Дамы убивают кавалеров - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 59

Катины каблучки забарабанили вверх по лестнице. Малыгин прикрыл дверь. Даша с вызовом смотрела на него. Руки скрестила на груди. Из кухни вышел Ленька. Стал рядом с матерью, попытался заслонить ее своим телом.

– А-а, вот он, наш герой, – насмешливо произнес гость. – Вот ради кого ты, Дашенька, старалась. – В голосе Малыгина вдруг послышалась горечь. – Вот из-за кого ты ко мне пристала. И с хозарами взялась меня сталкивать… – Малыгин сделал паузу и обвел мать и сына тяжелым взглядом. – Ну ладно, – вздохнул он и неожиданно произнес: – Я твои материнские чувства, Дарья Сергеевна, уважаю. И игру твою я понимаю. Надеюсь, что не все из того, что ты мне говорила-шептала, полное вранье. – Он снова сделал грозную паузу, обвел взглядом Дарью с Ленчиком (оба опустили глаза) и неожиданно сказал: – Он похож на тебя… – А затем, безо всякого перехода: – А теперь шуруйте-ка вы отсюда на все четыре стороны. Забирайте вашего Павла и шуруйте.

Даша с Ленчиком переглянулись.

– Вы, значит, решили меня на хозар натравить, – подытожил Малыгин. – Ну что ж. Я понимаю. И одобряю. Давно пора мне на них наехать. Вы просто ускорили процесс. Давайте, давайте, выметайтесь отсюда.

– Скоро сюда приедет Черный, – предупредила Даша.

– Я в курсе, – спокойно сказал Малыгин. – Мы его встретим. А вы, оба, – на выход, с вещами.

И Малыш спокойно, будто Даши и Ленчика не было рядом, прошагал мимо них в комнату, где содержались плененные хозары.

Проходя мимо Даши, бросил ровным голосом:

– Я тебе позвоню позже.

Эпилог

«Восьмерка» Павла Синичкина удалялась, километр за километром, от страшной пятиэтажки на Казанском шоссе.

Рулил, естественно, Паша – никого, даже своих, не пускал он за руль собственного авто. Синичкин вымученно улыбался и старался переключать передачи как можно небрежней. Но, однако, теперь его «восьмерка» ехала отнюдь не так, как полтора часа назад. Двигалась она медленно и неуверенно – совсем не по-московски. Павел периодически отрывался от руля и прикладывал к малиново-синей ссадине на лбу мокрый платок. Другой платок, на его затылке, держала Катя – она сидела рядом. Катя то и дело тревожно поглядывала на Пашу. Наконец предложила:

– Пашунь, давай я поведу, а?

– Отставить разговорчики, – с вымученной бравадой отвечал Паша.

Спасенный Ленчик, помещавшийся вместе с Дашей на заднем сиденье, пропищал:

– Я тоже могу повести, дядь Паш…

В этот момент «восьмерку» подрезал и унесся вдаль черный джип.

– Ну уж нет, только не ты, – отрезала Дарья. И добавила: – Давай, я поеду.

– Спокуха, девочки, – сморщился Павел. – Не трещите. И так голова раскалывается.

Все замолчали. Ленчик крутил по сторонам головой. Все обыденные вещи, окружавшие их: неяркое закатное московское солнце, автобусы, столпотворение «КамАЗов» у тротуаров, красиво одетые пешеходы, палатки мороженого, белые уступы многоэтажек – все казалось ему в диковинку. Кажется, он и сам не мог поверить в то, что свободен. Свободен, свободен, свободен наконец! Даша притулилась к плечу сына, неотрывно обнимая его за шею.

Они проехали светофор, где девять дней назад Ленчика протаранил «Брабус», – то самое место, где началась эта история. Паша наконец нарушил несколько тягостное молчание. Разогнавшись от перекрестка, он похлопал по обнаженному практически по самое некуда бедру Кати и заявил:

– А тебе идет этот прикид.

– Хочешь сказать: мне идет быть проституткой? – окрысилась Катя.

– Вполне. Ты в нем не такая строгая, как обычно.

– Хам.

– Должен констатировать, что вы свои роли, сестренки, сыграли прекрасно. Джулия Робертс обрыдалась от зависти в своем Голливуде.

– Да, тетя Катя, – Ленчик подал голос с заднего сиденья, – вам действительно очень к лицу и сапоги, и мини-юбка. Все бы доценты такими были.

– Еще одно хамло, – констатировала Катя. – Чему ты учишь ребенка, Синичкин?

– Мамуля, – спросил между тем юноша Дашу, – а что за русский мужик пришел в хозарскую квартиру?

– Это долгая история, – ответила Даша.

– Но я-то, наверное, могу знать!

– Ох, герой… Это Малыш.

– Малыш? Что еще за фрукт?

– Один мой знакомый. Новый.

– Ты тут без меня, я смотрю, времени зря не теряла!..

– Да уж, да уж… – криво усмехнулась Даша.

– Малыш, – откликнулся с переднего сиденья Павел, – это погоняло Малыгина Петра Андреевича. Одна тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года рождения, ранее дважды судимого по нетяжелым статьям. Лидер объединенной преступной группировки «воронцовские».

– Супер! – восхитился Ленчик. – И ты, мамуль, с ним знакома?

– Представь себе, – ответила Даша, глядя в сторону.

– Маманя, ты крута.

– Ты сам, парень, – продолжил Паша, – дал нам наводку на этого Малыша. Помнишь, ты тогда скачал с Интернета данные по хозарским?.. В том же файле говорилось, что воронцовские хозар терпеть не могут… Вот они их и не потерпели. Я надеюсь: не потерпели…

– Но все-таки раньше, – спросила Катя, походя сбрасывая Пашину руку со своего бедра, – между хозарами и воронцовскими существовало нечто вроде нейтралитета… Или я не права?

– Права, Катерина, права, – вздохнул Павел.

– Тогда с чего они вдруг начали войну?

– Кто знает? – молвил Паша.

– А-а, так это – твоя работа!.. – воскликнула Катя. – Ну-ка, Синичкин, выкладывай!..

В сей момент они подрулили к подъезду Даши. Печально стояла раздолбанная Ленчикова «девятка». Павел стал парковаться между нею и «Газелью».

– Смотрите, дядя Паша, «девятку» мою не заденьте, – пискнул с заднего сиденья Ленька. Для недавнего «Шильонского узника» он удивительно быстро пришел в себя.

– Молчи уж, «Макларен-Мерседес», – огрызнулась Екатерина Сергеевна.

Павел припарковался, сказал:

– Как говорит господин Малыгин, «с вещами – на выход».

Семейка покинула «восьмерку» и потянулась к Дашиному подъезду. У соседки тети Зины, следовавшей с рынка с грузом огурцов, челюсть отвисла при виде неформальной (мягко говоря) одежды и лицевой раскраски дам.

– Здрастье, Зинаида Евграфовна, – хором произнесли Ленька и Даша, Катя и Павел. Гордо проследовали мимо соседки – та аж очумело опустила сумки на землю.

В лифте, испещренном дурацкими граффити, Катя строго спросила:

– Все-таки, Павел, почему поссорились хозары и воронцовские?

– Доценту Лингвистической академии, кандидату филологических наук не нужны подобные знания.

– Паша! – прикрикнула Екатерина.

– Теть Кать, – влез Ленчик, – неужели вы не знаете, что мужчину после трудового дня сперва надо как следует накормить, а потом уже расспрашивать о делах?

– Молчи, сопля.

Лифт вознес их до восьмого этажа, семейка отворила дверь квартиры, и здесь, в родном жилище, с них словно свалилась часть того непомерного груза, что лежал на всех последние дни. Даша немедленно заключила Леньку в объятия. Гладила его по спине и плакала. Невозможно было вырваться из ее рук.

– Пойдем. – Паша увлек Катю на кухню.

Здесь он немедленно взялся хозяйничать: поставил чайник, вытащил из холодильника полузасохший сыр и подозрительную колбасу. Катя устало села, прислонилась к холодильнику. Не осталось у нее сил ни бинтовать Синичкину раны, ни переодеваться, ни смывать с себя дурацкую раскраску.

– Отношения между воронцовскими и хозарами действительно в последнее время ухудшились, – вполголоса начал Паша. – А фенька заключалась вот в чем… По оперативным, как говорится, данным мне стало известно, что один из бойцов воронцовской группировки Андрей Рубцов по кличке Рупь является наркодилером среднего звена. Имелась вероятность того, что он хранит в своей квартире героин. Героин предназначался для р-расфасовки и дальнейшей р-реализации в сети клиентов Р-рупчика. – Павел нажимал на «эр» в стиле Жеглова-Высоцкого из «Места встречи…». – В результате спецопер-рации наркотик в количестве примерно трехсот граммов и оптовой стоимостью около десяти тысяч американских долларов был из квартиры вышеупомянутого гражданина Р-рубцова изъят…