Сироты небесные - Лазарчук Андрей Геннадьевич - Страница 48

48

– …сама убью к чёртовой…

– Ты меня слышишь, в конце-то концов?!!

Наконец она сказала:

– Да.

– Это Лизка, – сказал Артурчик. – Она будет у нас жить.

– Хорошо, – отмахнулась мать. – Где он?

– У доктора Хаззарим-хуна, – сказала Лизка.

– А как это вас к нему занесло?

– Стрельнутый помог, – сказал Артурчик. – И ещё ребята. Они у него учатся. И Спартака они же волокли…

– Как он?

– Уже нормально. Правда, Лизка? Мы уходили – он просто спал. Пропотел весь…

– Веди. Нефёдов, возьми двоих – и со мной! Куда идти?

Артурчик сказал. Мать нахмурилась.

– Нефёдов, твою душу пеплом! Догоняй!

После дымного света темнота казалась такой плотной, что и не раздвинуть. Синеватый свет фонарика-жужжалки улетал вперёд шагов на пять, не дальше. Эти фонарики делали в школьной мастерской…

Как там Олег, подумал Артурчик. Как наши?..

У начала ненадёжного мостка остановились. Тросы раскачивались, бледно и прерывисто возникали в пустоте косые доски помоста. Там кто-то шёл.

– Стой, кто идёт? – грозно крикнул Нефёдов, наводя от бедра ружьё с коротким, но очень толстым стволом.

– Свои, – отозвался из темноты молодой цепкий голос. – «Чердак».

– «Карусель», – сказал Нефедов, но целиться не перестал.

Один за другим на твёрдое покрытие эстакады поднялись трое. Обернувшись, стали светить под ноги четвёртому. Потом ему помогли забраться. У него были заняты руки – на плечах он нёс Спартака.

– Нашего парнишку держали, – сказал тот, с цепким голосом. Теперь Артурчик его узнал: это был Шумбасов, первое отделение. – О, и Елена Матвеевна здесь… Опоили чем-то, до сих пор без сознания.

– Кто держал? – спросил Артурчик, чувствуя, что ноги под ним исчезают – будто он ухнул в ползун.

– Да абы, кто ещё. Мужик здоровенный и трое пацанов. Там у них схрончик был козырный, ни за что бы не догадаться… Свет их выдал.

– Что с ними? – спросила мать ровным голосом.

– Да не волнуйтесь, Елена Матвеевна, всё по-тихому сделали…

Раздался какой-то странный звук. Артурчик посмотрел, и все остальные тоже посмотрели в ту сторону. Это была Лизка. Зажмурив глаза, она ободранными руками изо всех сил зажимала себе рот и поэтому только шипела.

Глава двенадцатая. ПЛАНЫ НА БЛИЖАЙШЕЕ БУДУЩЕЕ

31-й год после Высадки, 14-го числа 4-го месяца. До рассвета– Группа крови на рукаве,мой порядковый номер на рукаве,пожелай мне удачи в бою,пожелай мне…

Хором допели, Санька украдкой сунул в рот пальцы, полизал подушечки. Отвык от железных струн…

Гитара была, что ни говори, странноватая, строила непривычно, но звук у неё был тёплый и богатый.

– Ещё одну, – сказал он, – и перерыв. Ага?

Все с неохотой согласились, что ага.

– Подпевайте. Последние две строчки повторяются.

Прошёлся по струнам. Нет, что ни говори – обалдеть, какой звук…

– Всё небо пламенем объято,Пилоты шли в последний бой,А молодого звеньевогоНесут с седою головой…

– А молодо-ого звеньево-ого… – подхватили все, и особенно эрхшшаа – но не слова выговаривая, а саму мелодию.

– Торпеда вмазала в «Портоса»,Удачи вылетан запас.И с разворота три пилотаИдут к Земле в последний раз.Машина валится кругами,Всё жарче пламя языки,И я прощаюся с друзьямиПростым пожатием руки.Мы пролетаем, как фанера,Сейчас рванёт боекомплект,И по холодной стратосфереПрочертим мы короткий след.Не соберут нас даже в горсткуС орбиты мы уйдём в распыл.Земля родная стелет жёстко —Я навсегда её простил.И понесутся телеграммыРодных и близких известить:"Гардемарин ваш не вернётсяИ не приедет погостить".Заплачут горько мама с папой,Теперь им внуков не видать,И будет слезы лить девчонкаВ квартире номер сорок пять.И будут карточки пылитьсяНа фоне разноцветных книг.Она уйдёт в гарды учитьсяИ сгинет так же, как жених…

– И сгинет так же, как жених…

В наступившей тишине кто-то громко сглотнул.

– «Портос» – это сторожевик такой, – зачем-то объяснил Санька. Может быть, чтобы разбить тишину.

– Да-а… – протянул Ярослав. – Дела…

По идее, надо было размещаться на ночь и спать, но все были слишком уж взбудоражены встречей. Опять же – улетели к чертям намеченные планы, и надо было стремительно продумать новые…

То есть – просто схватить Тейшш, сунуть её в «Неустрашимый» и улететь, оставив Барса и Машу собирать информацию, а то и наводить порядок, – не получалось. Планета оказалась невероятно, сказочно важна, и отдавать её Империи было нельзя – ну просто никак.

Уже хотя бы потому (икснадцатым пунктом в списке), что по имперским понятиям всё население планеты опасно и неизлечимо больно или же находится в контакте с опасными и неизлечимыми больными. То есть оно должно быть помещено в карантин – скорее всего, навсегда, – а сама планета продезинфицирована на километр вглубь.

Нет, не отдам я Некту яблоко, хоть он дерись…

Спасибо Тейшш, спасибо павшим эрхшшаа – за то, что повредили разведывательный корабль и основательно проредили его экипаж. Вряд ли он сможет скоро отправиться обратно. А без этого имперцам не провести сюда эскадру – не умеют они брать ментальный пеленг. Но на борту застрявшего здесь имперского корабля осталась группа землян-телепатов, которые мучаются, кричат… а на борту какого-то другого корабля может найтись другая группа, которая их услышит – и, не исключено, что пеленг возьмёт…

Итак, задач было три, и все примерно одинаковой важности: вывезти Тейшш в безопасное место, захватить имперский корабль и как-то обозначить законные права Земли или Эрхшшаа на эту планету.

Первые две задачи имели вполне внятные одноходовые решения. Третья – пока ещё нет. На планете худо-бедно жило коренное население, числившее себя совсем ещё недавно подданными старой Империи. Империя нынешняя провозглашала себя наследницей Империи старой (утверждение нелепое и спорное, но оно принято за истину на Тангу, и опровергнуть его очень трудно). Кроме того, на Мизели имелось центральное правительство, которое – если судить по тому, что рассказали Олег и Ярослав, – вряд ли было расположено сотрудничать…

И – проблема Олега. По разным причинам, но все, не сговариваясь, решили, что она не менее важна, чем три обозначенных, – и каким-то не слишком объяснимым образом влияет на их решение.

Сами Олег с Ярославом, да и мальчишки тоже, не видели другого пути, кроме силового: высадиться в Верхнем, пальнуть для острастки, пригрозить полной аннигиляцией… Барс мялся, и Санька его понимал. Рра-Рашт и Маша были категорически против: не стоило начинать знакомство с пальбы. В конце концов, не исключено, что их тут ждут – не дождутся с распростёртыми объятиями, хлебом-солью и полцарством в придачу…