Катали мы ваше солнце - Лукин Евгений Юрьевич - Страница 49

Выпалив все это единым духом, смолк и глянул искоса на Плоскыню: а, дескать? Каково?

– Да нет, ты погоди… – всполошился тот. – Ты это из головы али как?..

– Ну да, из головы!.. – обиделся Шумок. – За такое «из головы», знаешь, что бывает? Тут уж не «из головы», а «без головы» станешь… Ты поди посмотри, что на боярском дворе делается! «Из головы…»

Слободской люд вокруг повеселел, приободрился. Предвкушающе разводили усы и вообще охорашивались. Давненько, давненько не радовал боярин пиром али свадебкой.

– Так а первый-то указ!.. – спохватился кто-то не в меру пужливый. – По первому-то указу нам при оружии надлежит быть! А ну как враг и впрямь подкопается?..

На пужливого посмотрели с сожалением.

– Куда подкопается?.. Под Мизгирь-озеро, что ли?.. Молчи уж, коли смысла не дадено… Эх, и погуляем, братие!..

Желтое сияние греческих масляных ламп заливало просторный подвал. Дубовые скамьи были отодвинуты от стола к стенам, так что розмыслы, сотники, ну и еще кое-кто чином помельче располагались теперь супротивно друг другу подобно двум воинствам, выстроившимся на поле брани. Теплынские участки, ежели смотреть с порога, – по левую руку, сволочанские – по правую…

А поразмыслишь: и впрямь ведь брань, только что палицей тебя никто не ушибет да на копье не взденет. Хотя уж лучше бы ушибли… Наверху – что?.. Так, съехались, погремели сабельками по щитам да по шеломам, положили на зелену траву сотенку-другую храбров, да и расточились восвояси. А тут – не-ет. Тут, ежели на то пошло, вся дальнейшая участь земли берендейской на кон поставлена. Да и твоя заодно…

Как в подлинном сражении, были здесь и два поединщика. Не на живот, а на смерть схватились за дубовым столом Завид Хотеныч и Родислав Бутыч. Давно к тому шло. Накопилось обид – выше горла… Главный розмысл преисподней явился на брань в шубе и в горлатной шапке, напоминая тем самым о высоком своем происхождении. Кого он этим сразить хотел – неведомо. Перед кем-перед кем, а уж перед боярами навьи души ни малейшего трепета не испытывали. Впрочем шапку горлатную он вскорости скинул, явив излыса-кудреватую маковку, и парился теперь в одной только шубе.

Завид же Хотеныч был, как всегда, в сереньком сукнеце, но, судя по лепоте покроя, однорядку ему шили, скорее всего, по ту сторону Теплынь-озера.

– Больно свято поешь: чуть на небе не слышно!.. – цедил он, прожигая супротивника темным взором. – От Ахтака хотя бы лошадка в доказательство осталась, да и доспех у него был приметный… Но ты мне покажи один-разъединственный след от этих твоих лазутчиков, теплынских да греческих!.. Не было их, Родислав Бутыч, не было! Придумал ведь, признайся!..

– Придумал?.. – горлом скрипел в ответ Родислав Бутыч, а рот у самого так и вился в судороге. – А вырубка лесов на юге? Это я тоже придумал?.. Что ж мы здесь, слепые, по-твоему? В Мизгирь-озеро бревна вон из Вытеклы каждый день выносит – померещилось это нам, что ли?..

Кудыка украдкой покосился на свежеиспеченного сотника Мураша Нездилыча и на Ухмыла, коего вопреки пьянству произвели-таки недавно в старшие наладчики. Оба напряженно внимали, личико что у того, что у другого – белехонько. Да оно и понятно. Беда одного только рака красит…

– Родину грекам продаешь вместе со Столпосвятом со своим… – завершил слегка уже задохнувшийся Родислав Бутыч – как клеймо приложил.

Оба воинства зашумели негромко: сволочане – одобрительно, теплынцы – обиженно.

– Ну вот, загнул! Ни в дышло, ни в оглоблю!.. – бросил в сердцах Завид Хотеныч. – Родина-то тут при чем? Снасти все ветхие, изношенные. Греки нам за бесплатно новые не изладят. Вот лесом и рассчитываемся…

Отыгрывался, что лиса хвостом. Однако и Родислава Бутыча провести было трудненько.

– Снасти?.. – недобро щурясь, переспросил главный розмысл. – Знаем мы ваши снасти!.. У Ярилиной горы близ боярского терема потаен вами рычаг от кидала, сеном забросанный, якобы стог… Отложиться мыслите?..

Ну, тут даже и зашуметь не дерзнули. Обмерли и те, и другие.

– Ка-кого кидала? – возмутился Завид Хотеныч. – Да кто его, это кидало, видел? С пьяных глаз кому-то померещилось, а ты и рад… Лучше вон скажи, что это ты на Мизгирь-озере затеял! Уж не причал ли с перечапом ладишь?

– Я затеял?.. Да это Всеволок пристань для гостей варяжских возвести вздумал!..

– Из камня-то? В переклик длиной? Хорош причал для торговых гостей!.. А то мы не ведаем, как вы там со Всеволоком ради строительства этого весь хлеб варягам на корню продали… А сам вон лесом нас попрекаешь!..

– Это почему же весь? Это почему же на корню?.. Только тот, что раньше теплынцам шел!..

– А битва на речке Сволочи?.. Кто из вас додумался войска на Ярилину Дорогу вывести да преисподнюю нам обрушить? Ты или Всеволок?..

– Ложь!.. – Родислав Бутыч клятвенно взметнул к низкому потолку сухие старческие длани. – Первым на Ярилину Дорогу вывел дружину теплынский князь Столпосвят! Ибо чаял тяжестью двух ратей своды обвалить, чтобы преисподняя еще тогда надвое распалась!..

Оба замолчали, тяжело дыша. Родислав Бутыч распахнул шубу. Невмоготу уже было париться.

– И нечего мне тут на двойной день кивать… – возговорил он осипшим горлом. – За ту проруху виновных сыщем. А твои вины таковы…

Гулко стало в подвале. Розмыслы и прочие сидели недвижно – ни дать ни взять истуканы из греческого камня мрамора. Были догадливы, нутром почуяли: теперь либо петля надвое, либо шея прочь…

– Грамоту мою ты изодрал… – мертвым голосом продолжал главный розмысл. И личико – тоже мертвое, пергаментное. – Раскол учинил в преисподней, два участка на смуту подбил. Опричь того, лес грекам гонишь плотами за бесценок, чая отложиться и, главным розмыслом ставши, свое солнышко над теплынской землею пущать… И за те вины надлежит тебя взять под стражу!..

Краем глаза приметил Кудыка, что рука Ухмыла скользнула за пазуху. Не иначе, за ножом. У самого-то Кудыки ножа с собою не приключилось – бывший древорез предпочитал в драке либо кол, либо кистень-звездыш. Тихо, чтобы не брякнуть невзначай цепью, потянул из голенища рогульчатое ядро…

Однако Завид Хотеныч был спокоен. Не смигнув ни разу, глядел он в глаза Родиславу Бутычу и только рот сложил по-змеиному. Словно прикидывал: голову сперва отъесть, или же с ног начать?

– Под какую стражу, розмысл? – спросил едва ли не ласково. – Али забыл, чья над нами земля? Так я напомню: теплынская. Вот будь мы по ту сторону Сволочи, тогда, конечно, взял бы ты меня… А там, глядишь, и удавил бы тишком… Но ведь наверху-то сейчас застава стоит Столпосвятова, условного знака ждет…

После таких слов сволочане всколыхнулись и, приотворив в тревоге рты, уставились сначала на перехлестнутый дубовыми брусьями низкий потолок, потом – на Родислава Бутыча. Не спеша с ответом, главный розмысл преисподней нахлобучил горлатную шапку, запахнул шубу и медленно поднялся из-за стола.

– Недолго ей там стоять, – скомкавши личико в натужной улыбке, молвил он со всею кротостию. – Вот исполчит князь Всеволок рать, призовет на помощь варягов – и конец твоему Столпосвяту… Дружина-то у теплынцев – невелика, да и на ополчение надежда плохая… Греков призвать? Так ведь вряд ли помогут вам греки-то. Они уж и сами давно воевать разучились… А не станет Столпосвята – дойдет и до тебя, розмысл, очередь… За все ответишь, Завид Хотеныч, ох, за все…