Звезды падают вверх - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 57

– Ты доверяешь мне?

Роман по-прежнему молчал. По его лбу сползла капелька пота.

– Хорошо, – вздохнул Петренко. – Я клянусь тебе – клянусь здоровьем своей дочери, что я не причиню им зла. Самым святым клянусь!

Роман молчал.

– Ладно, – капитан продолжил говорить, мягко нажимая. «Только бы не пережать!» – мелькнуло у него. – Я постараюсь угадать, где они. Они решили скрыться? Спрятаться, лечь на дно?

По лицу подростка капитан понял, что – нет.

– Они собрались бежать за границу?

По глазам Романа Петренко стало ясно: он опять промазал.

– Они ищут сослуживца Ивана?.. – вдохновенно сымпровизировал капитан. – Того самого, с кем он подвергался опытам пятнадцать лет назад? Единственного, кто еще остался в живых?

По глазам подростка, в которых на мгновение метнулся страх, Петренко понял, что попал в точку.

– Не бойся, Рома! Не бойся! Ты не предатель, Роман! – горячо заговорил капитан. – Ты совсем не предатель. Ты умный, верный, честный и надежный человек. Настоящий брат прекрасной сестры…

Было видно, что Роме приятно это слышать.

– Я обязательно помогу ей, – продолжал Петренко. – Ей и Ивану. Обещаю тебе, Роман.

– Пожалуйста, – вдруг жалобно сказал подросток. Его лицо исказила гримаса боли, и капитану показалось, что тот готов расплакаться.

В ясных голубых глазах юноши капитан вдруг увидел такую любовь и такое волнение за сестру, что отчетливо понял: никуда ему теперь от этого дела не деться. Его мечты бросить все, сесть на поезд и укатить к своим в Питер – не больше чем обыкновенное малодушие: он обязан найти Лену, найти Ивана. И попытаться спасти их.

– Скажи мне: ведь этот человек, Максим Карандышев, он живет…

– В Поволжске, – тихо промолвил мальчик.

Глава 16

МЕТРО

– А я говорю – в Москве ничего хорошего нет! – в очередной раз заявил Юрий Васильевич.

Лене безудержно хотелось зажать уши. Надо же, как не повезло с попутчиком!

Юрий Васильевич являлся главным агрономом в бывшем колхозе-миллионере «Заветы Ильича». Об этом он с нескрываемой гордостью заявил своим соседям по купе сразу же, пока поезд еще стоял на Павелецком вокзале. Теперь, когда за окном замелькали пригородные станции, агроном облачился в полосатые пижамные брюки и фуфайку и приготовился к обстоятельной беседе с молодыми попутчиками. Беседу он понимал по-своему, как патетический монолог. Ругал президента, правительство, Думу, Чубайса лично, всех политиков – чохом, высокие цены, маленькие пенсии. Возмущался распущенностью молодежи и развратностью телепрограмм.

Похоже, агроном полагал, что поезда для того и существуют, чтобы доводить попутчиков до неудержимого желания поскорее прибыть к месту назначения.

Главный агроном приезжал в столицу навещать внуков. «Теперь, на свою пенсию, я могу это позволить себе только раз в несколько лет!» – патетически воскликнул попутчик. «И слава богу, что не чаще», – подумалось Лене. Она еще на вокзале заметила: агрономская дочка едва скрывала радость, усаживая папашу в купе. На ее лице без труда читалось: «Погостил – и будет… Скатертью дорожка!«

Она оказалась права: Юрий Васильевич мог, похоже, «достать» кого угодно. Со случайными попутчиками он и вовсе не церемонился.

– Метро стоит четыре рубля! Мыслимое ли дело! – грохотал агроном на все купе. – Этот ваш… «биг бэн» – сорок рублей! Сорок! Пенсии хватит на десять бутербродов!

– Не «биг бэн», а «Биг-Мак», – машинально поправила Лена.

Юрий Васильевич тут же перешел в наступление:

– Конечно, москвичи-то знают! Знают! Могут эти ваши «Биг-Маки» кушать… Небось каждый день в ресторанах…

– «Макдоналдс» – это закусочная, а не ресторан. – Лена и сама не знала, зачем она пререкается с громогласным агрономом. Может быть, потому, что в их с Иваном отношениях опять возникла какая-то напряженность, и ей нужно было хоть как-то отвлечься, пусть даже в никчемной перепалке с агрессивным попутчиком.

По мере сил Лена защищала любимый город и уверяла агронома, что далеко не вся столичная молодежь распущенная, а телепрограммы развратны. Она сама не понимала, зачем позволила втянуть себя в этот дурацкий спор. Может быть, ради того, чтобы на какое-то время забыть об Иване.

По правде сказать, Лена до сих пор не понимала, как она согласилась все бросить и отправиться неизвестно куда. И по большому счету – неизвестно с кем…

Кольцов же не обращал на агронома никакого внимания. Он спокойно устроился у окна напротив и, не переставая, смотрел и смотрел на Лену. А Лена тщательно прятала взгляд. Но все равно то и дело наталкивалась то на влюбленные глаза Ивана, то на гневный взор агронома…

Юрий Васильевич продолжал грохотать:

– Вот вы, молодые, отдаете себе отчет в том, куда мы катимся?!

– По-моему, в Поволжск, – спокойно сказал Иван.

– А по-моему, в пропасть! – заявил агроном.

Лена выглянула в окно, с легкой иронией заявила:

– Нет, все в порядке… Никакой пропасти. Идем ровнехонько по рельсам.

Однако Юрий Васильевич шуток не понимал:

– Рельсы нашего государства ведут в тупик!

Лена закатила глаза. Иван еле сдержался, чтобы не рассмеяться. Его совсем не раздражал желчный старик-попутчик. Но если Лене он так не нравится…

Иван взял ее за руку:

– Пойдем? Посидим в ресторане?

Она благодарно кивнула. Еще бы минута – и Лена, наверно, вцепилась бы ногтями в редкие агрономские волосенки.

Юрий Васильевич горестно крикнул им вслед:

– Всю мою пенсию в кабаке оставите!

Лена с Иваном перешли в соседний вагон. Коридор был пуст, пассажиры попрятались по своим купе. Они остановились у окна, Лена в сердцах сказала:

– Послал же черт попутчика!

Иван предложил – без тени иронии:

– Хочешь, я его успокою?

– В смысле? – не поняла она.

– Ну… усыплю. Или выгоню в соседний вагон.

– Нет-нет! – поспешно возразила Лена. – Давай лучше мы сами где-нибудь погуляем.

– Пойдем в ресторан? Проедим агрономскую пенсию?

– Может, просто постоим здесь? – Лена с детства не любила поездные вагоны-рестораны.

– Здесь так здесь, – не возражал Иван.

Оба чувствовали, что пришло время. Пришла наконец пора объясниться. Поставить все точки и запятые в их отношениях. И, почувствовав это, оба разом оробели. Стояли молча, держась за руки, как двое подростков. За окном мелькали картофельные делянки, пресловутые шесть соток. Несмотря на то что уже смеркалось, на земле вовсю кипела работа. Мужчины и женщины усердно орудовали лопатами и не обращали никакого внимания на стремительно летящий поезд. Только малыши, стоящие с велосипедами на переезде, самозабвенно махали вагончикам.

Лена не сводила глаз с заоконного пейзажа.

Как и подобает мужчине, Иван решился первым:

– Лена… Леночка!.. Ты не ошиблась.

Она не смогла унять дрожь, а он все повторял:

– Ты не ошиблась! У нас все будет. Будет хорошо. Мы вместе разберемся с этой проблемой, а дальше… Дальше все – как захочешь ты. Москва, заграница… Или где-нибудь в Сибири, в тайге обоснуемся… Знаешь, какой там воздух!

Лена пробормотала:

– Соглашайся хоть на рай в шалаше…

– На дворец, где играют свирели! – перефразировал Высоцкого Иван.

…Весь сегодняшний длинный-предлинный день для Лены прошел в странном полусне. Полусон-полуявь обволакивали ее с того момента, когда она под руководством Ивана отправила в кювет желтый джип. Остановившись и отплакавшись, она с трудом могла вспомнить, что произошло. Лена искренне не понимала, чему так радуется ее брат и почему он кричит: «Ну, сеструха, ты гонщица! Во замутила! Просто чума!»

Издалека они увидели: хозяйка желтого джипа, слетевшего в кювет, жива и вполне здорова. Бельская, заметили они, вышла из машины (кажется, джипчик тоже не особо пострадал), обошла «Рэйнджлер» кругом, а потом зачем-то принялась протирать заднее стекло. Двигалась она как сомнамбула. Кажется, у нее был легкий шок.