Черный смерч - Логинов Святослав Владимирович - Страница 41

Глава 7

В Верховом селении не знали, чем закончилась высадка мэнков всего лишь в дне пути от них. Конечно, и без того, объявись в округе мэнки, это не осталось бы незамеченным, Машок был готов ко всякой каверзе со стороны чужинцев, и караулы у ворот стояли удвоенные. Но переправу мэнков через реку люди прозевали, и лишь примчавшийся гонец поднял тревогу. Конечно, и гонец, и жители селения видели грозу и по множеству признаков поняли, что это не просто случайная июльская туча, а бушует трижды проклятый Хобот, который за все прежние годы лишь дважды забредал в эти края, но никто и помыслить не мог, что Хобот вызван Ромаром и пал прямиком на мэнковскую переправу. В Верховом готовились к отражению врага и очень удивились, увидав вместо вражеских орд кучку уцелевших путников.

В селении Уника сумела задержаться всего на один день, поскольку видела, что сонное безразличие Ромара в любую секунду готово смениться бурной вспышкой. «Теперь двух демонов держу», – даже подумала она с неожиданной горечью. Достало лишь времени поговорить с Машком, который обещал завтра же с утра отрядить людей на место побоища, да повидать раненого Куроша. Одноглазый старшина по-прежнему был очень тяжёл и метался в горячке. Рана наконец нагноилась, и, хотя лекари ожидали этого, покуда никто не мог сказать, вытолкнет ли нарыв засевшую в лёгком стрелу или воспаление, начавшееся в пробитых лёгких, в несколько дней сведёт в могилу немолодого старшину.

Несомненно, свою правду рассказали и гонцы, потому что, когда на следующий день с утра отряд выходил в поход, провожать его не вышла ни единая женщина, да и Машок избегал встречаться взглядом с Уникой. Однако в дорогу путники получили всё, что следует, и хотя бы несколько дней могли не беспокоиться о грядущем пропитании.

Гонцам уже не нужно было никуда идти, сыны медведя тоже решили задержаться в гостях, покуда не затянется рана у старшего из них. Да и грядущий путь медведей лежал совсем в другую сторону, так что на этот раз отряд выходил ополовиненным. Трое послов к детям большого лосося и Уника с беспомощным Ромаром. Хорошо хоть старик, прежде чем подняться на ноги и начать неторопливое движение, позволял навьючить себе на спину мешок с кой-какими вещами. А то и вовсе жила у йоги лопнула бы с натуги. Не безумному же Турану доверить вещи – он их непременно потеряет в первый же день или сам изломает, силясь понять, что это ему подсунули. Единственное, на что был годен демон – таскать и нянькать бесчувственного Рона. И, конечно, добытчиком он был славным: только скажи, что мальчику кушать нечего, – мигом сбегает и завалит медведя, а то – лося заломает. Впрочем, в обжитых местах Уника на такие опыты бы не решилась. Вместо лося под когти искажённого духа могло попасть поселковое стадо вместе с пастухами.

Путь лежал на полуночь, а начиная от Униковой избы дороги расходились. Трое послов заворачивали к закату, чтобы, пройдя через Болотища, выйти к селениям лососей, а йога со своим слабоумным грузом должна была забирать на восход, в обход нового моря, через негостеприимные земли охотников за мамонтами в необжитый людьми горный край. Дальше идти вместе означало для кого-то давать слишком большого крюка.

Совсем недавно Уника преодолела путь от своей избы до Верхового всего за восемь дней, а теперь, сдерживаемые медленно плетущимся Ромаром, они шли целую дюжину. Тукот даже ворчать начал, что этак они и к осени до цели не доберутся. Впрочем, несмотря на воркотню, старшой понимал, что негоже бросать женщину одну с беспомощным калекой. Ромар в чувство не приходил, и теперь уже все поверили, что таким он и останется. Конечно, большую часть пути Унике придётся управляться с Ромаром самой, но всё-таки, покуда пути идущих не разошлись, по-человечески было бы помочь йоге.

Зато, когда они дохромали до цели, Тукот уже не жалел о потерянном времени. Одно дело знать, что есть где-то скит, в котором ведьма скрывается в те времена, когда её опасная помощь не требуется людям, совсем иное – увидеть это логово собственными глазами. Здесь не было столпа предков, и черепа с оскаленными зубами охраняли не тотем, а саму избушку. Особенно поразил Тукота невиданный череп рузарха. На памяти людей им не доводилось добывать этого зверя, и такого черепа не было ни в одном селении. Удивлял и дом, не врытый в землю, а высоко вздетый на пнях, так напоминающих птичьи ноги. А вот Таши всё было привычно – в детстве он тут с матерью, бывало, по полгода проводил.

Вокруг дома ничто не изменилось, только нетоптанная лесная трава вымахала по пояс и буйно цвела. Зонтики купыря и колючие метёлки ежи колыхались у самого порога, а здоровенный репей вытянулся чуть не до конька высокой крыши. Отрубленная голова мэнка мирно догнивала на колу, чёрные лесные вороны успели освободить её от плоти, и обнажившийся череп радостной ухмылкой приветствовал вернувшуюся хозяйку.

Внутри дома тоже всё было в порядке. Уника споро затопила очаг и принялась быстро стряпать. Почему-то из головы не выходило воспоминание, как она сама впервые очутилась здесь, и как угощала их обедом старая йога Нешанка, чья ухоженная могилка находится совсем рядом, возле серого камня. Так же, как прежняя хозяйка, Уника выставила деревянные дискосы со всякими наедками, а сама принялась варить суп. Вот только пива у неё не нашлось, да оленья лопатка в суп пошла не свежая, а прокопчённая ароматным ольховым дымом. А что делать, если хозяйки и самой не было дома…

Охотники степенно, как и положено дорогим гостям, угощались. Ромар мирно чавкал гущей, которую всовывала ему в рот Уника. Таши так просто блаженствовал, очутившись под крышей, где провёл так много времени. Это для других логово йоги место сказочное и жутковатое, а он тут вырос, тут каждая вещица его руками перехватана, в каждую щель нос сунут.

Уника радушно потчевала гостей, а сама спешно соображала, как устраиваться на ночь. Оставлять людей одних в колдовской избе – неладно, оставлять Турана гулять одного в ночи, да ещё в полнолуние – и того хуже. По счастью, дело разрешилось само собой. Подзакусив как следует и вытерев жирные руки о бороду, Тукот степенно поклонился и сказал:

– Всем ты нас обогрела и порадовала. Век бы тут жил, да дела не дают. Надо бы нам сегодня выйти. Время едва за полдень, так мы бы сегодня ещё о-го-го какой кусок отмахали.

– Нешто я не понимаю, – согласилась йога. – За делом идёте, не за баловством. Да и у меня с Ромаром немалая дорога предстоит. Отдохните на травке часок, покуда я дом ухичу, а после – пойдём потихоньку. На тропу из чащи вас выведу, а уж там в разные стороны разбежимся. Про дорогу-то хорошо запомнил?

– Не беспокойся, – заверил Тукот. – Мимо Болотищ не промахнёмся.

– Держитесь мелколесья, по старым выгарям, так безопаснее. А то прежде на лесных сопках большеглазые карлики обитали, да и сейчас, кажись, встречаются. А на Болотищах для ночёвки сухие острова выбирайте, какие покаменистей. Туда Слипь не поднимется, не переносит болотная хозяйка камня.

– Не беспокойся, всё запомнили.

– Ну, тогда идите. Таши, покажешь, где меня ждать надо. А я живой рукой дела управлю и вас догоню.

На этот раз, чтобы наложить все запирающие заклятия, потребовалось не более получаса. Ещё меньше времени потребовалось, чтобы собраться. Всё дорожное Уника принесла с собой, а теперь спешно увязала преизрядный тючок барахла, которое потребуется Ромару для жизни в пещере. Берестяная плошка, чтобы не ел с песка, а иначе ему, безрукому и никак будет, да несколько самых лучших мехов из великого множества мягкой рухляди, скопившейся в избе и сохранённой благодаря таинственному искусству йог. Тюк вышел объемный, но не тяжёлый. Как поприедят запасы, его можно будет переправить на спину Ромару. Вот и всё – пора. Свои, поди, нервничают, дожидаясь. Уника припёрла заговорённую дверь колом и пошла к ручью, возле которого она велела ждать её.

А ещё через час отряд уже вышел на лесную тропу, проложенную неведомо кем и неведомо отчего теряющуюся в чащобах, не доходя Болотищ.