Кесаревна Отрада между славой и смертью. Книга II - Лазарчук Андрей Геннадьевич - Страница 70

– Брат…

– Ничего. Ты справишься и сам. Не отчаивайся. Даже за пределом всего – не отчаивайся. Кажется… кажется… я боюсь говорить, чтобы не сглазить, – Светозар засмеялся. – Какая глупость…

– Есть надежда?

– Есть.

– Алексей? – у кесаря вдруг сдавило горло.

– Он. И… она. Правда, шанс – один на миллион…

– Раньше не было и этого.

– Не было… Я ухожу, брат. Ищи меня, когда всё кончится… впрочем, нет. Сам приду.

Глава двенадцатая

Кузня

– Не понимаю… – полковник Эсакия пружинно выпрыгнул из машины. – Как это?..

Корпуса мясокомбината напоминали руины затерянного города. Красный кирпич стен без следа штукатурки, чёрные провалы окон – и бурый ковёр высохшего плюща, местами достигающий третьего этажа. Что-то угадывалось и посреди двора, тоже прикрытое плющом – контейнеры? Вагончики?

– Работал же завод…

Работал, подумал Алексей. Он прошёлся, пробуя землю ногами. Земля вздрагивала напряжённо. Вот-вот…

– Размещайте машины, – сказал он. – Здесь – фронтом к тому корпусу – пять или шесть. Остальные на флангах…

Полковник посмотрел на него зло. Усы его подрагивали в такт ударам из-под земли. Сами удары он чувствовал вряд ли.

– Торопитесь, Георгий Иванович, – Алексей положил ему руку на локоть. – Всё теперь от вас зависит…

– Чего хоть ждать-то? – так же тихо спросил полковник. – И – откуда?..

– Не знаю, – сказал Алексей. – Но на всякий случай прикажите заряжать осколочными.

Эсакия забрался в "уазик", забормотал в микрофон рации. За забором взревели дизели. Гибкие антенны и высоко поднятые длинные стволы качнулись. Первый танк вошёл в ворота, по плавной дуге двинулся вправо, за ним второй, третий…

Девять танков успели войти во двор, почти четыреста тонн стали, железа. Должно быть, этого хватило, чтобы призрачный пузырь, мираж, как-то ещё державшийся на этом пятачке земли, лопнул.

Звук был тихий и жуткий – как будто захрустело исполинское воздушное печенье, вчерашние подсохшие меренги размером с дом… корпуса завода, обвитые плющом, вдруг странным образом преобразились, из них стали проступать очертания скалистых гор, лишь до половины укрытых растительностью, а выше – камни и лёд… и множество отверстий, это был когда-то давно, в незапамятные доисторические времена, пещерный город… а вдали, над быстрой порожистой речкой, стояли вертикально три камня, формой напоминающие еловые шишки… и Алексей откуда-то знал, что в сильный ветер они начинают покачиваться, издавая своеобразные звуки…

Пригоршню водяных капель бросило ему в лицо, и невыносимое зловоние сопровождало эти капли – но реальности ещё не проникли полностью одна в другую, не сложились ещё, слишком велика была инерция и там, и здесь – и железо, железо! – так что на несколько минут можно было рассчитывать…

– Выводите людей!!! – заорал он полковнику неистово, чувствуя, что лопаются связки. – Вы-во-ди-те!!!

Десятый танк вошёл, одиннадцатый, двенадцатый…

– Стоять! – закричал полковник в микрофон. – Экипажам – покинуть машины!!! Выйти за территорию!!! Бегом! – это уже шофёру.

Белый солдатик метнулся опрометью.

Вновь – порыв ветра и ледяной дождь, и дикая, сводящая с ума вонь. И невыносимое давление на виски и затылок, угнетающее рассудок и тело. Алексей зашатался.

Беги! – сквозь звон.

Нет… ещё не всё…

Сам… – говорить нет сил, показал рукой. Полковник кивнул. У всех одинаково белые лица и безумные глаза. Попятился. Побежал бочком, пригибаясь. Экипажи сыпались с брони. Кого-то тащили волоком.

Будем считать, что ушли все. Давит страшно. Стоять!

Шаг вперёд. Ещё и ещё.

Перепонки вдавливает куда-то к самой глотке.

Раскинул руки. Сотрясения земли всё чаще и всё размашистее. Подбрасывает. Тряска.

Волосы дыбом.

От пальцев летят искры.

Высокое пение вдалеке…

Горы – вот сейчас, сей миг – перестанут быть видением, воплотятся… перспектива искажается, точка её уходит с горизонта почти под ноги, воронка, нет, колодец, туда валится всё, всё вокруг… серо-зелёная туша танка медленно выплывает слева, ещё одна, Алексей с трудом оглядывается, танки здесь, они как-то странно растянулись и изогнулись, став похожими на поезда на повороте, но это просто замедление времени… они все здесь, все двенадцать – валятся следом за ним в этот колодец, горы уже над головой…

Алексей присел – и покатился в высокую мокрую траву. Здесь пахло просто землёй, корнями, мхом… и он долгие секунды просто держал этот воздух перед лицом, не решаясь им насладиться. Потом всё-таки вдохнул.

– Готово? – спросил Бог откуда-то сверху.

– Да…

– Тогда – скорее.

Зарычал стартёр.

Пошатываясь, Алексей встал и шагнул к своему "паджеро". Бог вылез из кабины, уступая ему место за рулём.

Где-то

…и ей казалось, что она летит, как во сне, как греческая богиня Ника – раскинув руки и крылья… иногда на миг возвращалось чувство настоящего, жажда воды, это было похоже на падение с небольшой высоты, на удар локтями и коленками… больно, но не страшно. Она сидела, вцепившись в жёсткую белую шерсть. Что-то происходило вокруг…

Потом возвращался полёт.

Мелиора. Фелитополь – и повсеместно

Наверное, в последнее мгновение своей последней жизни Авенезер понял, что произошло нечто непредвиденное и непоправимое, – но что именно, узнать уже не смог никогда…

Полтысячи тонн железа, продавив собой барьер, отделявший реальность Кузни от реальности Мира, возникли прямо в сердце Долины Качающихся Камней всего за несколько тактов до окончания работы Механического Дива. Мгновенно и немыслимо грубо исказились, изменились все мировые законы – как в самой долине, так и в её ближайших окрестностях. Сравнить это можно было разве что с попаданием крепкого камня под зубцы стремительно вращающихся зубчатых колес, с падением глыбы льда в раскалённый горн…

Почти тридцать тысяч человек, составлявших в тот момент "живую" часть Механического Дива (живой её можно было назвать с огромной степенью условности, поскольку человек, отдавший такую огромную часть себя, выжить уже не в состоянии; всех можно было считать мертвецами с того момента, когда они почувствовали Зов…) – мгновенно перестали получать искусственную поддержку своему невозможному существованию – и оказались мёртвы. А следовательно, они перестали служить источниками силы для всего Дива…

Землю встряхнуло вновь, хотя на этот раз не столь разрушительно, как в момент образования трещины в земле. Впрочем, разрушать было уже нечего – и так всё лежало в руинах… Северная, "мёртвая" часть Дива продолжала работать, как работала – и потому вдоль всей огнедышащей трещины, вдоль цепочки вулканов, что протянулась от далёкого Тёмного Храма и почти до самой башни Ираклемона, начался сдвиг пластов реальности; буквально через полчаса образовалась созданная сдвигом непреодолимая граница: граница между миром живых и миром мёртвых… Но некому было на опустевшей земле увидеть глазами эту быстро темнеющую дымчатую стену – до высокого неба.

А что будет дальше, знать не мог никто.

Кузня

– Волнуешься? – спросил Алексей.

Бог посмотрел на свои руки и убрал их в карманы.

– И да, и нет, – сказал он задумчиво. – То есть, конечно, волнуюсь… любой бы волновался… А с другой стороны – просто брезгливость. Трудно объяснить…

– Почему трудно? Я понимаю…

– М-м… Ты знаешь – это да. Умом. Но никогда не сталкивался. Когда перед тобой – безмозглое, дикое, тупое, но при этом абсолютно всемогущее, способное сделать с тобой что угодно… с тобой, с твоими близкими, со всем миром, в котором ты живёшь… вот где страх. Когда ты весь ум свой напрягаешь, чтобы угодить ему, умаслить, успокоить… а у него глазки маленькие, злые, лобик узенький… вот где настоящее унижение. Кто этого сам не переживал, тому не понять. Не обижайся.