Разбойничья злая луна - Лукин Евгений Юрьевич - Страница 54

Вот звери! Они в самом деле зарыли ее в песок по горло. Да еще и лицом к ветру. Приказал… Да мало ли что приказал!..

Осторожно ставя ноги, чтобы не не запорошить ей глаза, Ар-Шарлахи приблизился к закопанной. Увидев перед собой носки мягких сапожек, Алият через силу подняла голову.

– Сними повязку… – попросила она, запрокинув, насколько это было возможно, осыпанное песчинками лицо.

Ар-Шарлахи опустился на корточки. Концы повязки уходили в песок, поэтому он просто сдвинул материю вниз. Смуглое лицо Алият обнажилось – неподвижное, словно отлитое из бронзы.

– Да?.. – сказал он, и сам не услышал собственного голоса.

Она молчала. Темные широко раскрытые глаза были устремлены на него то ли с мольбой, то ли с ненавистью.

– Что ты хотела мне сказать?..

– Ближе, – отрывисто велела она, и Ар-Шарлахи придвинулся вплотную, чувствуя, что еще мгновение – и он сломается, взвоет, и сам начнет разрывать руками этот проклятый бархан.

– Я люблю тебя… – хрипло сказала она. – Вот и все… А теперь – иди, если сможешь…

Глава 29. ВЛАДЫКА ПАЛЬМОВОЙ ДОРОГИ

– Погубит… Погубит… – Не в силах заснуть, Ар-Шарлахи ворочался на расстеленных поверх ковра одеялах и бормотал, бормотал…

«Поверил, что любит?.. Да нет же, нет! Просто искал и нашел ей оправдание… Не могу! Даже чужими руками – не могу… А вот она может! Она может… Ар-Маура… Ах, досточтимый, как все нелепо, неправильно…»

Ар-Шарлахи всхлипнул и, стиснув зубы, уткнулся лицом в плоскую подушку. За низким окошком бродила листва, опыленная слабым светом молодой луны, и доносилась перекличка ночной стражи, изредка звякало оружие. Мятежная тень дремала чутко, вполглаза.

«Да что я говорю: погубит? Уже погубила!.. Прикажи я тогда чуть по-другому, вели я им задушить ее на том бархане… Ведь задушили бы… Сорвали бы повязку – и взахлест по горлу, дело привычное… Вот так, премудрый Гоен! Ты учил меня несколько лет, ты говорил, что, убивая человека, ты убиваешь себя… А ей потребовалось двадцать дней, чтобы сделать из меня убийцу… Двадцать дней?.. Да нет, меньше… Убийцей я стал еще в ту ночь на «Самуме»…»

Слышно было, как по узкой извилистой улочке прошел, судя по приглушенному гомону и бряцанию металла, довольно большой отряд. Несколько раз почудилось слово «Шарлах…»

«Теперь еще и взбунтовавшаяся Ар-Аяфа… Уйти – значит предать. Предать людей, поверивших в тебя… Или даже не в тебя. В некого Шарлаха, которого просто нет и никогда не было… А остаться – это снова кровь… и, скорее всего, смерть… Между прочим, твоя смерть, Ар-Шарлахи, не чья-нибудь…»

В тесной спаленке бесшумно открылась и закрылась дверь. Он не услышал и не увидел этого, он просто почувствовал кожей движение воздуха. Кто-то приблизился к его ложу и опустился рядом. Маленькая нежная рука тронула висок, скользнула по щеке…

– Уйди, – сказал он сквозь зубы.

– Почему? – испуганно шепнула она.

– Я тебе не верю.

– Почему?

Он резко приподнялся на локте.

– Ну скажи честно, Алият: ведь соврала? Просто захотелось жить – и все! Так ведь?

– Нет, – еле слышно прошелестело в темноте. – Я тебя и вправду люблю…

Он засмеялся – сухо и зло.

– Значит я приказал зарыть тебя в песок по горло – и ты меня тут же полюбила?

– Да, – тихо и виновато ответила она. – Я и не думала раньше, что ты – мужчина…

Несколько секунд в комнатке стояла остолбенелая тишина.

– Да-а… – протянул наконец потрясенно Ар-Шарлахи, снова опускаясь на ложе. – Слышал бы это премудрый Гоен…

– Кто это? – шепнула она без особого впрочем интереса, в то время как маленькая ручка уже добралась до его груди.

– Не надо, – угрюмо сказал Ар-Шарлахи, убирая ее ладонь. – Только не сегодня…

Алият прерывисто вздохнула.

– А потом уже будет некогда, – сердито молвила она.

– Это почему же?

– Из Ар-Нуера подкрепление пришло. И еще почтовик из Зибры.

– Какое еще подкрепление? – заранее ужаснувшись, спросил он.

– Так ведь в Ар-Нуере тоже бунт, – объяснила она. – И в Ар-Нау, и в Зибре…

– А там-то с чего? – еле выговорил Ар-Шарлахи.

– Не знаю. Хотели сначала тебя разбудить, а потом решили, не стоит… Тебе надо с ясной головой быть завтра…

С почтовой каторгой из Зибры прибыл старый знакомец – командир зеркальщиков Илийза. Ар-Шарлахи, растерянный и совершенно убитый последними событиями, принял мастера зеркального боя сразу же, как только услышал о его приходе.

Илийза нисколько не изменился. Все такой же неторопливый и уклончивый в суждениях, он внимательно, словно удивляясь, поглядывал на своего главаря и на вопросы отвечал не иначе как после краткого раздумья. Хрипловатый низкий голос, знакомый глянцево-розовый ожог у виска.

– Шакалы эти погонщики, – неспешно рассказывал Илийза. – Что тот – что другой. Сижу в веселом доме, никого не трогаю. Разбойничек какой-то подходит, купленный, конечно… А может, даже и на службе он у них, у погонщиков… Ни слова ни говоря, тресь меня в храп!.. Я, понятно, его… Вяжут нас обоих – и в подвал. А погонщики будто бы и не знали… Утром прибегает этот, тощенький… Аилша?.. Да, Аилша. Ах-ах, раскудахтался!.. Ошибка, мол, отпустить немедленно!.. Ничего себе ошибка: семь наших у него под замком всю ночь просидели… Прибегаем в порт, а там уже ни «Самума», ни «Скорпиона»…

– Обиделся? – сочувственно спросил Ар-Шарлахи.

– Ну, поначалу-то, конечно, да. А потом думаю: да не мог Шарлах просто так с места сорваться и своих бросить! Значит причина была какая-то… Так и оказалось. – Илийза помолчал, кашлянул. – А что… правду говорят, будто Лако…

– Правду, – не дослушав, отрывисто сказал Ар-Шарлахи.

Они помолчали. Илийза покивал угрюмо.

– Жаль… – обронил он. – Говорят, под кивающий молот угодил?..

– Потом расскажу, – буркнул Ар-Шарлахи. – Что в Зибре-то?

– В Зибре?.. – Илийза помедлил. – Резня в Зибре. Там же и наших полно жителей, и голорылых. Ну вот, прошлой ночью шум, гам, факелы… Судейский дворец подпалили… Тут все и началось. А мы только-только из Турклы пришли. Порт еще горелый, черный… Слышу, кричат: «Шарлах, Шарлах!..» Я уж подумал: может, ты опять налет затеял?.. Хватаю одного, спрашиваю: «Где Шарлах? Здесь?» «Нет, – говорит. – Он сейчас Ар-Аяфу поднимает…»

– Что?!

Оба непонимающе уставились друг на друга.

– Прошлой ночью, – медленно проговорил Ар-Шарлахи, – я только еще подходил к Ар-Аяфе… И я не собирался ее поднимать… Что происходит, Илийза?

Илийза неопределенно хмыкнул и повел широким плечом.

– Слух о тебе прошел… – скорее предположил, чем ответил он. – А слухи, знаешь, такая штука…

– Да, но откуда они узнали, что я иду именно в Ар-Аяфу?

Илийза бросил на главаря долгий испытующий взгляд, потом насупился и отвел глаза. Сам он был уверен, что жители Зибры узнали все от самого Шарлаха. Но если Шарлах решил почему-либо в этом не признаваться – что ж, ему виднее. На то он и главарь.

Снаружи за глинобитными стенами давно уже слышалось некое приглушенное клокотание, прорезаемое иногда негромкими командами. Вне всякого сомнения, в оплетенном лозами дворике и на улице перед домом толпились, переговариваясь негромко и озабоченно, десятки, а то и сотни людей.

– Слушай, – не выдержав, сказал наконец Илийза. – Тебя ведь там ждут, а ты тут со мной болтаешь… Ты бы вышел к ним, а то, знаешь, как-то…

Ар-Шарлахи хмуро взглянул на него исподлобья. Что его ждали, он и сам догадывался. Только вот выйти из маленькой этой комнатки туда, в толпу, было, честно говоря, страшновато. Однако податься было некуда. Ар-Шарлахи вздохнул обреченно и поднялся с подушек.

Дальнейшее отложилось в памяти обрывками. Страшный ликующий вопль толпы на рыночной площади: «Шарлах! Шарлах!..» Кидались в ноги какие-то старцы в развевающихся белых отрепьях. Сияли злыми лунами голые черепа жрецов, возносились на шестах увенчанные рогом верблюжьи морды. Какие-то рослые угрюмые люди, увешанные оружием, бросали растопыренную пятерню на сердце и рычали слова присяги. Потом жутко выкатывали буркалы и, повернувшись на север, грозили кулаком Харве. А совсем рядом с Ар-Шарлахи мрачно и нежно сияли неотрывно на него устремленные глаза Алият.