Зона справедливости - Лукин Евгений Юрьевич - Страница 52

Глава 19

Действительно, подходы к Центральному райотделу милиции были перекрыты. Но, даже и не приближаясь к ребристому бетонному зданию, Алексей мог еще с перекрестка заметить суматоху и суету у настежь распахнутых железных ворот. Эх, не позавчера бы, а сегодня вести москвичам съемку (кстати, оператор их, судя по ракурсу угрюмого строения, тоже снимал откуда-то отсюда). Вне всякого сомнения, райотдел в спешке эвакуировали: из железных ворот люди в милицейской форме и в штатском выносили и складывали в кузова и фургоны грузовиков всевозможные столы и ящики – с документами, надо понимать. Вполне возможно, в одном из этих ящиков находилась папка с делом об инвестиционном фонде «Россиянин», а следовательно и трудовая книжка бывшего специалиста по компьютерному дизайну Алексея Колодникова.

Собственно говоря, можно было поворачиваться и идти себе домой. Пока перевезут (кстати, куда?), пока распакуют, разберут документы – это, считай, недели две пройдет… Если, конечно, не потеряют по дороге… С них станется…

Колодников хотел уже было возвратиться к трамвайной остановке, но тут со стороны бетонного ребристого здания подкатила светло-бежевая легковушка, сбросила скорость и притерлась к бровке, оборвав череду скорбных Колодниковских мыслей. Задняя дверца приоткрылась, и Алексей узрел округлую хмурую физиономию опера. Выглядел Геннадий Степанович неважно: под непроспавшимися глазами – угольно-черные тени, принятые поначалу Колодниковым за синяки. В первую секунду у него даже мелькнула догадка, что опер уже огреб все ему по справедливости причитающееся – и, слава Богу, выжил…

– К нам?..

– Д-да… – сказал Колодников, подходя. – То есть не к вам, а… Ну, за трудовой, словом… Фонд ликвидировали…

– Садись, подбросим… – ворчливо то ли предложил, то ли приказал Геннадий Степанович, отодвигаясь в глубь салона.

Алексей был удивлен и встревожен внезапным предложением, однако отказаться не посмел.

– Ну что, Эраст Петрович?.. – все так же ворчливо, но уже с хорошей дозой яда в голосе осведомился опер, когда Алексей захлопнул дверцу и машина тронулась. – В хулиганы, говоришь, подался?..

– Эразм… – машинально поправил его Алексей, потом вник в сказанное – и ослабел. – А как же вы… узнали?.. – беспомощно спросил он.

– А чего там было узнавать! – натужно усмехнулся опер. – Я из командировки вернулся, а мне подарочек: прямо в самом райотделе побоище… Просмотрел на всякий случай протоколы… Гляжу: подпись знакомая… Ты ж фамилию-то чужую поставил, а подпись – свою… За что замели-то?

– Да вот как раз в связи со всем этим… – затосковав, начал Алексей. Скрывать что-либо уже не имело смысла. – Понял, что к чему, ну и напился на радостях…

– Ну, и что же ты понял?..

Легковушка выбралась на магистраль, дома кончились, по обе стороны полотна летели зазеленевшие посадки, латунные плети ив. Шофер гнал, насколько мог судить Колодников, куда-то к северной окраине города. Над спинкой переднего сиденья маячил крепкий затылок рукастого детины, знакомого Алексею еще по первому разговору в райотделе. Детина, как всегда, молчал и катал желваки.

– Сам придумал или в листовке прочел? – со скукой полюбопытствовал опер, когда Алексей изложил ему вкратце кое-что из недавних своих приключений. Чувствовалось, однако, что усомнился Геннадий Степанович – так, по привычке. Проверить, насколько искренне человек говорит.

– Да никаких листовок тогда еще в помине не было!.. – запальчиво напомнил Колодников. – Они только на второй день появились, когда меня уже выпустили…

Тут же сообразил, что ничего это не доказывает, – и примолк. Действительно, выдумать свою историю он с тем же успехом мог и позавчера, и вчера, и сегодня. Да хоть сию минуту… И попробуй проверь!

Машина тем временем ворвалась в жилой массив и, попетляв по улочкам, остановилась, немного не доехав до желтоватого казенного здания, также оказавшегося райотделом милиции. У входа, с двух сторон обложенного солидными темно-красными златолитерными табличками, тоже наблюдалась суматоха, как и там, откуда Колодников прибыл, с той только разницей, что здесь не выносили ящики, а заносили. Один райотдел уплотняли другим.

– Так, – нахмурившись, бросил опер. – Пойдем сейчас попробуем твою трудовую выручить…

«…а потом уж поговорим», – мысленно закончил фразу Колодников и снова затосковал. И черт его дернул задержаться на перекрестке! Видел же, видел: переезжает райотдел… Ну и шел бы себе домой, придурок! Нет, нужно было опять нарваться…

Трудовую книжку выручили на удивление легко. Большеротый меланхоличный следователь, чем-то напоминающий морщинистого эксперта – того самого, что когда-то разобидел Колодникова, принял их в обстановке, максимально приближенной к боевой – среди полураспакованных ящиков и в страшной тесноте. Тем не менее, он задал Алексею несколько вопросов, касавшихся фонда и его руководителей, причем чувствовалось, что, окажись этот следователь в жерле вулкана или на крыше небоскреба, вести он себя будет так же невозмутимо и неторопливо. На вопросы его Колодников внятно ответить не смог, ибо касались они, в основном, финансовых операций. Так и не добившись толку, следователь почесал острую, как у Дуремара, лысину, вздохнул с привычным разочарованием и, найдя среди многих трудовых книжек принадлежащую специалисту по компьютерному дизайну Алексею Колодникову, ткнул пальцем в какую-то ведомость, где надлежало расписаться в получении.

Поскольку суеты и толкотни хватало на всех этажах, Геннадий Степанович предложил выйти на воздух и перекурить. Надо полагать, затевалась очередная задушевная беседа – без протокола, естественно… Я, дескать, помог тебе трудовую отбить, а ты давай в порядке благодарности рассказывай… Интересно, о чем? Вроде уже и не о чем…

– Ну теперь-то вы хоть верите, что я не врал тогда?.. – жалобно спросил Алексей, поднося оперу зажигалку.

– Теперь это неважно… – сердито помолчав, ответил тот и затянулся несколько раз подряд.

– Нет, но… – несколько растерялся Колодников. – Как это неважно? Дело-то, как я понимаю, не закрыто…

– Ты телевизор смотришь? – спросил опер.

– М-м… Иногда.

– Чаще смотри, – ворчливо посоветовал опер. – Хотя бы новости знать будешь… – Помолчал, посопел. – Заварухой этой теперь занимается ФСБ, – сообщил он сквозь зубы. – А мы – так, по мелочи, на подхвате. Вот пускай у них голова и болит… Понял, какие дела, Алексей Петрович? Если и будут тебя таскать, то уже не к нам…

– Та-ак… – холодея, вымолвил Алексей. Вот только еще контрразведки ему не хватало для полного счастья… Хотя… По сравнению с ментовкой… Тогда к чему весь этот разговор, да еще с таким дальним подходцем? Притормозил, подвез, помог трудовую вызволить… Только ради удовольствия перекурить с Колодниковым на пороге райотдела?

Опер поглядел на озабоченное лицо Алексея и усмехнулся.

– Сам-то еще бежать не надумал?

– Мне-то чего бежать? – хмуро ответил тот, почти дословно повторив вчерашние слова сына. – Димка тоже свое сполна получил… Да и жена тоже… А вот вам… Вам, по-моему, прямой смысл бежать.

– А мне бежать незачем… – выговорил опер с каким-то мрачным удовлетворением. – Самое дело начинается. Еще пара недель – и будет у нас, как в Чернобыле… Все прелести сразу. И мародеры, и прочее…

Вне себя Колодников с силой метнул едва до половины докуренную сигарету в бетонную урну.

– Да пойми же ты!.. – шепотом завопил он, потрясая в бессилии кулаками перед грудью. – Нельзя тебе тут оставаться! Это же самоубийство самое настоящее!.. Неужели не понимаешь? Ты же оперативный работник! Значит и руки крутил, и бил, и стрелял…

Прищурившись и словно что-то высматривая в конце улицы, опер Геннадий Степанович чуть нагнулся и раздавил окурок о край урны.

– Слышал уже, наверное, скольких у нас на пенсию разом выгнали? – неожиданно спросил он, выпрямляясь. – Хотя да, ты ж телевизор не смотришь… Всех поснимали. Генерала вон в отставку отправили… А нашу группу не тронули… Знаешь, почему? – Он искоса взглянул на Колодникова. – Потому что больше работать некому будет, если нас выгнать… А насчет самоубийства… – Опер приостановился, прикинул. – Прямой на мне смерти ничьей нет, мужик я крепкий… Да выживу, если что!..