Высокий блондин без ботинок - Луганцева Татьяна Игоревна - Страница 18

– Нет-нет, все хорошо, – заверила его Камилла.

Марко достал телефон и, набрав номер, заговорил с кем-то на итальянском языке. Мила слушала его речь как музыку, ей нравился этот язык, хотя она и не понимала ни слова. Наконец Марко закрыл телефон и обратился к Камилле.

– Простите, что говорил на своем языке. Ничего нелицеприятного о вас не сказал. Хотите вина с моих виноградников? – он улыбнулся.

– Только если с ваших… – согласилась Мила, пребывая в эйфории от его присутствия.

Марко подошел к зеркальному шкафу, который оказался баром, налил красного вина в бокал и принес Миле, присел рядом. Вся обстановка и его близость действовали на Камиллу одурманивающе, поэтому вино оказало просто-таки опьяняющее действие.

– Ну как? – спросил Марк.

– Я не большой ценитель вин, но думаю, что вино очень хорошее, – сказала Камилла.

В этот момент в комнату вошла женщина с величественным породистым лицом и суровым взглядом. Она была в длинном темно-бордовом халате, расшитом золотом, в золотых сабо, с безупречным маникюром и педикюром. В руке она держала мундштук из слоновой кости со вставленной в него сигаретой. Она обратилась к Марко на итальянском языке, но тут заметила Ка-миллу и замерла.

– Это Камилла – моя знакомая, – представил ее Марко, – а это Антония Тозини – моя мама.

– Здравствуйте, – поздоровалась Мила, понимая, что вид у нее оставляет желать лучшего.

С опухшим синюшным лицом, закутанная в какое-то покрывало и с бокалом в руке она наверняка показалась Антонии спившейся бомжихой. Ее взгляд это и выражал, только она явно не понимала, что эта несчастная делает вместе с ее сыном. Хотя, возможно, он просто изучает русский фольклор.

– Девушку избили у меня в ресторане, – по-русски пояснил Марко.

– Какой ужас! – с сильным акцентом воскликнула Антония, тоже перейдя на русский язык. – Как ты мог это допустить? Я краснею, что ты мой сын! – возмутилась Антония.

– Марка не было рядом, – вступилась за него Мила, – а потом он мне очень помог, правда, повредил плечо.

– Что с плечом? – быстро сменила гнев на милость Антония.

– Ерунда! – махнул рукой Марко.

– Это что за диагноз? – испугалась Антония.

– Это означает, ничего страшного, – успокоил ее сын.

– А кто избил Камиллу? – спросила Антония. – Надеюсь, не наши соотечественники проявили такое неуважение к женщине?

– Мама, я уволил этих негодяев и разобрался с ними по-мужски, будь уверена.

– Да, Марко побил их, – заверила Камилла.

– Вот это молодец! Вот это я уважаю, – воскликнула Антония и присела на диван между ними, оттеснив Марко на край. – Что пьем?

– Коллекционное девяносто первого года, – ответил Марк.

– Налей мне немного, – попросила Антония и посмотрела на Милу: – А у вас интересное лицо… Я не имею в виду ваши раны… у вас умное, серьезное и красивое лицо.

– Спасибо, – ответила Мила.

– Чем вы занимаетесь по жизни, Камиля?

– Я врач-ветеринар.

– Вы что лечите? – не поняла Антония.

– Скорее не что, а кого. Я лечу животных.

– Чудесно… Вы богаты? У вас есть семья?

– Я небогата, и у меня есть мама, это вся моя семья, – ответила Мила.

Марко принес своей матери бокал с вином.

– Ветеринар – это хорошо. Вот есть у меня в имении одна собака – Лаура, моя любимица, и что-то с ней не то…

– Мама, не загружай Милу.

– Сын, когда говоришь такие диковинные слова, переходи хотя бы на итальянский язык, я тебя не понимаю. Так вот, породы она борзая, лет ей немного, всего четыре года, но чувствует она себя плохо. Знаешь, плохо ест, фактически не встает, похудела, осунулась. Я показывала ее лучшим ветеринарам Италии. Они приезжали домой, брали у Лауры анализы, делали рентген легких, электрокардиограмму. Все в норме, но я же вижу, что не в норме. Мне очень жаль эту собаку, я готова ей помочь, но не знаю, что делать.

– У нее были щенки? – спросила Мила.

– Два раза.

– Хорошо ощенилась?

– В смысле?

– Ну, все было в норме?

– Да-да, норма! Один раз сама рожала, во второй раз врач заметил какое-то осложнение и сделал Лауре как это… сечение.

– Мама, давай сейчас не будем об этом, – попросил Марко.

Антония посмотрела на бокал у нее в руках и перевела взгляд на сына.

– А мой любимый сыр с плесенью? – капризно надула губы Антония.

– Сейчас закажу, мама.

– Сходи лучше сам, котик, – попросила она, и Марко, пожав плечами, вышел из комнаты.

Антония, казалось, задумалась, на самом деле она ждала, когда щелкнут двери лифта в коридоре, оповещая, что Марко уехал. Она развернулась к Камилле и схватила ее за руку.

– У нас десять минут. Молчите! Говорить буду я! Я думаю, что вы новая подружка Марка, и он не посвящал вас в историю нашей семьи. У нас, у итальянцев, главное достоинство – дети.

– Это правильно, – согласилась Мила, не совсем понимая, зачем Антонии надо было отсылать сына, чтобы сообщить эту истину.

– Я тоже так считаю, но бог послал нам только одного сына, Марко. И я… – Антония на минуту замешкалась, – я… как сказать… В общем, я с тех пор не смогла работать и поняла, что меня мучает один и тот же страх. Я не могу потерять Марко, единственного сына. У меня возникла идея фикс поскорее женить его, чтобы они с женой нарожали мне как можно больше внуков и внучек. Да-да, не смотрите на меня так. И вот моя задача оказалась невыполнимой. Ему за тридцать, и он не женат. Я замучила Марко разговорами о женитьбе, но ничего не могу с собой поделать. И вот наконец свершилось! Он согласился. Я два дня не могла поверить в свое счастье. Я нашла ему хорошую, образованную и красивую девушку, и он сдался. Я умная женщина и понимаю, что великой любви там нет, но это его согласие сделать меня бабушкой решает все. Его будущая жена Виктория меня вполне устраивает, хотя вокруг Марко всегда были красивые и умные женщины. Вы понимаете мою радость как женщина, пусть вы и не мать?

– Да, конечно… я рада…

– Ох, не вижу я радости у вас на лице! – всплеснула руками мама Марко.

– Ну, на моем лице сейчас вообще трудно что-либо заметить, – сказала Мила.

– Я не так высказалась! Радости нет у вас в глазах, и давайте не будем лукавить. Хотя я не объективный свидетель, но мой сын – красавец, и я это знаю, и вы это знаете. Он очень богат, и все состояние Тозини принадлежит ему как единственному наследнику и будет принадлежать его детям. Марко – выгодная партия, и вы тоже не случайно появились у нас в доме. А я этого не хочу! Через несколько дней у него свадьба здесь, в Москве, по русскому обычаю, как хотят родители невесты, а потом он улетает в Италию и продолжит торжества уже там. И я не хочу, и я не допущу, чтобы это сорвалось! Я прокляну любого, кто встанет между моей мечтой и ее осуществлением. Мать у итальянцев играет большую роль в семье, и не думайте, что без моего благословения у вас что-нибудь получится!

– Да я и не думаю… – пролепетала Камилла.

– Молчите! У меня остается мало времени! Ваша партия проиграна! Не знаю, что там у Марко к вам, мне лично уже надоела эта нескончаемая вереница девиц, чьих имен и национальностей я не запоминаю. Марко решил остепениться, и я, как коршун, буду оберегать это взаимовыгодное соглашение. Вам, Камиля, ничего не светит, поверьте мне! Вы вообще не в его вкусе, я готова заплатить вам! – выпалила Антония. – Говорите сумму!

– За что? – не поняла Мила.

– За то, что вы сейчас встанете и испаритесь. Исчезнете из его жизни навсегда! Я не допущу больше никаких девиц в нашем доме с уже обручившимся мужчиной! У Тозини есть гордость и мораль! Лично против вас, деточка, я ничего не имею, но поймите и меня! – Антония умоляюще смотрела на Милу.

– Конечно, я уйду… я не собиралась здесь оставаться. Я не знаю, зачем Марко привез меня к себе в гостиницу. Я сейчас же уйду! – заверила Мила взволнованную мать, она была в здравом рассудке и понимала, что в ее ситуации Золушки часы должны были пробить двенадцать рано или поздно.