Даже ведьмы умеют плакать - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 60

Елена молчала. Она растерянно облизнула губы. На ее шее проступили красные пятна. Они стремительно поднимались все выше, к подбородку.

– Можешь не отвечать, – небрежно бросил олигарх, подходя ближе к дивану и нависая над женщиной. – Все равно он во всем признался.

Руки Елены впились в спинку дивана. Глаза она полузакрыла, не в силах выдержать острый взгляд магната.

– Да, я обращалась к колдуну, – наконец тихо призналась Елена, с усилием открыв глаза и поглядев в сторону – туда, где за окном текли бесчисленные огни ночного Кутузовского проспекта. И повторила с вызовом: – Да, обращалась к нему, потому что хотела снова увидеть тебя. Очень хотела. – И почти выкрикнула: – В чем я провинилась?!

Макеев усмехнулся, не сводя с нее ледяного взора:

– Ты могла бы просто позвонить мне.

Елена тоже усмехнулась – довольно горько. Она снова почти выкрикнула:

– А ты? Ты бы стал со мной встречаться? Если б я – просто позвонила?

– Не думаю. – Он холодно покачал головой.

– Вот видишь!

– Но в результате вышло еще хуже, – резюмировал олигарх. – Я узнал, что нашу встречу ты подстроила. И даже заплатила колдуну, чтобы он ее организовал.

– И что дальше? – с вызовом, почти отчаянно спросила она.

– Значит, я нужен тебе, – передернул плечами олигарх. И добавил: – Что ж, ты добилась своего. Я рад. – Облизнул тонкие губы и выдохнул: – Раздевайся.

На лице его отразилась радость. Он любил главенствовать – всегда и во всем. И ему нравилось унижать людей.

Секунду поколебавшись, женщина, не отворачивая от Макеева своего внезапно побледневшего лица, медленно начала расстегивать пуговицы.

Он жадно смотрел на ее длинные пальцы и загорелое тело, появляющееся в разрезе блузки.

ЛИЗА. МАГНАТ

Женя ушел, когда бессонная ночь уже алела рассветом.

Лиза улеглась в постель в то время, когда город начинает просыпаться: гремела контейнерами мусоровозка, вовсю орали воробьи, на автобусной остановке газовала маршрутка… Жаль, что придется в девять утра просыпаться, звонить на работу и отпрашиваться – и уж только потом продолжать дрыхнуть с чистой совестью.

Будильник прозвонил, вырвал ее из сна, и Лиза тут же потянулась к телефону. Набрала номер отдела, поговорила с Бергом, нарочито гнусавя в нос. Потом снова забралась под одеяло – но спугнутый сон не шел. В комнату пробрался Пират, запрыгнул на постель, устроился, принялся урчать, убаюкивая. Но бесполезно: в голове, наезжая одна на другую, теснились мысли. И главная была: а не напрасно ли она доверилась художнику? Может, зря рассказала Женьке про колдуна и свои сверхъестественные способности? Не совершила ли ошибку?

Разумеется, Лиза рассказала Жене не абсолютно все. Из ее повествования напрочь выпал Красавчик – как будто и не было его. Но… Не посчитает ли Женька ее ненормальной? Не решит ли, что она какая-то дура, кликуша экзальтированная? Не бросит ли ее?

Мысль, что она вдруг может лишиться художника, показалась Лизе ужасной. Это было бы катастрофой, в тысячу раз хуже, чем расставание с каким-то Ником или даже, допустим, увольнение с работы (чего она еще две недели назад боялась больше всего на свете).

Но даже если Женя ее и не бросит – что у них будет дальше? Он живет в Бадене, она – в Новокосине. Он – свободный художник, а она – человек подневольный: начальники, жесткий график, отпуск раз в год и всего на три недели… Женя – один, ни родителей, ни близких родственников, и даже его кот уже пристроен в хорошие руки. А у нее – бабушка и Пират, и их она не доверит даже самым заботливым людям…

Но – и это главное – Женя пока еще и не звал ее с собой, в Австрию, в Баден…

И тут зазвонил телефон. Лиза кинулась к трубке, думая, что ей решил перезвонить с работы Берг. Или, может, это Женька хочет сказать, что он без нее жить не может? И спросить, когда она полетит с ним в Вену?

Однако это был ни тот и ни другой. В телефоне раздался холодный, не терпящий возражений женский голос:

– Елизавета Кузьмина? С вами будет говорить Макеев Владимир Николаевич.

Именно так, в повелительном наклонении. Никакого «не могли бы вы ответить». Будет говорить, и все тут. Похоже, у олигархов секретарши гораздо более наглые твари, чем сами олигархи.

Через секунду в трубке щелкнуло, и быстрый голос нефтяного магната произнес:

– Елизавета? Нам с вами надо встретиться.

– Вас не убили? – попыталась сбить с него спесь неожиданным вопросом Лиза.

– Даже не ранили, – мгновенно парировал он. – Сегодня в семнадцать пятнадцать вас устроит?

– Да что случилось?

– Не по телефону. Давайте увидимся в «Балчуге», в лобби. Там и пообедаем.

Магнат разговаривал таким тоном, что Лиза поняла, что спорить с ним бесполезно. Они условились о встрече.

Странно, но почему-то разговор с олигархом совершенно успокоил ее. Лиза залезла под одеяло, обняла кота и тут же уснула.

ЛИЗА. ВТОРОЙ РАЗ УТРО

Лиза проснулась далеко за полдень. Выпила кофе, приняла ванну, нагладила кофточку, потом еще раз выпила кофе…

Художник не звонил.

Она достала из шкафа юбку, в которой собиралась идти в «Балчуг». Нужно посмотреть, не пристала ли к ней кошачья шерсть (Лиза давно подметила: чем дороже вещь – тем легче к ней липнут Пиратовы волосенки).

Юбка оказалась в идеальном состоянии.

Тогда Лиза проверила, есть ли в загашнике новые колготки и не сточились ли набойки на «представительских» туфлях. Все в порядке: колготки есть, обувка – цела и сверкает глянцем. А Женька так и не звонит. Хотя времени уже три часа дня.

Даже бабушка – она все понимала без слов – и то начала хмуриться. Временами выжидательно поглядывала на телефон. Но аппарат молчал.

Лиза украдкой – чтобы не потерять лица перед бабулей – проверила, есть ли гудок (может, обрыв на линии?).

Телефон работал. Мобильник – тоже. А на часах уже половина четвертого.

«Женя, наверное, устал, – утешала себя Лиза. И оправдывала его: – У него-то вчерашний день был тяжелее, чем у меня. Я только работала, а он встал в несусветную рань, летел, дрался… Наверное, он отсыпается. Хотя мог бы, конечно, и позвонить, узнать, как я себя чувствую после вчерашних злоключений… Ну, значит, не догадался. Стало быть, вечером, как вернусь от Макеева, я ему сама позвоню».

И тут Лиза вспомнила: да ведь у нее даже нет его московского телефона! Ну да, он ей его и не давал! Это она ему сунула визитку со всеми координатами, а Женя оставил только свой номер в Бадене и электронный адрес. Но в Бадене сейчас его точно нет. А писать электронное письмо как-то совсем глупо.

Настроение, еще час назад скакавшее вокруг летних двадцати градусов, сразу скатилось до нуля. А времени – уже четыре, надо срочно подкрашиваться, мчаться в дурацкий «Балчуг», выслушивать магнатские претензии (Лиза почему-то не сомневалась, что разговор с Макеевым гладко не пройдет – богатые уж такие люди, что постоянно пытаются наехать).

Она быстро впрыгнула в отутюженную юбку и красивые туфли, посмотрелась в зеркало… но даже зрелище собственной фигуры в элегантном, с иголочки, наряде удовольствия не доставило.

– Не звонишь – и черт с тобой! – пробурчала Лиза, выходя из квартиры.

Уже когда подъехал лифт, ей показалась, что за дверью разрывается телефон. Как дурочка, метнулась к квартире, прислушалась, убедилась,

что аппарат трезвонит не у них, а у соседей… и расстроилась окончательно.

Послать, что ли, этого Макеева к черту? Вернуться домой, завалиться в постель и вволю наплакаться?

«Нет уж. Сроду я не рыдала из-за мужиков – и сейчас не буду».

Лиза пешком спустилась на первый этаж, отомкнула почтовый ящик: надо взять «Молодежные вести», почитать по дороге. Однако вместе с газетой обнаружился большущий конверт. Адресован Елизавете Кузьминой, а внутри, чувствуется на ощупь, – лист плотной бумаги. Уже предчувствуя что-то хорошее, Лиза нетерпеливо распечатала пакет, вытащила ватманский лист одиннадцатого формата.