Костер для инквизитора - Мазин Александр Владимирович - Страница 41

– Ну как? – спросил Зимородинский.– Есть разница?

Смушко еще раз пригубил травяной чай, усмехнулся:

– А пива у тебя нет?

– Пива нет,– покачал головой сэнсэй.– Есть настойка золотого корня. На спирту. Могу налить…

– Налей.

– …десять капель.

– Чума на тебя! – Смушко в сердцах хлопнул ладонью по столу. Фарфоровые чашки негромко звякнули.

– Не возьмет,– хладнокровно произнес Зимородинский. Снял с подоконника пару зеленых каменных шаров, завертел на ладони.

– Малахит? – оживился староста.– Дай гляну.

– Гляди,– Зимородинский протянул шары.

– Ого, тяжелые!

– У меня и потяжелее есть. Нефритовые. Показать?

– Нефрит? Нет. Это, Михалыч, не наш промысел. Вижу, мастер точил. На, забирай. И накапай мне настойки своей,– ухмыльнулся.– Это тоже наш промысел.

Зимородинский выполнил просьбу, сел напротив, глянул кошачьими глазами, потеребил ус:

– Ну,– сказал он.– Выкладывай.

Глава пятая

– За все хорошее,– провозгласил Андрей.

Чокнулись, закусили.

От коньяка щеки девушек зарозовели. Даша целиком сгрызла копченую индюшачью ногу, положила кость, закатив глаза, погладила себя по животику.

– Хорошо жить, зная Истину,– глубокомысленно изрекла она.

Ира захихикала. Потом мысли ее переключились на другое:

– Андрей, а сколько вам лет?

– Мне хватает,– усмехнулся Ласковин.– А тебе?

– Двадцать.

– Врет,– предупредила Даша.– Пошли, Ирка, покурим.

– Вошь,– произнес Ласковин, когда девушки вышли.– Ты до армии что делал?

– Дурака валял.

– А точнее?

– Делал вид, что в универе учусь. Ты же знаешь.

– А почему тебя выгнали?

Вошь улегся на полку, вытянулся, заложил руки за голову.

– Да меня еще раньше надо было выгнать,– сказал он.– Держали, потому что спортсмен.

– Кто? – удивился Андрей. У него были собственные ассоциации.

– Мастер спорта по биатлону. Так что в армии меня, сам понимаешь…

Ласковин не очень понимал, но кивнул.

– Два срочной, год по контракту,– продолжал Вошь.– Когда комиссовали, думал, восстановлюсь…

Солнце уже зашло. Серые столбы мелькали за окном. Серые столбы и серый снег.

Ласковин убрал со стола, брызнул себе коньячку.

– Мне – тоже,– попросил Вошь.– Расчувствовал ты меня.

– Тебя? – Андрей улыбнулся. У него складывалось ощущение, что чувств у Воша, если и больше, чем у «ландкрузера», то ненамного. Но налил напарнику полстаканчика. А ничего конина. В ресторане Ласковин слегка подвигал челюстью, и паленый подсунуть не рискнули.

– Что-то девочек долго нет,– заметил Ласковин.

– Болтают,– отозвался Вошь.– Пусть.

Андрей посмотрел на напарника, и тот подмигнул.

«Да, изменился Вошь,– подумал Ласковин.– Вроде, почеловечнее стал».

– Пойду все же взгляну.

– Взгляни. Будут бить – кричи.

В коридоре пахло мышами. В соседнем купе монотонно скулил ребенок. Девушек не было.

Дверь тамбура открываться почему-то не хотела. Кто-то с той стороны держал ручку. Ласковин вспомнил, что пистолет остался в купе, и напрягся.

«Спокойнее»,– приказал он себе.

Мелкие проблемы решаются без оружия. А крупным, хочется верить, взяться неоткуда.

Андрей, решив быть деликатным, постучал.

– Занято,– заявили с той стороны. И загыгыкали.

– Не хулиганить! – строго крикнул Ласковин.– Я начальник поезда!

Дверь приоткрылась, в щель сунулась розовая ряха.

– Слышь, мужик, не наезжай, дай дедушкам поговорить!

– Сейчас ты у меня бабушкой станешь! – пообещал Ласковин.

И пнул дверь ногой. А дверь, в свою очередь, прищемила розовую ряху. Ряха завопила. Ласковин дернул дверь на себя, поймал розовощекого «дедушку» за отпущенный ремешок, сунул ему легонечко, чтобы не очень трепыхался, и с самыми серьезными намерениями ворвался в тамбур. Но глазам предстала картина довольно мирная. Девушки дымили сигаретками с одной стороны, а двое приятелей прищемленного, краса и гордость инженерных войск, пыхтели «беломором» с другой. На вторжение они отреагировали в лягушачьем стиле – раззявили рты.

– Не забижают? – заботливо осведомился Ласковин.

– Да нет пока,– весело ответила Даша.– Только домой не пускают.

Ласковин поглядел на солдатиков, ах, простите, сержантов инженерных войск. Те еще не переварили происходящее.

– А мы их предупредили! – злорадно сообщила Ира.

– Бери больше, кидай дальше,– Ласковин с издевательской усмешкой подмигнул труженикам котлованной войны.

Сержанты обиделись. А тут еще позади оклемался прищемленный и с деревенским простодушием схватил Ласковина за горло.

Андрей аккуратно отработал локтем назад и столь же аккуратно, двумя ударами, опустил дембелей на россыпь окурков.

– Ух ты! – пискнула Ира.

Детский сад, да и только.

– Девочки, домой,– строго сказал он.

После их ухода Ласковин сгреб молодцев в кучу, похлопал по тугим щечкам. Зла он на них не держал – здоровые молодые организмы. Сексуально неудовлетворенные.

– Я добрый,– просветил он героев стройбата.– Но друг у меня злой. Если увидит вас около наших девушек, яйца открутит. Ме-едленно! Счастливого пути!

И покинул тамбур.

– Ах как это было красиво,– фыркнула Даша, когда он вернулся в купе.– Они выживут?

Вошь приоткрыл один глаз:

– Кто?

– Андрей Александрович дрался,– с восторженным придыханием сообщила Ира.

– И всех победил! – передразнивая ее интонацию, продолжила Даша.

Ира показала ей язык.

Вошь вопросительно взглянул на Ласковина.

– Мелочь, дембеля домой едут,– успокоил Андрей.– Я им сказал: ты – личный поставщик евнухов в гарем короля Судана. Они не хотят в Судан.

Ира хихикнула.

– Нормальные ребята,– отметила Даша.– Только глупые. Давайте в «города» поиграем, что ли?

Ира подсела к Ласковину, прижалась бедрышком.

– Вы такой сильный, Андрей Александрович!

– Ага,—согласился Ласковин.– Сто кило одним мизинцем. Мариуполь, Дашенька, твой ход.

– Льеж…

Ночью Ира попробовала забраться к Андрею под одеяло. Пришлось ее со всей деликатностью выставить. Хотя и говорят, что в подобных случаях нехорошо отказывать женщине. Но этой сопливке до женщины еще расти и расти, полагал Андрей. А вот смог бы он так же хладнокровно отправить ее подругу? Это вопрос.

В Питер прибыли с опозданием на два часа. Шел мокрый снег.

– Куда теперь? – спросил Ласковин.

Они вчетвером стояли на вокзальной площади.

– Домой?

Обе девушки дружно замотали головами.

– К Альбине,– распорядился Вошь.

Ласковин очень сомневался, что Растоцкой придутся по вкусу новые постояльцы. Особенно учитывая интимный характер взаимоотношений девочек и Воша. Но придержал язык. Ему-то какое дело?

Вошь и девушки уехали. А Ласковин остался. В сумке у Ласковина лежал общак «апокалиптян», куча бумаг, в которых он совершенно ничего не понимал, и «винт» с информацией, за которую могли спокойно пришить. Или наградить медалью.

«Вадим,– подумал Ласковин.– Вот кто мне нужен».