Тот, кто знает - Маринина Александра Борисовна - Страница 70

Она с трудом повернула голову, долго собиралась с силами, чтобы заставить губы шевелиться. Лицо Инны в обрамлении черного шарфа – они только что вернулись с кладбища, сегодня девять дней, как умерла Ксюша, – показалось ей кукольным и каким-то ненастоящим.

– У меня больше никогда не будет дня рождения, – скорее прошелестела, чем произнесла Наташа.

– Мне нужен человек, имеющий доступ к информации.

– Но у тебя же есть связи в любом ведомстве. Почему я? Зачем тебе нужен именно я?

– Мне нужен свой человек. Такой, которому я могу доверять и который меня не подведет. Тебе все равно давно пора идти на повышение. Это очень хороший вариант.

– Я… не могу.

– Что значит, ты не можешь? Почему?

– Не хочу.

– Разве я спрашиваю тебя, хочешь ли ты? Я ставлю тебя в известность о том, что мне нужно. Оглянись на свою жизнь. Каждый раз, когда ты делал то, что хотел, получалось черт знает что. Твои желания меня больше не интересуют.

– Ты не можешь меня заставить.

– Могу. И заставлю.

Часть 4

Руслан, 1984–1991 гг.

Он почти не волновался, подходя к дому, адрес которого узнал всего полчаса назад. А чего волноваться-то? Не убьют его здесь и не съедят. Он же ничего плохого не делает и денег не просит. Он хочет только одного: чтобы Мишин папа заступился за своего сына. Потому что больше некому за него заступиться. И неважно, что Миши уже нет в живых. Память тоже нужно защищать, ее нужно беречь и поддерживать. Его так в школе учили.

Вот и дом 8 по улице Лесной. Покосившийся забор, облупившаяся краска на доме, бестолково бегающие курицы, из полуразвалившегося сарая доносятся повизгивание и хрюканье. Калитка не заперта, но Руслан не посмел войти без разрешения.

– Здравствуйте! – звонко крикнул он. – Хозяин дома?

На крыльце появилась худощавая женщина в накинутом на плечи платке, рядом семенил карапуз лет пяти, которого женщина крепко держала за руку.

– Тебе чего, мальчик?

– Мне нужен Колотырин Степан Иванович. Он здесь живет?

– А зачем он тебе?

– Мне очень нужно. По делу.

– По какому такому делу? Тебя кто прислал? Федосеич небось?

Лицо женщины перекосилось, словно от боли, и она внезапно начала кричать:

– Покоя нет от этих алкашей! Никак не уймется, проклятый! Только-только из ЛТП вернулся, так нет же, опять приваживают, опять к бутылке тянут, совести у них нету, еще и мальцов подсылают! Гниды! Паразиты! Проваливай отсюда и Федосеичу своему передай: еще раз увижу его рядом со Степаном – топором зарублю.

– Я не от Федосеича! – Руслан постарался крикнуть погромче, чтобы женщина, оглушенная собственным голосом, его услышала. – Я сам по себе! Я из Камышова приехал!

Женщина внезапно успокоилась и замолчала, лицо ее приобрело выражение задумчивого любопытства.

– Из Камышова? И зачем тебе Степан Иванович? По какому делу? – спросила она уже совсем ровным голосом.

Руслан к разговору готовился заранее, и все слова, которые он собирался произнести в этом доме, он проговаривал мысленно шепотом неоднократно. Правда, он был уверен, что слушать эти слова будет сам Степан Иванович, а не его жена, но, в конце концов, какая разница? Для Степана Ивановича он их снова повторит.

– В Камышове жил один человек, очень хороший, добрый. Самый лучший на свете. Его убили и сказали, что это была пьяная драка, что тот человек сам первый начал хулиганить и приставать. А я знаю, что этого не может быть, он никогда не хулиганил и ни к кому никогда не приставал. Но мне никто не верит, потому что я маленький. Я хочу попросить Степана Ивановича, чтобы он пошел в милицию и заступился за Мишу. Пусть он им скажет, какой Миша был хороший.

– А что за Миша? – Брови женщины недовольно сдвинулись. – Тоже собутыльник небось?

– Что вы, Миша никогда не пил, даже в рот не брал.

– Откуда ж у Степана такие знакомые, которые в рот не берут? – недоверчиво усмехнулась женщина. – У него все больше алкаши в дружках ходят. Ты не напутал, мальчик? Может, тебе не мой Степан нужен, а другой какой?

– Колотырин Степан Иванович, – твердо произнес Руслан. – Одна тысяча девятьсот тридцать пятого года рождения. В тысяча девятьсот шестьдесят первом году он учился на курсах механизаторов в Новокузнецке.

– Точно, было такое, – чуть удивленно подтвердила женщина. – Ездил он на курсы в Новокузнецк. А Миша-то этот, за которого ты хлопочешь, он кто тебе? Отец?

– Нет, он мой дядя. Степан Иванович должен его помнить, – соврал Руслан. Хоть ему всего четырнадцать, но мозгов-то хватает, чтобы сообразить: не нужно жене Колотырина вот так, с бухты-барахты, объявлять, что у ее мужа есть еще один сын, внебрачный.

– Ладно, – вздохнула женщина, – заходи. Спит он. Будить станешь или подождешь, пока сам прочухается?

– Если можно, я бы разбудил, – вежливо сказал Руслан. – А то мне еще обратно в Камышов возвращаться. Автобус в семь двадцать пойдет, мне надо на него успеть, потому что следующий только в десять, а это очень поздно, мама будет волноваться.

– Ишь ты, заботливый какой, – хмыкнула жена Колотырина, как показалось Руслану, неодобрительно. – Ну иди, буди своего Степана Ивановича, только будет ли толк… В зале он.

Сняв на крыльце старенькие спортивные тапочки, Руслан осторожно вошел в дом. В тесной комнате, высокопарно называемой «залой», на кровати лежал мужчина и оглушительно храпел. Колотырин явно не считал бритье обязательным ежедневным ритуалом, и его заросшее недельной щетиной лицо казалось страшным и черным. Впервые за последние недели Руслан по-настоящему испугался. Надо же, ведь ничего не боялся, когда ездил по поселкам и райцентрам, искал тех, кто учился вместе с его мамой в Новокузнецке и мог знать, с кем она тогда встречалась. Не боялся, когда, получив смутное указание на «парня с курсов механизаторов», отправился искать тех, кто на курсах учился. Не боялся даже еще сегодня утром, когда, дождавшись, пока мама уйдет на работу, побежал на автобусную станцию и отправился сюда, в поселок, пришел в поселковый Совет и узнал адрес Колотырина. А теперь вдруг испугался…

– Степан Иванович, – шепотом робко позвал он.

– Да чего ты шепчешь-то, – в полный голос произнесла Колотырина. – Шибче кричи, а то не дозовешься, у него сон крепкий. Да за плечо потряси как следует.

– Степан Иванович! – заорал Руслан прямо в грязное ухо, из которого торчали темные клочки волос.

Храп прекратился, Колотырин медленно повернулся в кровати, неохотно приоткрыл глаза и непонимающе уставился на Руслана.

– Это еще что? – выдавил он сиплым голосом.

– Я к вам, Степан Иванович, – торопливо заговорил Руслан. – По очень важному делу. Выслушайте меня, пожалуйста.

Колотырин не спеша спустил ноги на пол, потянулся, взял висящую на спинке кровати рубаху в мелкую клеточку и набросил на плечи поверх несвежей голубой майки. Так же неторопливо пошарил ногами по полу, будто нащупывая точку опоры, переместился к стоящему посреди «залы» столу и устроил щуплое тело на стуле.

– Ну? Чего надо?

«Ничего не надо», – едва не сорвалось с языка Руслана. Когда он искал Мишиного отца, он почему-то представлял себе важного начальника, например, председателя поселкового Совета, или секретаря райкома партии, или директора совхоза, в крайнем случае – директора школы.

Нормального дядьку, который поймет Руслана, вспомнит Ольгу Андреевну, Оленьку Нильскую, с которой когда-то встречался, с радостью узнает о том, что у него есть сын Миша, поплачет вместе с Русланом над его гибелью и тут же ринется в бой отстаивать Мишину добрую память. А что оказалось на самом деле? Небритый страшный мужик, алкаш, в ЛТП лечился. Он, наверное, и маму-то не вспомнит. А даже если и вспомнит и захочет заступиться за Мишу, то только хуже выйдет. Как в милиции его увидят, так сразу и скажут, что у такого папаши сын мог получиться только хулиганом и пьяницей. А Мишка не такой, он совсем другой, он действительно не пьяница и не хулиган… Но Руслан Нильский всегда и во всем шел до конца. Раз уж взялся делать – доделает, чего бы это ни стоило.