

Он усмехнулся, вспомнив свои слова в недавно отправленном письме: «Ты жалуешься, что почта задерживается из-за нелётной погоды. Но ты ведь метеоролог. Сделай так, чтобы всегда было солнце.»

– Сергей, я поеду домой, – неожиданно сказал Олег. – Виктор писал, что первого января он дежурит в радиоклубе. Я попрошу его связаться с базой.

Товарищ пожал плечами:

– Но тебе придётся встречать Новый год в вагоне. И кроме того, у нас третьего числа зачёт.

– Новый год я встречу дома. Владивостокский поезд приходит в наш город в одиннадцать пятнадцать. А второго числа я вернусь.

В купе, куда попал Олег, ехали двое: молодая женщина и мальчик лет семи. Женщина внимательно читала какой-то толстый журнал, делая на полях пометки. Мальчик сидел напротив и, видимо, скучал.

– Мама, нам долго ещё ехать? – спросил он.

– Ещё недельку.

– Значит, семь дней, – вздохнул малыш. – А во Владивостоке есть пароходы?

– Есть пароходы, – вздохнула женщина, не отрываясь от журнала.

– Большие? Как у меня на марках?

– Да. Подожди, не мешай мне, Юрик.

Малыш замолчал. Несколько минут он смотрел, как уплывают за окном огни далёкого посёлка. Потом попросил:

– Мама, достань мои марки.

– Подожди, – недовольно ответила мать. – Какой же ты, Юрка, неспокойный.

– Ну, достань, и я буду спокойный.

Мать вынула из чемодана тонкую синюю тетрадку, и Юрка действительно успокоился. Он долго разглядывал свою небогатую коллекцию.

За окном пролетали тёмные деревья. Бледная половинка месяца висела в морозном тумане. Слабый лунный свет слегка серебрил заснеженные верхушки, но внизу была темнота.

– Новогодний лес, – сказала женщина. – Помнишь стихи, Юрик?

Шел по лесу дед МорозМимо елок и берёз…

Мальчик не ответил, напряжённо вглядываясь в сумрак за окном.

– Дед Мороз и сейчас плетётся через лес, – мрачно сказал Олег. – Он бредёт по пояс в снегу, тащит тяжёлый мешок и тихо ругается в бороду, потому что боится опоздать на станцию к приходу поезда. Он ведь не знает, что поезд тоже опаздывает на двадцать семь минут.

Женщина улыбнулась, а Юрка обернулся и ответил уверенно:

– Дедов Морозов не бывает на свете. Это в сказке.

– Может быть, ты и прав, – усмехнулся Олег. – Но, – он понизил голос и подвинулся к Юрке, – зато есть Северная Королева.

Малыш взглянул на него с удивлением:

– Какая королева?

– Северная. Она живёт там, где кончается тайга и начинаются широкие белые поля – тундра.

– Она во дворце живёт?

– Нет, не во дворце. – Олег вдохновился. – У неё не дворец, а высокая башня из ледяных плит. Плиты прозрачные, как голубое стекло. У входа в башню стоят на страже два медведя – белый и коричневый. А наверху, под самыми башенными зубцами, есть большие часы. В Новый год, когда обе стрелки сойдутся на двенадцати, там начинают звонить ледяные колокола. Потом самый большой колокол бьёт двенадцать раз, да так громко, что звёзды дрожат и срываются с неба. Начинается метель, и из светлых окон ледяной башни вылетают маленькие снежные олени. Они по всему свету разносят поздравительные письма Северной Королевы.

– С марками?

– Конечно. С большими разноцветными марками.

Юрка уже давно не смотрел в окно. Он забрался с ногами на полку и, прижавшись спиной к вздрагивающей стенке вагона, внимательно слушал.

– Нет, – вздохнул он. – Это тоже сказка.

– Я и сам не верил, – серьёзно сказал Олег. Но однажды маленький снежный олень влетел ко мне в комнату через открытую форточку. Он ударился о стену, разбился на снежные комки и растаял.