Прогулки по краю пропасти - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 22

Ей почему-то казалось: с этим Смолой совсем не нужно держаться паинькой. Не стоит благоговейно молчать, глупо хихикать и заглядывать ему в рот. Послушных, елейных барышень у местного «Алена Делона» и так в избытке.

– Куда мы едем? – поинтересовалась Варя.

– Будут пожелания? – осведомился Смоляков.

«Вот так. Не «какие будут пожелания», а он вроде бы удивляется: барышня, оказывается, может чего-то желать».

– Мне, знаете, чего хочется? – мечтательно сказала Варя. – Краба, огромного. Кормят у вас тут крабами? Местного отлова?

– Нужно уточнить, – серьезно ответил Смоляков. Он нажал какую-то кнопку на панели приборов, произнес: – Потапыч! – Пояснил Варе: – Это мобильник. С голосовым набором.

– Знаю, – пожала она плечами. Эх, Смола, Смола, привык ты здесь к деревенским девчонкам. А москвичку мобильником, пусть и с голосовым набором, не удивишь.

– Слушаю, шеф, – пробасил из динамика подобострастный голос.

– Проследи, чтоб во «Фрегате» крабы были, – приказал Смоляков. – Желательно наши, местные.

Пауза. Растерянный голос Потапыча:

– Местных пока нет. Не сезон.

– Ничего не знаю, – сурово оборвал его Смоляков. – Через полчаса чтоб нашлись.

– «Крестный отец», – прокомментировала Варя. – Члены семьи сломя голову бегут выполнять любое пожелание папани.

– Я тебе еще и «Однажды в Америке» покажу, – не растерялся Смоляков.

Он свернул с дороги и снова въехал на тротуар – теперь уже на площади перед морским вокзалом. Пара патрульных сержантов штрафовать хамскую «Ауди» и не подумали. Напротив, приветствовали Смолякова верноподданническим козыряньем. Машина триумфально проехала через площадь и свернула на волнорез.

– В море меня сбрасывать будете? В стиле «Однажды в Америке»? А тазик с бетоном – взяли? Чтоб ноги закатать? – хмыкнула Кононова.

– Тазик лежит в багажнике, – не растерялся Смоляков. – Но ты не волнуйся: я тебя в море не сразу сброшу. Сначала – как следует допрошу. И – накормлю.

«Ауди», мягко покачиваясь на неровной поверхности, быстро добралась до конца волнореза. Здесь, в двухстах метрах от берега, угадывался небольшой ресторанчик. Здание было построено в форме корабля, трепетали на ветру паруса-занавески.

– «Фрегат», – объявил Смоляков. – Мой ресторан.

Открыть Варе дверь он не успел – подсуетился швейцар. В то же время еще один халдей распахивал дверцу самому Смолякову.

– Добро пожаловать! Рады вас видеть! – медовым хором запели холуи.

Варя осмотрела рядок пустых столиков, выставленных на открытом воздухе – все они были застелены скатертями, но пусты. В ресторане – Кононова увидела сквозь огромные окна – тоже ни единой души, только стайка крахмальных официантов.

– Да, с клиентами у вас тут негусто, – протянула Кононова.

Смоляков подхватил ее под ручку, сказал обиженно:

– Варенька, обижаешь. Обычно тут не протолкнешься. Но я же обещал тебе кино. «Однажды в Америке». Так что на сегодня «Фрегат» для всех закрыт. Потому что здесь – будем мы.

– Подлизываетесь? – усмехнулась Варя. Ей, кажется, удалось не покраснеть и не засуетиться. Будто бы дело обычное: подумаешь, для нее целый ресторан сняли.

Андрей ответил ей дежурным комплиментом:

– К такой девушке – не грех и подлизаться!

«Я, наверно, в числе твоих девушек – на месте эдак сто тринадцатом», – мимолетно подумала Варя.

Официант проводил их к столику. Прямо у ног шумело море, плескались рыбехи, запах соли мешался с ароматом накрахмаленной скатерти.

– Ну, – Варя потерла руки, – где мои крабы?

– Крабы уже готовятся, – отрапортовал чистенький официант. – Готов принести аперитив…

«Любят они тут модные словечки!»

Варя сладко улыбнулась официантику:

– Пожалуйста, дайкири. Обязательно с лаймом. Побольше льда. А изморозь не делайте.

– Под изморозью… вы имеете в виду…

Официант опасливо покосился на Смолякова.

– Я имею в виду сахарную крошку по кромке бокала. Ее вот – не надо.

Смола с улыбкой прислушивался к их диалогу. На лице его играла снисходительно-отеческая улыбка. «На меня так папа смотрел, – вспомнила Варя, – когда я в детстве мороженое с газировкой мешала. Действительно – веду себя как ребенок: дайкири, лайм, изморозь…»

– А что вы… что ты себе ничего не заказал?

– Они знают, – короткий кивок в сторону кухни. – Виски с содовой, «силвер лейбл».

– Давай-давай, – продолжала хамить Варвара. – Решил и «Ауди» до кучи разбить?

Смола перчатку не поднял:

– За рулем я не пью. И шофера – уже вызвал.

Дайкири принесли быстро. Варя цепким взглядом определила: лайм заменен лимоном. Но указывать официанту на недоработку она не стала. Хватит ей выеживаться. А то как бы из-за нее парня-халдея не уволили.

Смоляков поднял свой тяжелый бокал с виски:

– Ну, Варя, за знакомство.

– И еще – за случайные встречи. Все время мы встречаемся случайно… И вчера, на перевале. И сегодня, на набережной, – лукаво улыбнулась Кононова.

– Вся наша жизнь – одна сплошная случайность, – резюмировал Смоляков.

– Ага… – простодушно кивнула Варя, отхлебывая дайкири. – Вчера – уж настолько случайная встреча была…

– Что ты имеешь в виду? – насторожился Смола.

– А то, что ты без охраны ехал. Нетипично как-то получилось. Случайно.

– Уже тебе про меня наплели, – вздохнул Смоляков. – Даже догадываюсь, кто расстарался… Журналистишка этот рыжий… как его там… Кирилл?

– Кто – значения не имеет, – решительно проговорила Варя. – Ты скажи лучше – правда про охрану или наврали?

– Да правда, правда, – досадливо отвечал Смоляков. – Действительно, в городе я езжу только с охраной. И сейчас за нами джип ехал, если ты заметила… Но вчера мы, во-первых, были не в Суджуке. А во-вторых – ехал я в нерабочее время. Ну и охранникам своим – тоже дал отдохнуть.

– Как неразумно! – покачала головой Варя. – Покушения как раз и происходят в нерабочее время, вдали от людных мест…

– Значит, не убедил, – вздохнул Смоляков. – Попробую по-другому. Охрана мне нужна – как это молодежь говорит – для понтов. Для форсу. Чтоб боялись и уважали. А ночью, на трассе, перед кем мне понтиться?

«М-да, тема скользкая, – решила Варя. – Пора ее менять».

Она миролюбиво сказала:

– Ладно, проехали. Тогда еще вопрос. Зачем я тебе нужна?

– То есть как – зачем? – Смоляков расплылся в улыбке.

Варя оборвала намечающийся комплимент:

– Да ладно. Не надо мне про твою вечную благодарность рассказывать. И про мою неземную красоту – тоже не нужно. Скажи честно – к чему это шоу? «Ауди» на пешеходной дорожке, пустой ресторан… Крабы…

– Ценю прямоту, – усмехнулся Смоляков. Снова поднял свой бокал, легонько коснулся им Вариного дайкири. – А затем, Варечка, ты мне нужна, что я справки о тебе навел. Как и ты обо мне… И узнал я, кто ты такая…

– У кого же узнал? – немедленно поинтересовалась она.

– Без комментариев. Могу сказать только то, что знаю. Ты – журналистка, работаешь в «Зазеркалье», приехала писать панегирик про курорт Суджук. И случайно прознала про наши ЧП – в Соленой Пади и в Медвежьем.

«Откуда узнал – непонятно. То ли мэр его информацией кормит, то ли Пашуков, то ли – Кир из «Прибоя». Или вообще – какой-нибудь седьмой-на-киселе чиновник».

– Ну, а ваш интерес здесь в чем? – ощетинилась Варя.

– Твой. Твой интерес. Мы же – на «ты». А мой интерес, Варенька, в том, чтобы оба убийства – раскрыли.

– А зачем тебе, чтоб раскрыли прошлогоднее убийство Овчара? – сделала новый выпад Кононова.

Смоляков округлил глаза:

– Варя, Варечка! Ты про бетон-то не забывай! Забетонирую ведь ножки твои в тазике – и сброшу с волнореза!

– Не смешно, – спокойно ответила она.

– Действительно, не смешно, – посерьезнел Смоляков. – Извини. Нет, с Овчаровым мне делить было нечего. У меня – своя поляна, у него – своя. А с теми, кто погиб в Соленой Пади, – мне тем более делить нечего. Но, однако, я убийства намерен раскрыть.