Зона справедливости - Лукин Евгений Юрьевич - Страница 58

– Нарисовано правильно… – сдержанно согласился светлоглазый.

– Так а что вам тогда не нравится? Ну, будут люди знать, как избежать опасности… Что тут плохого?

Странный собеседник с веселым сожалением взглянул в глаза Алексею.

– Да нет никакой опасности, – все так же просто сказал он. – Вернее есть, но не для всех…

– То есть? – вскинулся Колодников.

– Видите ли… – задушевно проговорил незнакомец и на секунду задумался. («Нет, все-таки, наверное, баптист», – решил про себя Алексей). – Когда человек обращается к Богу, все его прежние грехи тут же прощаются… И человек это чувствует. Его перестает мучить совесть за то, что он натворил в прошлом… Он умер для греха. Так, кстати, и у апостола Павла сказано…

– Очень интересно! – Колодников усмехнулся. – А если человек обратился к Богу, а совесть все равно не унимается?

– Значит, ему только кажется, что он обратился к Богу, – как бы извиняясь, объяснил светлоглазый, – а в глубине души по-прежнему остался язычником… Раз совесть все еще мучит за прошлые грехи, значит они не прощены…

Не найдя, что возразить, Алексей несколько секунд пребывал в оцепенении. Сказанное с поразительной точностью наложилось на версию Кирюши Чернолептова. Совесть срывается с цепи и расправляется с телом… Но если грехи прощены, то и с цепи срываться нечему…

– Так что бесполезно это все… – Незнакомец указал глазами на обрывок листовки в руке Колодникова. – Чем рисовать такие вот карты и гадать, как избежать расплаты, проще уж взять и обратиться к Господу…

– А как насчет того, чтобы самому здесь ночью прогуляться? – не удержавшись, спросил Алексей.

– Гулял, – последовал спокойный ответ.

– И ничего?

– Ничего.

Колодников внимательно всмотрелся в лицо собеседника. Вроде бы незнакомец не врал.

– Погодите, – сказал Алексей. – А за вами вообще есть что-нибудь? Я имею в виду… э-э…

– Нет, – не дослушав, отозвался тот. – С детства не был драчлив…

– Ну вот видите! – Колодников почему-то обрадовался. – Стало быть, ничего это не доказывает.

– Да я и не собирался… – Собеседник пожал плечами. – С какой стати доказывать очевидное? Господь уже все давно доказал…

Он дружески улыбнулся на прощанье и вышел на улицу. Колодников постоял, поморгал еще немного, потом неуверенно хмыкнул и, бросив обрывок листовки, поднял пустое ведро. Что-то было не так в рассуждениях приветливого незнакомца, а вот что именно – Алексей пока сказать затруднялся…

Глава 21

К двенадцатому часу после очередного звонка издательство Александры откликнулось растерянным голосом бухгалтерши, и Колодникову все-таки пришлось покинуть дом и выйти на улицу с тяжеленной папкой в усиленном пластиковом пакете. Обычный пакет такого веса не выдержал бы.

Как все-таки много зависит от погоды! По всем раскладкам вчерашние события должны были поразить горожан если не ужасом, то хотя бы тревогой. Однако утречко выпало такое приветливое, что думать о предстоящих бедах, очевидно, просто никому не хотелось. Сдвигая мусор, дружно поперла к солнышку газонная трава, и кто-то шибко мудрый (а может, напротив, полный придурок) отдал распоряжение срочно ликвидировать последствия ночной бури. Все имеющиеся в наличии поливалки и мусорки вышли на улицы. Город стремительно хорошел. Наводил макияж перед окончательной катастрофой. Настороженный глаз Алексея выхватывал из общего потока транспорта милицейские машины, грузовики с высокими контейнерами и черно-желтые похожие на ос автобусики погребальной фирмы «Финиш», но все они как-то терялись среди наводящей марафет ярко окрашенной техники.

Владельцы киосков, похоже, не сговариваясь, посходили с ума, причем безумие было какое-то групповое, объединяющее сразу несколько торговых точек. Одни внезапно взвинтили цены буквально на все, а другие столь же внезапно снизили их до смешного. Первые, судя по всему, рассчитывали нажиться на экстренной или, как теперь принято говорить, форс-мажорной ситуации, вторые же явно надеялись распродать второпях все товары и сам киоск впридачу. Колодников только крякал да качал головой, приглядываясь к новым, наспех нарисованным, но тем не менее уже перечеркнутым и исправленным цифрам на ярлычках, а один раз не устоял и приобрел за бесценок блок сигарет, нажив себе лишние хлопоты, поскольку сунуть его было некуда. Пришлось нести в свободной руке.

Главная же ошибка Колодникова заключалась в том, что оделся он слишком тепло – не по погоде. Хотя еще когда мусор выносил, мог прикинуть: брать куртку, не брать… Что взмок – полбеды, а вот то, что милиция, видимо, сочтя его приезжим, дважды останавливала на предмет удостоверения личности, было куда неприятнее. К счастью, с некоторых пор Алексей положил за правило без паспорта из дому не выходить. Троих прохожих загребли у него на глазах. Двое были лицами кавказского происхождения, у третьего не нашлось при себе документов.

Отлов иногородних… Очень интересно.

– Какое постановление?.. – ошалев, вопрошал забираемый бедолага. – Да я тут рядом живу, за куревом вышел…

Хм… То есть, надо полагать, дело и впрямь идет к закрытию города. Что ж, мудро… Нам, знаете ли, непрописанных трупов не нужно – своими поделиться можем. А под каким, любопытно, соусом закрывать будут? Карантин?.. Эпидемия травм и ножевых ранений?..

Народ шел в рубашечках и вел себя раскованно и беспечно. Колодников видел, как молоденький парень с рассеянно-шалой улыбкой на крепко слепленном лице запустил мимоходом горсть в мешок с семечками и двинулся дальше, лузгая и поплевывая.

– Ну ты!.. – полетел ему вослед возмущенный девичий вопль. – Придурок жизни, осколок счастья!..

Стриженный под ноль осколок счастья даже не обернулся, лишь придурковато осклабился. Пусть ругают, главное – чтобы не били… А бить теперь, ясное дело, не будут – себе дороже… Хотя возможно, он и раньше так хамил, до всех этих событий…

– Ну, точно тебе говорю!.. – взахлеб втолковывал кто-то кому-то. – Никакого военного положения, понял? Даже и в голову не бери!.. Да кто тебе сказал про комендантский час? Мы теперь зона стихийного бедствия… Еще и гуманитарную помощь, глядишь, подбросят!..

По скверикам вновь колыхались алые стяги и хрипели мегафоны. Митинги, скорее всего, были несанкционированными. Должно быть, их организаторы тоже сообразили, что резиновых палок в любом случае бояться нечего. Интересно, против чего они протестуют на этот раз?..

– А то не Чернобыль, что ли?.. – пришел справа обрывок еще одного разговора. – Дума – разбежалась, губернатор – смылся…

– Да они только на ночь разбегаются… А утром снова приезжают…

– А другим? Простым работягам!.. Им что – на вокзале ночевать?.. А скоро, слышь, и вокзал накроет… Попрыгаем тогда! Нет, если мотать, то сейчас…

И Колодников вновь почувствовал себя обделенным, как в первые годы перестройки. То, что было вчера известно ему одному, то, во что даже опер не хотел верить, сегодня знали все. Черт бы драл этих авторов прокламаций!..

Можно себе представить, что сейчас творится в соседних кварталах! Если верить карте на сорванной ментами листовке, окрестности дома номер двадцать один ночью не пострадали, зато днем там неминуемо должен был подняться переполох. Каждый ведь понимает, что не сегодня завтра наступит их черед. Наверняка срочно берут отпуска за свой счет (хмуро прикидывал Колодников) и собирают вещи, резонно полагая, что всему рано или поздно приходит конец, даже справедливости… Кто рассчитывает избежать возмездия, отсидевшись на даче (погоду по ящику обещали теплую), кто у родственников, а те, кому память особенно ясно подсказывает, что пощады им ждать нечего, а отсидеться – негде, кинутся второпях продавать квартиры – и тут же попадут в гостеприимно растопыренные лапы Димки и ему подобных…

Отогрелись и высыпали во множестве цыганки, вспомнившие внезапно о своем исконном ремесле. Если прошлой весной они промышляли исключительно продажей кожаных курток, в которых и сами щеголяли, то теперь имидж сменился полностью – вновь зашуршали цветные юбки. От прилипчивых, как смола, гадалок не было проходу. Угрожали предсказать будущее, бросали в дрожь намеками. И что характерно: к Колодникову, пока он добирался до издательства, не привязались ни разу. А ведь перекрестка четыре прошел, не меньше… То ли чувствовали в нем некую скрытую уверенность, то ли видели, что поживиться на Алексее нечем…