Тот, кто знает - Маринина Александра Борисовна - Страница 88

– Наталья Александровна – личный друг Андрея Константиновича, – строго произнесла Снегурочка. – И по этому вопросу вы должны говорить только с ним.

Очень славно! У нашей безупречной жены и матери Натальи Вороновой, оказывается, есть личный задушевный дружок, проще говоря – любовник, который отваливает ей денежки в порядке благотворительности, на кино, так сказать. Одни спонсоры дают своим дамам деньги «на шпильки», а этот – «на кино». А если учесть, что весь частный бизнес сегодня в России носит криминальный характер, то получается, что честный и неподкупный народный депутат Воронова не только изменяет мужу с каким-то мафиози, но еще и пытается учить народ морали и нравственности на грязные мафиозные деньги. Вот это материал! Новый главный редактор не пожалеет, что перевел Руслана Нильского на должность корреспондента. Это будет такая бомба! Нет, все-таки есть у него чутье, настоящее сыщицкое чутье, недаром он почуял в Вороновой что-то неладное. Правда, неладное ему почудилось не в самой Наталье Александровне, а в ее отношениях с молодой соседкой Ирой, но сути дела это не меняет. Главное – есть тайна, есть некий секрет, который от него, Руслана, да и от всех скрывают. Но он докопается. Конечно, если там все дело в сугубо личных отношениях между Вороновой и Ириной, то он промолчит, лезть не станет, некрасиво это – трясти чужим бельем у всех на виду. Но если там криминальные деньги замешаны – тут уж будьте любезны, общественность должна знать правду о своих героях, в первую очередь о тех, кого доверчиво избрала народными депутатами.

Дверь с табличкой «Генеральный директор А.К. Ганелин» открылась, в приемную вышли двое мужчин, один сухощавый и немолодой, в хорошо сидящем костюме и с выражением осознания собственной значимости на холеном лице, другой же – помоложе, невысокий, кругленький, с веселой симпатичной физиономией.

«Вот каков он, любовник Вороновой. – Руслан оценивающим взглядом окинул мужчину постарше. – Хорош, ничего не скажешь. Только такой любовник у нее и может быть».

– Вы ко мне? – обратился к нему невысокий толстяк. – Проходите, пожалуйста.

«Ошибся, – с досадой подумал Руслан, идя вслед за ним из приемной в кабинет. – Ну и парочка эти Наталья и Ирина. Ничего с ними угадать невозможно».

– Я вас слушаю. Мне сказали, что вы из Кемерова и собираетесь писать о Вороновой. Правильно?

Руслан представился, снова показал удостоверение и в двух словах повторил то, что говорил чуть раньше охраннику.

– Мне хотелось бы написать о Вороновой так, как никто до меня не писал о ней. И хотя Наталья Александровна сама упоминала в ряде интервью о спонсорской помощи, которую ваша фирма ей оказала, почему-то никто из журналистов эту тему не развил. Мы можем об этом поговорить?

Руслан почти не кривил душой. Да, у него не было редакционного задания, но многие журналисты сначала делают материал, который им интересен, и только потом предлагают его изданию, причем совсем не обязательно тому, в котором этот журналист работает. Да, он действительно хочет написать о Вороновой так, как раньше никто не писал. Не восторженные «похвальбушки» ее таланту и гражданскому мужеству, а жесткое и подкрепленное фактами разоблачение с показом ее истинного лица. Единственным отклонением от истины было то, что Воронова упоминала о деньгах фирмы-спонсора в нескольких интервью. Не в нескольких, а всего в одном. Но разве это существенно? Ведь упоминала же, значит, никакой тайны в этом нет.

– Пожалуйста, – легко согласился Андрей Константинович, – задавайте вопросы.

– Как давно вы знакомы с Вороновой?

– С 1984 года. Семь лет получается.

– А как вы познакомились?

– Я лечил ее соседку, Ирочку. Видите ли, Ирочка рано осталась сиротой, и Наталья Александровна по-соседски ее опекала. Фактически вырастила и воспитала девочку. Поэтому на прием в больницу Ирочка приходила с Наташей. Я тогда был практикующим хирургом в городской больнице.

– А что, девочка болела чем-то серьезным?

– Она попала в автомобильную аварию, множественные порезы стеклом… Наталья очень заботилась о ней, выходила ее сама, госпитализировать не позволила. Вот так мы и познакомились. Что еще вас интересует?

Значит, Ира не наврала, тот шрам, который он случайно увидел в троллейбусе, действительно следствие аварии. Странно. Почему-то Руслан готов был каждую минуту убеждаться в том, что все, что ему наговорила непредсказуемая красавица-брюнетка с темными большими глазами и длинными ресницами, – ложь от первого до последнего слова. И раннее сиротство Иры, и соседская забота со стороны Натальи Александровны – все это правда. Ладно, поглядим, что нам дальше расскажут.

– Андрей Константинович, да мы только начали! – улыбнулся Руслан. – Я еще ничего толком и не спросил. Расскажите мне о том, какой была Воронова в те годы. Все знают ее сегодняшнюю, строгую, знаменитую, принципиальную. А тогда, семь лет назад, какой она была?

– Да точно такой же. Только что не знаменитой. За две недели до нашего знакомства она похоронила отца, так что особого веселья я в ней не наблюдал. А через полтора года у нее скоропостижно умерла девятимесячная дочь. С тех пор Наталья стала еще строже, даже суше, я бы сказал.

Так, и смерть маленькой дочери – тоже правда. Но где-то же должна быть ложь! Ее просто не может не быть! Раз есть попытки не отвечать на вопросы и что-то скрыть, значит, есть тайна, а если есть тайна, то вокруг нее обязательно нарастает ложь, иначе не бывает. Ничего, еще не вечер, Руслан эту ложь обязательно нащупает и вытащит на свет божий.

– Скажите, отчего умерла дочь Вороновой?

– Ксюша? Грипп, осложненный отеком мозга. Это было в январе, самый разгар эпидемии. Девочка ушла практически за одни сутки.

– Наталья Александровна очень переживала?

Андрей Константинович посмотрел на Руслана как-то странно, потом снял очки, потер пальцами глаза. Руслану стало неловко, им овладело чувство, будто он сделал что-то дурное или по крайней мере неправильное.

– Молодой человек, когда вы станете старше, вы поймете, что задавать такие вопросы глупо и неприлично. Покажите мне мать, которая будет НЕ ОЧЕНЬ, – он голосом подчеркнул эти слова, – переживать, когда погибнет ее ребенок. И вообще, я бы не употреблял здесь глагол «переживать». Это горе, молодой человек, такое огромное горе, что его невозможно ни передать словами, ни даже просто представить себе, если ты сам через это не проходил. Прошу прощения, напомните мне свое имя…

– Руслан.

– Да-да, Руслан. Так вот, на Наталью тогда было страшно смотреть. Мы боялись, что она руки на себя наложит.

– Мы? – переспросил Руслан.

– Мы, ее муж, ее друзья. К тому времени мы стали друзьями. Ее только работа спасла. В тот момент как раз началась работа над документальным фильмом о Горбачеве, Наталью пригласили написать сценарий. Когда случилось несчастье, она хотела отказаться от этой работы, она вообще ничего больше не хотела, ни работать, ни жить. Потом как-то взяла себя в руки, собралась, втянулась. Знаете, Наталья очень ответственный человек, я в данном случае имею в виду не работу, а ответственность перед детьми. Она, как бы ни была раздавлена горем, все-таки понимала, что не имеет права опускать руки, потому что надо растить двух мальчиков, они тогда были еще совсем маленькими, а муж служит далеко от Москвы, бабушек-нянюшек рядом нет, и кто же тогда позаботится о сыновьях, если не она. Вот это понимание и вывело ее из депрессии. Прошу прощения, – спохватился Андрей Константинович, – мне нужно позвонить.

Он нажал кнопку интеркома, и тут же в кабинете зазвучал голосок Снегурочки:

– Слушаю, Андрей Константинович.

– Любочка, пока меня ни с кем не соединяй. Будет звонить, – он заглянул в лежащую перед ним бумажку и медленно произнес: – Мащенко Вера Алексеевна, да, Ма-щен-ко, пусть она подъезжает завтра с одиннадцати до двенадцати.

Дав указания, Андрей Константинович еще несколько секунд листал органайзер, нашел нужную страницу и что-то записал.