Пока ангелы спят - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 73

Вспоминался ему институт, школа, лица однокашников, друзей, подружек… Лыткаринский карьер, который они воображали пляжами Копакабаны, а себя – генералами песчаных карьеров… Полуполе-полусвалка близ люберецких пятиэтажек, где он сорвал первый поцелуй; подъезды и «чистые подвалы» с портвейном и игрой в бутылочку; рок-группа сорок второй люберецкой школы (он играл там на ударных) с названием «Укус кобры» (это название казалось тогда верхом оригинальности и эпатажа)…

И еще – еще он почему-то много размышлял о Данилове. Он думал: как все-таки могло случиться, что юноша-писака тогда все угадал? Все, вплоть до деталей? Даже километр шоссе совпал – «до цели оставалось не более десяти километров». А целью, Козлов знал, был особняк на 74-м километре Минского шоссе. Нападение же произошло на шестьдесят четвертом. И номер квартиры, где проживал преступник, оказался верным. И зеленая «копейка», брошенная рядом с расстрелянным джипом, тоже фигурировала в рассказе…

Козлов был уверен: пацан никакого отношения к убийству не имеет. Иначе его давно бы уже вычислило «внутреннее ЧК» империи Шеляринского (работавшее лучше, чем натуральное ЧК). Тогда как же он мог знать о том, что еще только произойдет?

Ответ напрашивался сам собой: парень – ясновидец. Экстрасенс, каких никогда и нигде еще не бывало.

…На приеме в российском посольстве Козлов вдруг встретил Брюса Маккагена с тремя-четырьмя русскими (те возвращались с рекламного фестиваля «Каннские львы»). Даже сердце забилось в первый момент: а вдруг среди них Данилов? Мальчонки не было, но Козлов спросил о нем Маккагена. Тот не удивился: всем известна привязанность этих русских к старым дружбам. Брюс ответил: у парня все о'кей – работает, учится, в компании на хорошем счету.

Значит, размышлял Иван Степанович, вернувшись в тишь своего особняка, Данилов сам пока не знает о своем даре. Не ведает, чем он владеет. И что же будет дальше?

Дальше… Дальше – не может ли он, Козлов, воспользоваться этими способностями? Даст слегка заработать парню и наживется на его таланте сам. Но как? Может быть, коль скоро Данилов так точно предсказал убийство и похищение десяти миллионов на шестьдесят четвертом километре, узнать у него, куда исчезли эти самые миллионы? Но как спросишь, когда парень сам, похоже, даже не подозревает, что детально описал реальное преступление еще до того, как оно произошло?

Параллельно со всеми околоданиловскими размышлениями Козлов продолжал жить своей привычной жизнью. Смотрел русское телевидение, читал газеты. Стал ловить себя на мысли, что всякий раз, когда включал новости или просматривал первые полосы изданий, боялся: там появится сообщение о чудесных способностях парня из Москвы, Алексея Данилова.

А в книгах для него пришел черед Библии. Воспитанный родителями, школой и КГБ воинствующим атеистом, он до сих пор с предубеждением относился к церковникам, храмам и всем сопутствующим вере атрибутам. Ему противно было видеть, когда у попов целуют жирную ручку, слюнявят «чудотворные» иконы, истово бьют поклоны – лбом в бетонный пол… Омерзительно было смотреть, как те, что совсем недавно были первыми секретарями обкомов и всеми силами искореняли религиозный дурман, теперь, как истуканчики, стоят в храмах со свечечками наперевес и неумело крестятся… Козлов и Библию-то взялся читать, словно светскую литературу, сборник преданий, исторический роман… В ту пору у него проживала туристка-искусствоведша Эсфирь Авессаломовна Бакунина из Питера, из коммуналки на Лиговке. Ради Козлова и его дачи она отстала от своей автобусной, на последние гроши купленной экскурсии. Она посоветовала Ивану читать не все подряд, а начинать с Евангелия.

Не подготовленный, но и не испорченный ни проповедями, ни предисловиями, Иван Степанович воспринял историю жизни и смерти Иисуса Христа как подлинную (может, маленько приукрашенную) повесть о жизни реального человека. Ему понравились чудеса, что творил Христос, – вот только жаль было, что в конце его распяли. И знаешь, что распнут, и все равно так написано, что жалко. Вот если бы Он (Его всегда почему-то в религиозных книгах писали с заглавной буквы, словно генерального секретаря) творил-творил чудеса – ну, а потом свергнул бы Понтия Пилата, а потом и самого римского императора… И правил бы справедливо, и жил долго и счастливо…

Иван Степанович поделился своими мыслями с искусствоведшей. Они сидели у жаркого бассейна. Внизу бесился прибой. Эсфирь («зови меня просто Фирой») не засмеялась, а сказала: «Но это совсем другая история. И она – будет. Только пророк, который примется творить чудеса и станет царем на всей Земле, будет сыном не Христа, а – антихриста». Он спросил: «Как это?» Она лениво ответила: «Долго объяснять. Прочитай сначала „Откровения Иоанна Богослова“».

Через пару жарких дней и ночей Козлов проводил наконец искусствоведшу Бакунину в аэропорт Шарль де Голль. Вернулся на виллу и взялся за «Откровения…». Темный и страстный язык Иоанна Богослова поразил его. Слишком многое оказалось непонятным, но в написанном звучало мрачное и величественное, словно морские обрывы, очарование: «И взял я книжку из руки ангела и съел ее, и была она в устах моих словно мед сладкий; и ко-гда я съел ее, стало горько в чреве моем…»

Иван Степанович перечитал «Откровения…» другой раз, третий… Купил в русском книжном магазине в Париже две книжки по эсхатологии. Взялся читать одну, ничего не понял, бросил. Стал листать другую – там было написано большими буквами, ясно, просто, определенно.

Условия для появления лжепророка сложились. Мир забыл бога и перестал верить. Люди взаимозависимы. Ни один не может прожить без других, и все вместе – без государства. Люди соединены тысячами материальных и информационных связей. Достаточно явиться в мир человеку, что сможет всех накормить, вылечить и дать зрелища, – и люди отдадут ему власть. Власть над миром. И это будет по рождению обычный человек. И он же будет лжепророк и антихрист. И власть его над миром будет бесконечна (потому что люди отдадут ее добровольно).

Если это не случайность… Если это не удивительное, редчайшее стечение обстоятельств… Тогда Козлов знает такого человека. Знает. Знает… В то время как тот сам не ведает, кто он есть…

Если только… Если только Козлов не ошибается. По единичному опыту нельзя делать окончательный вывод. Все бывает. И в рулетке может выпасть семь «зеро» подряд (Козлов сам однажды видел такое). Может, история с даниловским рассказом – удивительное совпадение.

Данилова надо проверить. Но как? И на чем?

Впервые в жизни у Козлова началась бессонница. Он все думал. Перечитывал «Откровения…». Размышлял, как ему проверить Данилова. Спрашивал себя, что он станет делать, когда окажется, что Данилов – слуга дьявола, сам антихрист? И понимал, что богу он, Козлов, уже служить не может. Слишком много грехов… А вот если… Если ему удастся получить из рук лжепророка силу и власть, тогда он станет служить лжепророку. В чем, в сущности, его отличие от Ивана Исааковича Шеляринского?

Правда, Иоанн Богослов предсказывает, что владычество «зверя» продлится всего сорок два месяца – то есть три с половиной года. Маловато будет. Но, с другой стороны, откуда им там, в Древнем мире, было известно до месяца, сколько продлится то, что случится через двадцать веков? Вон, писали в Библии, что бог создал мир за шесть дней. А теперь сами церковники утверждают (Козлов читал), что этот срок надо понимать фигурально, иносказательно, что, скорее всего, вселенная действительно, как утверждают ученые, создавалась миллиарды лет… Ну, так, может, апокалиптические три с половиной года – тоже иносказание? А на самом деле власть лжепророка будет бесконечна? Ну, или там будет длиться миллионы лет… В самом деле: они с Даниловым будут бессмертны (мальчишка уж как-нибудь сумеет это устроить) и при этом станут властвовать над миром? Властвовать – всегда?

Имелась и другая версия, менее апокалиптическая, менее захватывающая, однако все равно сулящая немалые перспективы. В русских журналах писали, что во времена социальных перемен, катаклизмов, крушений империй народ любит обманываться. Поэтому в эти периоды обычно активизируются всевозможные экстрасенсы-шарлатаны, ясновидцы, лекари-травники и прочая жадная до денег, фальшивая нечисть. Так было в Австро-Венгрии в начале века, то же происходит и теперь, на развалинах Советской империи…