Молодильные яблоки - Мансуров Дмитрий Васимович - Страница 1

Дмитрий Мансуров

МОЛОДИЛЬНЫЕ ЯБЛОКИ

Пролог

Новолуние.

Большая часть звездного неба была закрыта темными тучами, далеко-далеко к северу виднелись грозовые сполохи. Лес опустел, на деревьях не осталось ни одного листочка. Развесистые кроны выглядели мрачно и угрюмо.

Осень, наступившая раньше обычного, превратила некогда живой лес в место, пугающее тоскливым воем ветра. Пожелтевшая листва засыпала землю, и на упавших листьях образовалась тонкая ледяная корочка. По ночам температура опускалась ниже нуля, но днем солнце все еще старалось подарить земле остатки былого тепла. Медленно-медленно, словно уставшая черепаха, в эти места вползала зима.

Сквозь мертвую листву виднелись человеческие скелеты.

Еле слышный новый звук прорвался сквозь завывание ветра. Казалось, еще немного, и нарастающий топот разобьет однотонный и тоскливый гул, лес пробудится и грянет могучим хором. Стук копыт становился все громче и громче: среди деревьев показался всадник. Конь несся, не разбирая дороги, и наездник пригнулся к его шее, чтобы не получить ветками по лицу. В его глазах читалась усталость, перемежавшаяся с нарастающим отчаянием. Всадник не оборачивался проверить, нет ли кого позади: он ждал, когда конь вырвется из леса на дорогу.

Подмерзшие листья хрустели под копытами и отлетали вперемешку с комьями земли. Страх медленно, но неумолимо одолевал всадника: в отзвуках погони ощущалась уверенность преследователей в том, что ему не удастся уйти, как бы он ни старался.

Наемник Хорк умчался далеко вперед, когда по его следам проскакали четыре всадника, закованные в серую матовую броню. Преследователи постепенно настигали его, и там, где копыта их лошадей касались земли, она покрывалась тонким слоем льда.

Перед мысленным взором Хорка появился образ кошеля, битком набитого золотыми монетами, – обещанная награда за выполненное задание, деньги, которые обеспечат ему безбедное существование до самой смерти. Мешала самая малость: преследователи не намеревались оставить его в покое и неустанно мчались следом.

Он вспоминал, как его стращали рассказами о чудовищах, обитающих в лесу и убивающих любого, кто попадался им на глаза. И когда увидел множество человеческих скелетов, не обглоданных и не растащенных, то решил, что его брали на испуг: ни один зверь не будет убивать ради жажды убийства, это приходит в голову исключительно человеку. И теперь до него дошло, что под видом зверей подразумевались преследовавшие его люди.

– Маньяки! – злобно пробормотал он, – Убийцы, черт бы вас побрал!

Сквозь кроны деревьев показались высокие каменные стены заброшенного города. Ворота не закрывались много десятилетий. Некогда оставшись открытыми, они за прошедшее время вросли в землю, и для их освобождения потребовалось бы приложить немало усилий.

Хорк влетел на пустую улицу, эхо разнесло стук копыт между домами. Порывистый ветер сдувал сухие листья в кучи и кружил их в мрачном осеннем вальсе, тоскливо подвывая в черных провалах окон.

Остановив коня, наемник спрыгнул, ударил его по крупу, и тот, напуганный страшным местом, самостоятельно поскакал прочь. Хорк вбежал в дом и поднялся на плоскую крышу, намереваясь переждать, пока преследователи проскачут по ложному следу, после чего сесть на заранее спрятанного в другом доме второго коня. Пока погоня будет идти за первым, он ускачет далеко от этих мест.

На покрытой слежавшейся грязью крыше лежали мумифицированные трупики голубей, скорлупа от разбитых яиц и несколько стрел, оставшихся со времен канувших в вечность сражений.

Одинокий человеческий череп пялился на него пустыми глазницами, в одной из которых небольшой паучок сплел паутину.

Хорк призадумался: куда делось тело? Отрубили человеку голову во время сражения, а туловище упало на землю? В жизни всякое бывает.

Он лег у края крыши и выставил перед собой крохотное стеклышко, с одной стороны покрытое копотью: приподнимать голову в такой ситуации – верный способ ее лишиться. Череп по соседству на равноценную замену никак не потянет. Разве что позже, лет через двадцать после смерти, когда его скелет станет таким же чистым, как и череп.

Хорк помотал головой, отгоняя мрачные мысли, и установил стеклышко в углублении среди каменной кладки так, чтобы дорога хорошо просматривалась. Отражение было слабым, но этого хватало, чтобы увидеть преследователей. А они вряд ли заметят, что за ними следят: ведь на преследователей не охотятся, от них убегают.

Они приближались. Наемник вжался в холодную крышу и замер.

Ветер заунывно подвывал, трупики голубей то и дело срывало с места сильными порывами, и они перекатывались по крыше. Медленный танец смерти. Мрачный вальс давно ушедшей жизни.

Бр-р-р-р-р…

Хорк поежился и дотронулся до мешочка: не ровен час, потерял бы во время бегства – и пиши пропало. Без него все ухищрения по собственному спасению не имели смысла.

Мешочек оказался на месте. Крепко привязанный, он не мог сорваться или отвязаться, но дело стоило внушительной суммы, и лишний раз проверить сохранность груза не помешает. На душе стало легче, и жизнь уже не казалась такой же тоскливой, как ветер.

Преследователи поравнялись с домом и, не сбавляя скорости, проскакали дальше.

Хорк глубоко вздохнул. Мысленно досчитав до восьми – не нравились круглые числа, – он вскочил и бросился вниз. Конь находился через три дома по этой улице, и если преследователи обнаружат запасную лошадку, то сначала обыщут дома по соседству. Этого времени хватит, чтобы незаметно перепрятаться.

Хорк выбежал на улицу и бросился к приготовленному коню. Четверка ускакала далеко вперед, но наемник, как и любой нормальный человек, не собирался настигать их и с извинениями занимать положенное ему место преследуемого.

Конь оказался именно там, где ему и полагалось быть. Хорк отвязал уздечку, вскочил в седло и направил коня из дома, пригнувшись около дверного косяка, чтобы не удариться. Но едва наемник оказался на улице, как почувствовал, что его окутывает навевающий сон туман.

В следующий миг Хорк увидел, как из внезапно ставших обжитыми домов выходят люди. Они шли, как сомнамбулы, вытянув перед собой руки, и уходили прочь из города медленными шагами, переваливаясь из стороны в сторону. Бледная кожа, застывший взгляд и окровавленные рты внушали ему дикий ужас. Наемник сглотнул, догадавшись, почему ему стало не по себе: мимо него шагали мертвецы!

Он непроизвольно ахнул, и в тот же миг мертвецы стали озираться по сторонам, отыскивая источник звука и поворачиваться к нему лицом. Хорк окаменел. Повсюду зазвучало злобное ворчание. Невнятные голоса повторяли одно слово, и приближавшиеся к нему мертвецы тянули к Хорку руки и раскрывали рты в кровавом оскале. Наемник помотал головой и внезапно понял, что за слово звучит вокруг:

– Отдай… Отдай… ОТДАЙ! – вразнобой повторяли умершие, глядя на него жуткими глазами.

– Господи боже! – испуганно воскликнул он, крестясь и отгоняя от себя явное наваждение. Ходячие трупы неохотно превращались в разноцветный туман и таяли в воздухе, но слово звучало и после того, как последний мертвец превратился в легкую дымку. Хорк выдохнул и щелкнул пальцами. Замерший конь моргнул и шевельнулся. – Что за колдовство?!

«Я здесь слишком задержался! – подумал наемник. – Пора и честь знать!»

Конь перешел в галоп и почти доскакал до выезда из города, когда Хорк увидел у покосившихся ворот преследователей. В их руках были арбалеты, нацеленные точно в грудь беглеца.

– Стой! – крикнул он, дергая за уздечку. Арбалетные болты впились в грудь вставшего на дыбы коня. Несчастное животное пошатнулось и стало заваливаться на бок. Хорк с проклятиями соскочил с седла и побежал в сторону ближайшего дома, бормоча неласковые слова о неугомонной четверке.

Преследователи отбросили арбалеты и пришпорили коней.

Наемник вбежал в дом, поднялся по ступенькам на крышу, разбежался и перепрыгнул на соседнюю. Упал и покатился по голубиным трупикам – птички мира давно облюбовали все городские крыши под собственные кладбища. Перепрыгнул на третий дом и только потом глянул назад: отстающие преследователи все еще поднимались на первую крышу.