Тарзан и потерянная империя - Берроуз Эдгар Райс - Страница 21

– Может, если я скажу тебе, что белый варвар по имени Тарзан задержан, ты поймешь, почему Прекларус должен умереть? – саркастически осведомился Сублатус.

Дион Сплендидус отрицательно покачал головой.

– Сожалею, но я не понимаю цезаря.

– А я убежден, что ты прекрасно все понимаешь, – продолжал император. – Впрочем, это не имеет значения, ибо воля цезаря такова, чтобы на отца будущей императрицы не легло ни малейшей тени подозрения. Итак, я повторю то, что ты наверняка уже знаешь. Мой сын Фастус присутствовал при задержании варвара. Один из твоих рабов вызвался переводить для Максимуса, который подстроил побег и приютил беглеца в собственном доме. Сегодня вечером его наконец схватили, как и Максимуса Прекларуса. Оба арестованы и находятся в тюрьме под Колизеем. Сомневаюсь, чтобы ты все это время был в полном неведении, однако не стану тебя наказывать, если ты дашь мне слово, что Дилекта станет женой Фастуса.

– История Кастра Сангвинариуса не знает такого случая, чтобы наши дочери не были вольны выбирать мужа по собственному усмотрению, – молвил Дион Сплендидус. – Даже сам цезарь не может приказать свободной женщине выйти замуж против ее воли.

– Все верно, – подтвердил Сублатус. – Потому-то я и не приказываю, а только советую. Сублатус поднялся на ноги.

– Со-ве-тую, – повторил он, однако его тон говорил совсем о другом. – Благородный сенатор и его супруга могут вернуться домой и обдумать то, что здесь было сказано. Через пару дней Фастус придет за ответом.

При свете факела, освещавшего темницу, Тарзан разглядел прикованных к стене узников – одного белого и нескольких негров. Среди последних он увидел Лукеди, но тот был настолько подавлен, что едва взглянул на Тарзана.

Ближайшим соседом человека-обезьяны оказался белый, который с момента появления нового узника вплоть до ухода тюремщиков, унесших с собой факел, с любопытством разглядывал новичка, но хранил при этом молчание.

Находясь в доме Максимуса Прекларуса, Тарзан носил обычно набедренную повязку из леопардовой шкуры, а в присутствии Фестивиты из уважения к ней надевал тогу и сандалии. В тот вечер, собираясь выйти с Мпингу, он набросил на себя тогу, однако в схватке, предшествующей его пленению, тогу с него сорвали, так что вид Тарзана вызвал интерес у товарищей по заключению.

Как только тюремщики ушли, белый пленник заговорил.

– Уж не ты ли тот самый белый варвар, слухи о котором проникли даже во мрак и тишину тюрьмы? – спросил он.

– Я Тарзан из племени обезьян, – ответил Повелитель джунглей.

– Тот самый, который на руках вынес императора из дворца и опозорил его охрану? – воскликнул белый. – Клянусь прахом моего знатного отца, Сублатус не оставит тебя в живых.

Тарзан промолчал.

– Говорят, ты скачешь по деревьям, словно обезьяна, – продолжал собеседник. – Как же ты попался?

– Меня предали, – отозвался Тарзан, потрясая кандалами. – Если бы не наручники, я бы им не дался. Но кто ты? За что тебя упекли в тюрьму цезаря?

– Это тюрьма не цезаря, – возразил белый. – Этот тип, занявший императорский трон, никакой не цезарь.

– Кто же тогда цезарь?

– Только император Востока имеет право называться цезарем, – сказал белый.

– Насколько я понимаю, ты не из Кастра Сангвинариуса, – предположил человек-обезьяна.

– Верно, – подтвердил собеседник. – Я из Каструм Маре.

– Почему ты оказался в тюрьме?

– Именно поэтому.

– Разве это преступление?

– Видишь ли, наши города, Каструм Маре и Кастра Сангвинариус, враждуют друг с другом. Мы в постоянном состоянии войны. Время от времени наступает перемирие, когда между нами возобновляется торговля. У нас есть то, что нужно им, а у них то, что нужно нам.

– Разве в такой маленькой долине есть что-либо такое, что одни имеют, а другие нет? – удивился человек-обезьяна.

– А как же! В Каструм Маре, например, есть железные рудники, болото, где произрастает папирус, озеро, которое дает много такого, чего нет в Кастра Сангвинариусе. Мы продаем железо, бумагу, чернила, улиток, рыбу, ювелирные изделия и многое другое. Они же располагают золотыми копями, а так как по их территории проходит единственная дорога, связывающая долину с внешним миром, то она дает и рабов, и животных. Жители Кастра Сангвинариуса воры и разбойники по натуре. Они слишком ленивы, чтобы трудиться, и слишком невежественны, чтобы обучать рабов ремеслам. В то же время у нас прекрасные мастера, которых мы обучаем на протяжении многих поколений. Их изделия идут в обмен на золото и рабов. Короче, мы живем гораздо лучше и зажиточнее, чем жители Кастра Сангвинариуса. Мы более образованны и вообще довольны жизнью. Поэтому завистливые жители Кастра Сангвинариуса нас ненавидят.

– Зачем же ты явился во вражеский стан, зная, что тебя схватят? – спросил Тарзан.

– Тому виной вероломство моего дяди Валидуса Августа, императора Востока, приславшего меня сюда якобы с важным поручением, но на самом деле для того, чтобы передать в руки Сублатуса, – ответил тот. – Меня зовут Кассиус Аста. Мой отец был императором до Валидуса. Валидус испугался, что я стану претендовать на пурпурную мантию, и задумал избавиться от меня, но так, чтобы никто ничего не заподозрил. Посылая меня сюда, он предварительно подкупил проводников, которые и передали меня в руки Сублатуса.

– И что тебя ожидает?

– То же, что и тебя, – ответил Кассиус Аста. – Нас выставят на всеобщее обозрение на ежегодном празднике в честь Сублатуса, а потом заставят драться между собой, пока мы не поубиваем друг друга.

– И когда начнется этот праздник?

– Все уже готово, – ответил Кассиус Аста. – Они нагнали сюда столько пленников для предстоящих схваток на арене, что им пришлось поместить белых вместе с неграми, чего они обычно не делают.

– Выходит, негры содержатся здесь именно с этой целью?

– Да.

Тарзан обратился в темноту к Лукеди.

– Ты здесь с односельчанами?

– Нет. Тут жители деревень из-под Кастра Сангвинариуса.

– Еще вчера мы были на свободе, – вмешался негр, понимавший язык багего, – а завтра нас заставят убивать друг друга на потеху цезаря.

– Видимо, вы оскудели физически и духовно, раз покорились судьбе, – произнес Тарзан.

– Нас почти вдвое больше, чем городских жителей, и мы храбрые воины, – возразил негр.

– Тогда вы глупцы, – бросил Тарзан.

– Уже нет. Среди нас да и среди белых из Кастра Сангвинариуса много таких, кто не прочь восстать против Сублатуса.

Услышанное дало Тарзану пищу для размышлений. Он знал, что в городе насчитывается около тысячи рабов, а в окрестных деревнях – десятки тысяч. Если бы среди них объявился вождь, то тирании цезаря пришел бы конец. Он поделился своими соображениями с Кассиусом Астой, но патриций уверил его, что такого вождя нет и быть не может.

– Мы так долго господствовали над ними, – пояснил он, – что страх, который они испытывают перед нами, превратился во врожденный инстинкт. Наши негры никогда не посмеют восстать против своих хозяев.

– А вдруг посмеют? – спросил Тарзан.

– Только в том случае, если у них появится белый вождь.

– Тогда почему бы им не выбрать белого вождя?

– Это невозможно! – отрезал Аста.

Их разговор был прерван приходом отряда солдат, которые привели нового пленника. При свете факелов Тарзан узнал в нем Максимуса Прекларуса. Он увидел также, что Прекларус заметил его, но поскольку римлянин промолчал, то и Тарзан не заговорил первым.

Приковав Прекларуса к стене, солдаты ушли. Камера вновь погрузилась во мрак.

– Теперь понимаю, почему я оказался здесь, – нарушил тишину молодой офицер. – Из ядовитых реплик Фастуса нынче на званом ужине я понял, что против меня что-то замышляется, но не предполагал, что буду арестован на пороге собственного дома.

– Я так и знал, что навлеку на тебя беду, – сказал Тарзан.

– Не вини себя, – ответил Прекларус. – Я был обречен с того самого момента, как Фастус положил глаз на Дилекту. Чтобы добиться своего, ему требовалось устранить меня. Вот и вся премудрость, друг мой, и все же интересно узнать, кто же меня предал?