Девочка на шару - Луганцева Татьяна Игоревна - Страница 22

– Так, значит, вы здесь надолго обосновались?

– Боюсь, что навсегда. Каковы размеры нашего открытия, сейчас даже приблизительно нельзя сказать. Понадобятся десятки лет… не знаю, сколько, но это очень важно для потомков… – Глаза Ивана загорелись, как у настоящего фанатика своего дела.

– Ага! Главное, что вы, археологи, на несколько поколений без работы не останетесь.

– А потом здесь, так же как в Помпеях, организуют экскурсионную зону со своей картой и пойдут экскурсии за экскурсией. Здорово? – Иван на самом деле радовался, как ребенок, своей причастности к чему-то великому.

Яна, однако, не разделяла его энтузиазма.

– Легко вам говорить! Здесь, между прочим, мой дом. Я ехала сюда за тишиной и покоем, а попала в строительный ад. Может быть, я планировала здесь жить на пенсии в уюте и хорошем климате.

– Ничем не могу помочь, – пожал плечами Иван.

– Я хозяйка этого дома, и… я прекращу раскопки.

– Объект зарегистрирован государством как историческая ценность, и боюсь, что вы не сможете запретить раскапывать «Город печали», как его первоначально, неофициально назвали. На то есть распоряжение итальянских властей. – Иван помахал у нее перед лицом какой-то бумажкой с печатями.

Яне было все равно, что в ней говорится, она не понимала сухой, юридический тон. И вообще в данный момент ей было все равно, что за бумажкой размахивает собеседник – приговором о ее помиловании или местным журналом «Мурзилка».

– Значит, я не могу вас с вашими рабочими и машинами прогнать? – уныло спросила Яна.

Иван неожиданно рассмеялся, явив миру самую обаятельную улыбку.

– Я не совсем понимаю: вы хотите выгнать именно меня или всех нас?

– Понятливость не самая главная ваша черта, так ведь? – уточнила Яна, раздраженно раскачивая ногой, покрытой ровным загаром после полугодового посещения солярия. Словно на ней были надеты тонкие колготки с легким эффектом загара. – Почему я вообще должна думать о вас лично? Не велика ли честь?

– Вы так заносчивы, потому что богаты?

– Я не понимаю, почему вас что-то вообще интересует во мне? – вопросом на вопрос ответила Яна. – И почему вы все время смотрите мне на ноги?

– Они очень красивые.

– Я и сама ничего! – фыркнула Яна и слегка задумалась. – Что это сейчас было? Я должна была растаять от счастья, услышав комплимент?

– Вы не растаете. Вы – кремень! Наверное, вы слышали много комплиментов за свою жизнь.

– А вы растопили много женских сердец?

После того как Яна с Иваном обменялись колкостями, наступила минутка молчания.

– Может быть, мы не будем сильно расстраивать друг друга? Все-таки нам придется часто видеться, – пошел на мировую Иван.

– Боже упаси! С какой стати нам видеться? Раз не могу выгнать вас, что ж, копайте. У вас работа, у меня отдых, хотя я теперь уже не очень уверена, что отдохнуть мне удастся. Но видеться-то зачем?

– Я еще и живу в этом доме. Мы будем вынуждены видеться за завтраком, обедом и ужином, – ответил несносный Иван, и Яна снова заметила в его глазах насмешку, которая так ее и заводила.

– Что значит, вы тут живете? – переспросила она. – Где?

– В этом доме. Разве не ваш текст? – спросил Иван и процитировал: – «Предлагаются частные апартаменты в прелестном уютном месте, в старинном замке, со всеми удобствами, трехразовое питание, итальянская и европейская кухня». Между прочим, я плачу приличную сумму за каждые сутки проживания, но не сказал бы, что этот отель тянет даже на три звезды. Просто я тоже достаточно богат, и мне удобно жить рядом с раскопками. Я стремлюсь максимальное количество времени тратить на любимую работу.

Чисто вымытое лицо Яны пошло красными пятнами.

– О чем речь? К-какой от-тель? – начала заикаться она.

– Да вот этот, ваш дом! Вы ломите приличные деньги за проживание, и мне хотелось бы, чтобы хозяйка была полюбезнее со своими постояльцами.

Яна смотрела в его черные глаза и не понимала, что происходит. То ли она в момент поглупела и перестала понимать человеческую речь, то ли Иван очень плохо изъясняется на русском языке, хотя пока Яна этого не замечала, то ли у нее заложило в ушах от прилившей к голове крови.

– Это правильный адрес? – спросила у Ивана Яна, назвав свой итальянский адрес.

– Да, – кивнул тот.

– Хм, это моя прислуга, мой дом… Почему же тогда я не в курсе того, что здесь происходит?

Размышления Яны прервал посыльный с пиццей. Он внес в комнату Яны три огромные коробки, источающие аромат, и большую бутыль с домашним вином.

– Презент от хозяина, – прокомментировал доставщик пиццы дополнение к ней.

– Спасибо, – поблагодарила его Яна, дала чаевые и раскрыла свою коробку. – Я люблю пиццу, но вас, Иван, угощать не буду, они для моих друзей. Тем более что у вас тут, как я поняла, уже оплачены завтрак, обед и ужин, – кинула через плечо археологу Яна.

Она уселась на кровать, скрестив ноги, и принялась уплетать пиццу, которая была уже разрезана на аппетитные кусочки.

– А друзьям не хотите отнести, пока она не остыла? – поинтересовался Иван, теперь рассматривая длинные волосы Яны.

– Разогрею потом в микроволновке. Рассматриваете меня взглядом археолога, словно египетскую мумию? – спросила Яна, нарочно громко чавкая.

– Вы худее мумии, – заверил он ее.

Но она пропустила колкость мимо ушей.

– Кстати, а что за руку, от какого трупа, я оторвала там, в котловане? Знаете, ощущение было весьма неприятное.

– Это моя печаль, – вздохнул Иван.

– Да что вы?! А я думала, что вы сейчас скажете, что это была ваша рука.

Иван рассмеялся.

– Нет, то был чудесный экспонат.

– А поподробнее?

– Мы раскапываем большой город, в котором не только какие-то сооружения и предметы обихода, но также жили и люди. Здесь сотни, тысячи погибших жителей.

– За столько лет, думаю, что от жителей не осталось даже и косточек.

– Сразу видно, что на экскурсии в Помпеях вы были не слишком внимательны, – заметил Иван.

– А оно, я имею в виду внимание, у меня вообще рассеянное, – облизала пальцы Яна.

– Так вот, уже в Помпеях была отработана технология по обнаружению погибших людей. Когда несчастных настигала раскаленная лава или она вместе с землей обволакивала тела жителей Помпеи, а с течением времени еще больше каменела, образуя своего рода панцирь. Затем биологическая масса сгнивала, за столько столетий находясь как бы в резервуаре, превращалась в пыль. То есть у нас осталась оболочка из застывшей, окаменевшей магмы, своего рода настоящий слепок человеческого тела.

– Сама природа законсервировала, – предположила Яна.

– Совершенно верно, это сделал вулкан, – посмотрел в окно Иван, словно любуясь Везувием.

– Какой ужас! – не разделила его энтузиазма Яна. – Создать для людей вечные гробы из пепла и лавы!

– А вы поняли суть, – с уважением покосился на нее Иван. – Так вот, потом ученые, находя эти причудливые окаменевшие сгустки с пустотами внутри, делали в них дырку и заполняли полость жидким гипсом. Потом форму раскалывали и получали точную гипсовую копию того человека, который погиб при извержении вулкана. Люди обнаружены сидящими, лежащими, закрывающимися руками и в других позах. На многих лицах гримасы боли, ужаса и отчаяния.

Яна замерла на кровати с куском пиццы во рту и неприязненно посмотрела на Ивана.

– Да вы маньяк! И вы этим занимаетесь?

– Чем именно?

– Отливаете тела несчастных?

– Я и мои люди, конечно.

– Какой кошмар! Даже праху людей нет покоя. Зачем вы это делаете?!

– Интересно для истории.

– Не вижу в смерти ничего интересного! Запечатлевать агонию в мраморе и гипсе… Вы еще музей устройте!

– Он уже есть в Помпеях и будет здесь.

– Здесь не дам устроить вакханалию! – воскликнула Яна, отталкивая коробку с пиццей и вскакивая с кровати. Она, взяв бокал из шкафа, наполнила его до краев красным вином.

– Вы не сможете помешать.

– Это мы еще посмотрим! – испепелила археолога взглядом Яна. – Вы бы сами хотели, чтобы вашу предсмертную маску выставили в музее?