Коллекция страхов прет-а-порте - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 45

Она подхватила сумочку, вскочила и быстрым шагом бросилась к выходу из кафе.

Надя с Димой переглянулись.

– Ох, ну и дура же девчонка… – пробормотал журналист.

– Лера, стой! – не выдержала Надя. – Вернись!

Но Лерочка только ускорила шаг и почти бегом выскочила на улицу.

Надя валялась на тахте и вполголоса напевала – всякие детские глупости, про голубой вагон, да про чунга-чангу. Родион возлежал рядом и озадаченно поглядывал на хозяйку: неприкрыто удивлялся. Не привык, что она в постели посреди бела дня расслабляется. И тем более песнопений не ожидал.

Наде же было дьявольски хорошо. И пусть она понимала: счастье ее мимолетно, но разве оно становилось от этого менее ценным? Хотя бы полчасика понаслаждаться, помечтать, что так будет всегда…

Что Дима, милый Дима будет постоянно о ней заботиться. Привозить домой на такси и всю дорогу держать ее ладонь в своей. Распахивать перед ней дверь и помогать расшнуровывать босоножки. Укладывать на тахту («Отдохни, Наденька!») и заботливо укутывать ноги пледом…

…Едва Лерка (вот сумасшедшая девица!) выскочила из кафе, Надя вдруг поняла: все, она больше не может. Сдулась, лопнула, разлетелась в клочья. Последние события ее вымотали. Полностью, до донышка. Один сегодняшний день чего стоил – сначала утреннее шоу в родной библиотеке, потом – слезы в редакционном кабинете Полуянова, затем сложнейший разговор с Черкашиным и еще более тягостная встреча с Лерочкой… Но она ведь – не робот! И не Рэмбо – у нее обычный, женский, хрупкий организм, который очень устал. До такой степени, что достаточно любой мелочи – и она просто впадет в истерику. Начнет посуду бить. Или как минимум рыдать в полный голос.

Полуянов – сразу видно, друг детства – ее состояние понял. Решительно сказал:

– Извини, конечно, Наденька, но на тебе лица нет. Устала?

– Устала. Только кого это волнует? – вздохнула Надя.

– Меня, – строго заявил журналист. – Вот что, подруга. Никаких больше дел. Отвезу тебя домой.

– Какое – домой? – поморщилась Надежда. – Столько всего сделать надо. Давай про Черкашина поговорим. У меня от встречи с ним такое двойственное ощущение осталось… Надо посоветоваться.

– Позже, – возразил журналист. – А пока – у нас с тобой тайм-аут. Хотя бы на пару часов.

– У нас с тобой? – слабо улыбнулась девушка.

– У тебя. А я временно обращаюсь в твоего холителя и лелеятеля.

– Кто бы возражал… – пробурчала Надя.

И вот уже третий час она наслаждалась. Отдыхом. Безопасностью и уютом квартиры. Звяканьем посуды и чертыханьями, доносившимися с кухни, – Полуянов взялся собственноручно изжарить яичницу… Просто чунга-чанга какая-то.

Дима заглянул в комнату:

– Надюшка, ты проснулась?

– Угу, – широко улыбнулась она. – Не слышишь, что ли, как я пою? – И «на бис» исполнила: – «Чунга-чанга, лето круглый год!»

– Здорово! – оценил Полуянов. – А я думал, это по радио… Ну, вставай, я там подобие яичницы сваял. И кофе сварил.

Надя легко спрыгнула с тахты, улыбнулась – эх, мечта всей жизни! Родион в ногах, Полуянов – на кухне…

– Повеселела, – констатировал журналист.

– Вот уж не думала, что ты умеешь яичницу жарить, – подмигнула она.

– Я умею еще и макароны варить. С сосисками, – разохотился Дима. – Хочешь?

– Очень хочу, – заверила Надя. – И ловлю на слове. Но давай сначала яичницу съедим.

…Кулинарный изыск Полуянова оказался вполне достойным. Дима и про соль не забыл, и про приправы, а горелая корочка по краям лишь придала яичнице дополнительный шарм. У Нади так и вертелась на языке реплика про «идеального жениха» – но она благоразумно оставила ее при себе. И вместо этого сказала:

– Ну, Димка, спасибо. И выхолил, и накормил, и полелеял. Давай, про Черкашина тебе наконец изложу. А то очень меня этот тип беспокоит. Любой гадости от него можно ждать…

– Давай, – кивнул Дима.

Но едва Надя раскрыла рот, как из коридора послышались визги мобильника.

– Мой, – сказал журналист.

– Ясное дело – твой. У меня сотового нету.

– Извини, надо ответить… – Он поспешил в коридор. – Алло?.. Чего?..

Далее последовала долгая пауза.

Потом – раздался раздраженный Димин голос:

– Меня зовут Дмитрий Полуянов, я корреспондент газеты «Молодежные вести». Этого достаточно?

«Интересные у него звонки…» – лениво и сыто думала Надя.

– Давайте ближе к делу, – между тем потребовал у абонента Полуянов.

«Ох, какой строгий!» – оценила Митрофанова.

– Что-о? Что вы сказали? – вдруг раздалось из коридора. Димин голос зазвучал взволнованно. – Какая девушка?.. Как она выглядела?

Надя вздрогнула, вскочила, бросилась в коридор. Испуганно уставилась на Диму. Увидела, что тот стоит бледный, в пальцах – комкает сигарету (хотя прекрасно знает, что у нее дома курить нельзя).

– А где она сейчас?.. Господи… Хорошо, спасибо. Я вас понял.

Он нажал на отбой.

– Что случилось? – напустилась на него Надежда.

– Дай, пожалуйста, спички, – сухим, пустым голосом попросил журналист.

Было в его тоне что-то такое, что Надя безропотно, как верная жена, метнулась на кухню. Притащила спички и блюдечко – вместо пепельницы. И даже не поморщилась, когда по коридору потек ненавистный табачный запах.

– Что случилось, Дима? – тихо повторила она.

– Да то, что мы оба с тобой – большие идиоты! – в сердцах воскликнул журналист. – Отдыхаем, яичницу жрем. Сволочи.

– Да объясни же ты наконец! – начала злиться она.

– Что объяснять? Сама послушай. Я разговоры с незнакомых номеров всегда записываю.

– Зачем?

– На всякий пожарный. А то бывали тут всякие… Ин-цын-денты и пры-цын-денты…

Он пощелкал какими-то кнопками и протянул Наде свой телефон.

– Алло?

– Скажите, пожалуйста, как вас зовут?

– Чего?

– Это очень важно. Дело в том, что я нашел телефонный аппарат, мобильник… нет, не так, подобрал… ф-фу, черт, не знаю даже, как сформулировать… В общем, я просто звоню по последнему из набранных номеров… это ваш как раз оказался. Мне надо как-то к вам обращаться? Как вас зовут и кто вы, пожалуйста!

– Дмитрий Полуянов, корреспондент газеты «Молодежные вести». Этого достаточно?

– Очень… очень приятно. Понимаете, тут такая беда. Я вышел с собакой погулять, а здесь такое…В общем, одна девушка – я ваш номер в ее телефоне как раз и нашел, – она сегодня, в двенадцать двадцать вам звонила… ее машина сбила… вы не волнуйтесь, не насмерть, но ее в реанимацию увезли…

– Что? Что вы сказали? Какая девушка? Как она выглядела?

– Юная совсем девушка. Стройная, голубые глаза, черные волосы. Голубые джинсы, рубашка светлая, цвет точно не разглядел, крови очень много… Она дорогу переходила, и машин вроде не было… Я даже не понял, откуда эта «девятка» взялась…Темная такая, без номеров…

– А где она сейчас?..

– Ее, кажется, в Институт неотложной помощи увезли. Сказали, что в реанимацию, состояние критическое… А телефон я уже потом заметил и подобрал, его от удара метров на пятьдесят отбросило, он сломан… Но список исходящих уцелел, вот я по последнему из набранных номеров и звоню.

– Господи… Хорошо, спасибо. Я вас понял.

Дима нажал на «стоп».

– Какой ужас… Бедная Лерка! – выдохнула Надя. – Зачем же мы ее отпустили?!

– Справочник дай. – Полуянов раздавил в блюдечке недокуренную сигарету.

Надя поняла с лету. Тут же вручила журналисту телефонную книгу:

– Институт неотложной помощи – он, наверно, там, где экстренные номера…

– Да. – Дима уже жал на кнопки. – Алло, будьте добры, подскажите… Летягина Валерия… В каком отделении?.. Вроде в реанимации… Да, спасибо, – севшим голосом поблагодарил он.

Надя услышала – в трубке запищали короткие гудки.

– Что?! – в ужасе потребовала она.

– Состояние крайне тяжелое, говорят… – пробормотал журналист.