Солнце светит не всем - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 57

Воспользовавшись стрельбой и неразберихой, Дима и Таня подскочили к парапету.

Под эстакадой, прямо под ними, тянулся длиннющий состав, груженный опилками. На одном из уходящих вагонов лежало тело Игоря, чернея на желтом.

Не раздумывая ни секунды, одним движением Татьяна перемахнула парапет и, сгруппировавшись, прыгнула.

Ее примеру тут же последовал Дима.

Петренко вскочил и навел пистолет на лежащих на земле охранника и Марка.

Следом за удирающим джипом помчалась милицейская «шестерка». Майор Ливанов поставил на крышу мигалку, включил сирену и кричал в мегафон: «Примите вправо и немедленно остановитесь».

Петренко надевал наручники на лежащих Марка и охранника.

БП лежал на животе, подвернув под себя руку. Вся голова его была в крови.

Синеглазов уставился широко открытыми, остекленевшими глазами в осеннее небо.

С бандитами было покончено.

Приземление на идущий внизу поезд было удачным, да и как еще прикажете приземляться профессионалам-парашютистам. Сгруппировавшись, Таня почувствовала удар, ее тряхнуло всю, от копчика до подбородка, она не удержалась и завалилась на руки в ароматно пахнущие опилки.

На вагон позже приземлился Дима.

Состав тянулся на малой скорости.

– Ты жив? – крикнула Таня, поднимаясь на ноги.

– Еще как! – перекрикивая стук колес на стыках, отвечал Дима.

Они видели удаляющуюся от них эстакаду, слышали, как менты кричат в матюгальник: «Примите вправо и остановитесь!» Но никто не стрелял в них. С эстакады никто на них даже не смотрел.

В несколько прыжков Дима достиг ее вагона. Он был весь в опилках. Таня отирала лицо от кровищи БП. Острый кусочек его разлетевшегося черепа поранил ей щеку.

Слева от них, за лесополосой, виднелось поле аэродрома и самолетик на нем.

А впереди, по ходу поезда, стоял подле рельсов Игорь.

Он через силу улыбается, зажимая рану в плече.

Алексей Демкин летал, казалось, всю жизнь. Он смутно помнил, как учился в школе и как зубрил в училище те предметы, которые не имели прямого отношения к авиации. Какая скучища все это… Вот небо – другое дело!

Еще в училище Демкина называли, словно Алексея Маресьева, «летчиком божьей милостью». Бывает же у кого-то талант к стихам или живописи, а у него был талант летать. Ему были открыты все пути – хоть в военную авиацию, хоть в гражданскую, хоть в испытатели. Но Алексей выбрал досаафовский аэродром. Захотел работать на выброске парашютистов. Не самая престижная работа, но о ней он мечтал…

Алексей Демкин помнил, как боялся он сам первых прыжков с парашютом (а им, курсантам летного училища, прыгать нужно было обязательно). И помнил, как поддерживал его пожилой летчик Сан Саныч. Сан Саныч, казалось, кожей своей, с одного взгляда чувствовал, кто из начинающих парашютистов боится больше всего. И именно им, самым пугливым, помогал. Он приглашал их – в том числе и Лешу Демкина – в кабину, разрешал держаться за штурвал, шутил и позволял им самим давать сигнал на выброску парашютистов…

Когда Демкин окончил училище, он захотел быть как Саныч. И пришел работать в ДОСААФ.

Демкин тоже помогал курсантам преодолеть страх перед высотой, перед небом, перед свободным падением. Но больше всего ему бывали благодарны девушки – те самые, которые почему-то решали не отставать от мужчин и лезли в небо. Благодарили его девчонки, благодарили, а потом он взял да и женился на одной из них, самой благодарной. И тут же запретил ей прыгать. «Мне зеленые дети не нужны, – сурово сказал он. – А ты так мандражируешь, что у тебя-то точно зеленые родятся».

Жена Лена не возражала. Честно говоря, она и на аэродром-то попала из-за того, что решила найти здесь себе хорошего мужа… А прыжки – это так, дело десятое.

Леша и Лена жили душа в душу. Леша много летал – до тридцати взлетов-посадок в день! – и хорошо зарабатывал. Он по-прежнему всячески помогал начинающим парашютистам, и, как прежде, больше всего среди новичков его любили именно девушки. Жена сначала ревновала, потом смирилась, тем более что ничего такого Алексей себе не позволял.

Лена нянчила детей – их родилось трое, все трое – мальчики, все трое – погодки. Пацаны у Алексея все получились умненькие. Отлично учились в школе. Подкатило время поступать их – как выражалась Лена – в институты. А учеба-то денег стоит. И немалых. Алексей с Леной прикидывали и так и эдак – обычной аэродромовской зарплаты на репетиторов никак не хватит. Но не воровать же! Алексей стал подыскивать халтуру по своей специальности. Так и оказался в пилотах у БП.

Он, конечно, понимал, что БП – не божья коровка (да и откуда у него взялась бы в таком случае личная «Сессна»!), но зато платил тот щедро. Правда, и требовал при этом много. Мог позвонить в час ночи и приказать немедля, через полчаса, прибыть на аэродром… То, что Алексею завтра на обычную, «официальную» работу, его не волновало. Алексея спасала только его безупречная репутация на досаафовском аэродроме. И то, что он делился со своим начальником – тем самым, что затеял прыжки на Северный полюс, – баснословными гонорарами, которые выплачивал ему БП.

Алексей ненавидел Кристину – любимую стюардессу БП. Она представлялась ему змеей, противной и скользкой гадюкой. Выгибала перед боссом спину, лебезила и стелилась. А с простыми смертными разговаривала сквозь зубы и так и норовила сделать какую-нибудь гадость.

Сегодня Кристина была особенно злющей. Босс ее не захотел – Алексей видел, как она тщетно обхаживала его во время полета. Как только они приземлились и босс отбыл по своим делам, на Кристину даже не взглянув, она сразу же дала волю своему дурному нраву.

«Лешенька, а что это ты сегодня такой пьяненький? Борис Петрович будет недоволен…» – проскрипела она. Алексей еле удержался, чтобы не врезать ей промеж глаз. Надо же такую глупость сморозить! Он на работе о выпивке и подумать не мог!

Но сдержался и спокойно ответил Кристине:

– Приедет БП – ему все и расскажешь.

Кристина сморщилась – ссоры не получилось. Она схватила сумку и молча направилась в сторону аэродромных строений.