Высокий блондин без ботинок - Луганцева Татьяна Игоревна - Страница 59

– Я что-то пропустил? – вернулся Григорий с двумя большими креманками.

Надя сразу поняла, что с заказом десерта она погорячилась: в этой стране у нее от сладкого уже скоро все слипнется внутри. Мила же накинулась на десерт с нескрываемым аппетитом.

– Ну что, отдаем Надьку за заморского принца? – подмигнула Мила Григорию. – Вам спокойнее будет.

– Мне спокойнее вряд ли будет, а решать ей, – пожирал он своими печально-добрыми глазами Надежду.

– Ну же, герой, взбодрись! Неправильный ответ! Вы попадали под пули? – Мила не отставала от следователя.

– Крайне редко, – улыбнулся он.

– Но ведь попадали же! Сейчас такая же ситуация! Аффект! Умри или живи! Говорите ей сейчас все, что хотите, я закрою уши!

– Камилла, прекрати! Что ты еще выдумала? – покраснела Надя, и Григорий стушевался.

– А… мужики пошли! – махнула Камилла десертной ложкой. – Все надо делать самой… Крепись, Надя, твой темперамент тебе еще пригодится.

Григорий наконец оторвался от созерцания лица и огненных волос Нади и стукнул себя по голове.

– Что такое? – спросила Мила.

– Вот я осел! – с чувством выкрикнул Гриша.

– И я о том же, – Камилла облизала ложку, – признавайтесь ей сейчас же, не упускайте возможность.

– Я не об этом, – возразил он и недовольно уставился на Надю. – Спасли мы мать Марко… ничего не скажешь. Предупредили Джузеппе, чтобы к ней не пускали убийцу, то есть сбежавшую из больницы Камиллу. Теперь сами мило сидим, распиваем с ней ликер, едим мороженое. Видимо, охраняем синьору Тозини! Что ты так смотришь на меня, Надя?! Влюбленная в своего миллионера, ты потеряла смекалку? Если Мила не убийца, то настоящий преступник где-то бродит, и от него никто не защищен…

– Моя голова после психотропных лекарств мало что соображает, – сразу же сняла с себя ответственность Камилла, выскребая креманку.

– Может, повторить? – поинтересовался следователь.

– Нет, спасибо. Знаете, друзья, давайте погуляем? – предложила Мила, не желавшая видеть их унылые лица. – Хорошо бы встретить ту женщину, которая навела на меня такую клевету. Может быть, это вовсе и не Зоя Михайловна? Вы-то ее раньше не видели, а я бы ее узнала, любовницу моего отца. Она в отличие от моей матери родила ему двоих детей, особа была импульсивная и романтичная.

– Как двоих? – удивилась Надя после минутного замешательства.

– Две дочки, я это точно знаю. Можете спросить у моей матери, она это тоже знает. А чему вы удивляетесь? Как я понимаю, слабоумная Кира была ее дочерью, которую кто-то убил.

– Вот именно, кто-то… А вторая дочь? Что с ней? Где она? Почему Зоя Михайловна ничего не рассказала о ней? – вспыхнула Надежда, отчего веснушки на ее носике четче проступили.

– Мне это неизвестно. Я не знала, что и Кира ее дочь, пока вы не сказали. Я просто знаю, что их двое, а куда Зоя дела вторую… Я также знаю, что она тоже должна быть больной, так как это психическое заболевание наследуется стопроцентно. Может быть, она умерла раньше?

– Надо проверить все психиатрические больницы, – задумалась Надежда.

– Надо найти Зою Михайловну и спросить у нее, где ее вторая дочь, – сказал Григорий. – Так что предлагаю вам, девушки, не гулять, а проехать в полицейский участок и силами местной полиции найти этот «божий одуванчик».

– А может, поедем в галерею? Мы же встретили ее там, – предложила Надя.

– Вряд ли она до сих пор околачивается там, она уже сделала свое дело – очернила человека. Теперь необходимо узнать, ради чего или ради кого она это совершила, логично? – снова обратился Григорий к своей рыжеволосой пассии.

– Идемте, – вздохнула та.

Совершенно не хотелось покидать это шумное, веселое место, но дела звали на подвиги… Они вышли из уличного кафе и направились вдоль палаток, у одной из них Надежда вдруг остановилась.

– Что с тобой? Идем скорее! – окликнул ее Гриша.

Надя не шевельнулась, и ее спутникам тоже пришлось затормозить. Григорий недовольно посмотрел туда, куда обратила взор своих красивых глаз Надя. Это была палатка, где можно было сфотографироваться в старинных костюмах и масках. Можно было воплотить любую свою фантазию, почувствовать себя королем или мушкетером, принцессой в платье с пышной юбкой, декольте и прочей атрибутикой прошлых веков, откуда веяло романтикой, неповторимым очарованием и любовью. Были здесь и карнавальные костюмы, на которые обычно падки приезжие люди.

– Ой, как здорово! – загорелась Камилла. – Давайте сфотографируемся! Ой, всю жизнь мечтала почувствовать себя принцессой! Надя, тебе пойдет вот это зеленое с глубоким декольте, есть же что показать! Может, и твой следователь наконец разморозится! Ой, чур, я беру вот это золотое! Нет! Вон то из красного бархата лучше! Смотрите, можно и парик подобрать, и шляпку, мне сейчас это необходимо. Знаете, Григорий, я так боялась этого маньяка, что меня просто парализовало от страха. И я, дурочка, совершенно безропотно дала себе побрить голову. А вот Надька, она другая, – уважительно протянула Камилла, – она не даст себя унизить никому. Она так отчаянно сражалась с этим громилой… Честное слово, если бы он захотел Надю обрить, как нас, ему пришлось бы сначала ее убить… – Камилла встряхнулась, гоня прочь страшные воспоминания. – Ну, так что? Я в красном, Надя в зеленом, а вы – кардинал или папа римский?

– Ты ничего не видишь? – пропустила всю эту восторженную тираду мимо ушей Надя и посмотрела на Григория.

– Что?

– Как ты работаешь следователем? Где твоя хваленая наблюдательность? Посмотри на это, – Надя указала на длинную юбку и кружевную тунику.

– Нет, это не пойдет! Это на какую-нибудь молодящуюся бабку-аристократку, да и цвет не твой, – сразу же отреагировала Мила.

– Мы же видели в нем старушку… – проговорил Григорий, ошеломленно глядя на Надежду, – именно в этом наряде была Зоя Михайловна. Как ты увидела это?! Здесь столько одежды!

– Я могу отделить мишуру от истинного… – туманно ответила она ему, – эти кружева я увидела сразу, не знаю, возможно, я ожидала их увидеть, потому что здесь от одежды пахнет так же, как пахло от Зои Михайловны, – какой-то затхлостью. А потом мы, женщины, всегда замечаем красивые вещи и кто из нас как одет.

– Вы о чем? – Мила наконец-то оторвалась от каких-то ярко-розовых перьев, которые она тщетно пыталась приладить к своей бритой голове.

– Это наряд Зои Михайловны, в нем она с нами не так давно вела беседу о том, что ты виновата во всех смертных грехах, – ответила Надя.

– Да вы что?!

– Точно говорю, только кружевных перчаток не хватает, – подтвердила Надя.

– Во дают! Я думала, что здесь наряжаются, чтобы сфотографироваться, а тут, оказывается, дают напрокат одежду клеветникам и преступникам! – вспыхнула Мила и принялась стучать костяшками пальцев по деревянному прилавку, чтобы вызвать хозяина.

– Сейчас мы узнаем, кому он давал этот наряд. И раз эта дамочка рассекала в нем в галерее, то, видимо, они хорошо знакомы, и хозяин фотостудии должен знать, где она живет! – продолжила опережать события Камилла.

Надя заметила, что ее подруга стала более эмоциональна, но ее можно было понять после перенесенного ужаса. Казалось, что еще немного, и Мила собьет пальцы в кровь, а в темном проеме служебного входа так никто и не появлялся.

– Подождите, – отодвинул подруг в сторону Григорий, почувствовав неладное, и смело шагнул внутрь.

– Ну, есть кто? – поинтересовалась Надя, но ответом ей была тишина. – Гриша, не молчи! Есть кто живой?

Когда Григорий появился, выглядел он мрачнее грозовой тучи.

– Живых нет… только мертвая старушка, с которой мы не так давно беседовали.

– Правда? – ахнула Надя.

– Нет, шутка! Конечно, правда. У нее проломлен череп, а судя по тому, как Зоя одета, она не брала ничего напрокат. Эта фотостудия – ее, она и есть фотограф…

– Узнаю Зою… ее всегда тянуло к чему-то необычному… картины, антиквариат, гипноз, паранормальные явления и вот теперь фотографии под старину… – протянула Мила, сразу привлекая к себе внимание следователя.