Дамы убивают кавалеров - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 53

53

Я расположился в своем офисе, поставил передатчик на стол, слушал его шелест и хрипение – и ждал. На девяносто пять процентов работа сыщика состоит из ожидания.

Увы: львиная доля разговоров велась в Ленчиковых застенках по-хозарски. Я, естественно, не понимал ни бельмеса.

Вот в недрах квартиры-тюрьмы зазвонил-запиликал сотовый телефон. Хозарин-тюремщик ответил на звонок. И снова разговор пошел по-хозарски. Я по-прежнему ни черта не разбирал. Однако по тому, что тон Ленчикова сторожа подобострастно изменился, я догадался: звонит какой-то хозарский главарь. Во время разговора хозарин-тюремщик пару раз сказал по-русски: «компьютер», «хакер». Я понял: разговор касается Ленчика.

В телефонном диалоге тюремщик трижды почтительно называл своего невидимого (а для меня и неслышимого) собеседника: «дары’тудун».«Дары’» – кажется, по-хозарски значит «дорогой» или «многоуважаемый». А вот «тудун»… Я вспомнил хозарскую иерархию и понял: в квартиру-тюрьму звонит один из тудунов, то есть кто-то из трех главных подручных великого хозарского хакана.

Леня Коноплев.В то же самое время

В комнату вошел хозарин-тюремщик – тот, что выглядел более европейским, более симпатичным. Тот, что вел все «компьютерные» переговоры с Ленчиком. Его звали Хафиз. Его малопроницаемое лицо сейчас выглядело (насколько это было возможным) веселым, отчасти даже радушным.

– Жизнь твоя меняется, малъщик, – объявил он с порога. – В хорошем направлении меняется. Будешь теперь вкусно есть, сладко спать. Бабу получишь. Потом денег получишь. Много денег.

– С чего это? – недоверчиво спросил Ленчик.

– На нас будешь работать. Хорошо будешь на нас работать – денег получишь. И живым отсюда уйдешь. Плохо будешь работать – больно тебе будет. Очень больно будет. Перед тем как умрешь. Ладно, пугать не буду пока. Скажи лучше: ты чего кушать хочешь?

– А у вас что: ресторан тут открылся? – буркнул со своего матрасика Леня.

– Не груби, малъщик. Используй момент, пока все добрые к тебе.

– Чего, откармливать меня решили? Чтоб к осени зарезать?

– Последний раз говорю: грубить не надо. По секрет скажу: тебя вечером большой человек видеть хочет. Сюда приедет. Говорить с тобой будет. Надо, чтоб ты довольный, ласковый и веселый был. Поэтому давай говори: чего есть хочешь?

– Ну, я пиццу хочу. С грибами и ветчиной. Шоколада желаю, с орехами. Пирожков с вишней хочу. И – светлого пива. И молочный коктейль.

– Сделаем, – охотно, словно в сказке, кивнул хозарин. – А бабу какую хочешь? Толстую, худую? Блондинку, брюнетку? С большими сисями, с маленькими?

Ленчик засмеялся, потом зарделся, потом буркнул:

– Мулатку хочу.

«Что у них, этих хозаров, – от жары крыша поехала? – подумал он. – «Какую ты бабу хочешь?» И это он – мне? Парню, который наручниками к батарее прикован? Ни фига ж себе! Издеваться он так решил, что ли?»

Однако хозарин достал свой серебристый сотовый, набрал номер, сказал в трубку по-русски:

– Ресторан? Обед в дом хочу. Записывай, красавица, чего я хочу.

Павел Синичкин.В то же самое время

По своему шипящему и шелестящему приемнику я прослушал диалог Ленчика с неожиданно подобревшим тюремщиком. Затем – тот звонок, что сделал хозарин в ресторан. Потом – его следующий телефонный разговор (он также велся по-русски).

Второй хозарский разговор по телефону навел меня на одну идейку.

Я вскочил. Идея показалась мне неплохой. Сумасшедшей, но – неплохой. И с каждой минутой мне она представлялась все интересней.

Продолжая слушать в приемнике, что происходит в хозарской квартире (там теперь не раздавалось ни звука), я придвинул к себе газету «Центр-плюс». Кажется, я знал, куда теперь будет звонить Хафиз.

* * *

«Чтоб ей сгореть, этой жаре! – думала Лилиана. – Никакого с ней бизнесу».

По радио врали, что на улице – плюс тридцать. А градусник за окном показывал тридцать семь. Поливалки отчаянно брызгали асфальт. Вода испарялась мгновенно, и от дорог поднимался противный удушливый пар. Работа остановилась, и ничего с тем не поделаешь: специфика. Пахали б они в турагентстве – давно бы уже обогатились. Но увы…

Компания «Лилиана-сервис», официально именовавшаяся массажным салоном, на деле являлась борделем. Бордельчик, честно говоря, так себе. Молодой еще, нераскрученный. И если весной, пока у мужиков бунтовали гормоны, дела кое-как шли, то сейчас, когда на Москву навалилась жара, «Лилиана-сервис» окутало уныние. Клиент упорно не шел. Не до секса мужикам, когда город горит. Асфальт плавится, машины закипают, начальники придираются. Кому в такую погоду нужны девочки?! Не до них.

Те клиенты, что подохлее, ночами сидят по домам. Отдышиваются, закутавшись в мокрые простыни. А кто покрепче – лежат на пляжах в обнимку с холодным пивком. У этих силы потрахаться остаются. Только разве они станут звонить в «Лилиана-сервис»? У водоемов валяется чертова туча бесплатных бикс. В откровенных шортиках, в наглых бикини, а то и вовсе топлесс. Девкам на пляжах скучно и жарко. Ближе к вечеру они так распарятся, что за ледяную пивную бутыль будут готовы на все. Мужикам – оно и выгодно, и приятно. Пляжные девочки денег не берут и, надо признать, в большинстве выглядят симпатичней сотрудниц «массажного салона».

М-да, не фартит Лилиане с погодкой. Только остается – торчать в духоте квартиры, покрикивать на девок и раскладывать пасьянс.

Ляльки сидят тоскливые. Без работы скучают. Лениво переругиваются да отупело пялятся в телевизор. Гоняют охранника за мороженым. И гипнотизируют телефоном – вдруг позвонит клиент?

Лилиану всякий раз разбирал смех, когда она читала в газетах пургу о том, что «мамки эксплуатируют подчиненных». Надо ж такое выдумать! Да ее девок осетриной не корми – дай потрахаться. Вон, вчера позвонил бригадир строителей-хохлов. Хохлы сидят в Подмосковье, клепают «новым русским» дома. В город ни ногой – регистрации нет, опасно. Жены – далеко, а хозяин аванс выдал. «Нам бы девочку… Долларов за семьдесят. На всю ночь». Лилиана подняла хохла на смех. Кто ж ему за такие бабки биксу даст? Ее саму тридцать пять долларов, мамкин процент, вполне бы устроил. Какая-никакая, а капуста. Но девке-то каково будет? В бригаде – шесть мужиков. Мужики оголодавшие – значит, на круг выходит сеансов двадцать. Кому охота за тридцать пять долларей всю ночь хохлов ублажать?

Ради смеха Лилиана оставила бригадира на проводе, обратилась к девчатам:

– К хохлам кто поедет? Денег – мало, работы – много.

И что вы думаете? Две раскладушки чуть не подрались, кому ехать. Хохол аж разомлел – подумать только, за семьдесят гринов ему еще и выбор! Велел хохлушку прислать. Мы, говорит, ее салом накормим.

Правда, когда позвонили чурки, охотников ехать к ним не нашлось. Пришлось девчонок построить.

Чурбаны, кто бы спорил, – клиенты противные. Воняют, издеваются. Кончают долго, а претензии – к девушкам. Но заплатить пообещали изрядно – пятьсот гринов за двух бикс. За такие бабули можно и попыхтеть.

– Тише, мыши! – цыкнула Лилиана на расшумевшихся кисок. И решила: – Поедут Элька и Марисса.

Элька особо не возражала – у нее клиентов уже неделю не было. А хавать-то хочется. И трусишки последние ей крайний клиент разорвал. А вот Марисса начала пищать:

– Не поеду к чуркам! Они злые! У меня от предыдущих хачиков еще фингал не зажил!

Добрые товарки тут же утешили:

– Ничего, не грусти! Второй фингал получишь – оба сразу и вылечишь!

Лилиана поморщилась. Оставила девок галдеть в комнате. Прошла на кухню освежиться пивком. Чурочный заказ ее не радовал. Нормальный клиент пятьсот баксов и обещать не будет. Как бы ее подстилочек за те бабули не поуродовали.

«Да ладно, просто изголодались чуреки. Вот капусты и не считают», – утешала она себя.