Разбуженный дракон - Мазин Александр Владимирович - Страница 73

– Вы тоже здесь как слуги Равахша? – осведомился Набон, стараясь не выказать страха.

– Не твое дело, коротышка! – отрезал первый.– Ты – жертва!

– Чего же вы ждете от меня? – спросил маленький конгай.

– Мы должны связать тебя, чтобы умертвить по ритуалу! Встань!

«Ого!» – подумал светлорожденный, сидевший на корточках в трех шагах от маленького конгая.

– Ублюдки пятнистой крысы! – четко сказал он.– Прочь от моего друга, пока я не свернул чью-то толстую шею!

Лицо здоровяка покраснело, жилы набухли. Он сверху вниз злобно уставился на светлорожденного.

– Мы не трогаем тебя, северянин! И не тронем! – поспешил вмешаться третий конгай.– Мы уважаем Империю! Только ты не вмешивайся, ладно?

– Уважающие Империю не поклоняются Равахшу! – сказал воин.

– Здесь – царство Равахша! – настойчиво произнес конгай.

– Ты же воин. Как и мы! – вмешался второй.– Не думай, что мы тронем тебя! Ты даже не будешь бросать жребий, если откажешься от своей доли жертвы! А этот…

– В общем, мы здесь потому, что любим Империю! – заключил третий.– Ты нас не бойся!

Набон переводил тревожный взгляд со светлорожденного на конгаев.

– Я боюсь? – Светлорожденный продемонстрировал удивление.

Тут первый конгай, которому сын Асхенны пообещал свернуть шею, вышел из ступора.

– Это ты здесь потому, что любишь Империю! – заорал он.– Я здесь потому, что ненавижу этих бледных тварей, соххоггоев! А тебя, червяк…– Он занес ногу, чтобы пнуть сидевшего на корточках светлорожденного.

Нор встал. Вернее, распрямился, выбросив кулак, с хрустом врезавшийся в челюсть конгая.

Тот отлетел назад и рухнул на спину. Голова его была неестественно вывернута.

– Я же сказал: кое-кому свернут шею! – лениво проговорил северянин.

Четверо других отпрянули, но отступать, похоже, не собирались. Набон стал рядом с Нором, сжимая нож.

– Договоримся так, почтенные! – спокойно сказал светлорожденный.– Хотите кого-нибудь сожрать – выбирайте между собой!

Их противники задумались.

– Может, он прав? – сказал один из них.– Мы говорили о жребии…

– И жертва у нас есть! – другой кивнул на мертвеца. Вид у светлорожденного был такой, что связываться с ним не хотелось.

– Но ритуал…– возразил было третий.

– Да Равахш с ним, с ритуалом! – дружно закричали остальные.

Они поладили бы, если бы к ним, размахивая мечами, не подбежали шестеро остальных…

– Ого! – насмешливо сказал светлорожденный.– Не ушибите друг друга этими железками!

У самого Нора имелся кинжал. Такой же, впрочем, скверный, как и мечи.

Один из шестерых, не раздумывая, бросился на северянина.

Он занес меч, но светлорожденный нырнул под клинок, перехватил руку противника и всадил кинжал в левое подреберье конгая. Прикрывшись им, как щитом, воин избежал еще одного удара, перехватил меч и проломил им голову второго нападающего. Тогда, отбросив кинжал, он вырвал из руки поверженного меч и бешено завертел обоими клинками.

– Ну, слизняки! – зарычал он.– Вашему Равахшу нужно мясо? У него будет много мяса! – И сделал шаг вперед. К его удивлению, противники отступили. Они не привыкли сражаться вместе, и каждый почувствовал себя один на один с бешеным северным воином.

– Кто не хочет к Равахшу, меч наземь! – крикнул Набон из-за спины северянина. (Он тоже предусмотрительно отступил подальше от вертящихся мечей.)

«Лекарь! – пренебрежительно подумал сын Асхенны.– Разве воины откажутся от оружия?»

Ему пришлось удивиться еще раз: конгаи поспешно побросали мечи на траву.

– Возьмите мертвых и выбросьте их за ворота! – приказал Набон.

Конгаи заколебались.

– Делать что сказано! – заревел Нор.– Выпотрошу всех!

Убитых тут же подхватили и поволокли к воротам.

За эти несколько минут все ссыльные собрались вокруг Набона и светлорожденного. Все, кроме «слуги Равахша», в одиночестве сидевшего на траве.

– Ты и ты! – приказал Набон двоим конгаям.– Идемте со мной! – И двинулся к «слуге». Светлорожденный пошел с ним. Остальные ссыльные – тоже.

– Ты любишь Равахша? – спросил он невозмутимо сидящего конгая.

– Люблю! – Прищурившись от яркого света, «слуга» взглянул на маленького конгая.

– Любишь! Да! – Набон наклонился и точным ударом ножа пронзил сердце жреца.

– Выбросьте и его! – приказал он двоим конгаям. И светлорожденному, виновато: – Его нельзя было оставлять в живых! Это заразная болезнь!

– Если ты все болезни лечишь так, лекарь,– усмехнулся северянин,– я предпочту не болеть!

Все трупы были выброшены наружу, а ворота заперты.

Шестнадцать конгаев окружили северянина и Набона.

– Командуй! – шепнул другу маленький лекарь.

– Может быть, ты? – возразил светлорожденный.– У тебя неплохо получается, и они – твои соплеменники!

– Насчет соплеменников ты не прав! А командиром я предпочитаю видеть тебя! Уверен, и они – тоже! Достойные! – воскликнул он на языке Империи.– Готовы ли вы, как и я, вручить свою судьбу этому воину? – Он указал на светлорожденного.

– Нечестный ход! – проворчал Нор. Но его слова утонули в дружном одобрении ссыльных:

– Да! Да!

– Хорошо! – крикнул сын Асхенны, и его привычный к командам голос перекрыл восклицания конгаев.– Я буду вашим вождем! А теперь – тихо!

Голоса смолкли. Светлорожденный выдержал паузу, а потом негромко произнес:

– Я хочу выжить! – Снова пауза.– И хочу, чтобы выжили вы!

Полминуты он молча смотрел в глаза каждому из ссыльных.

Большинство смущенно опускали взгляд.

– Но половина из вас наверняка умрет!

Снова поочередно заглянул каждому в глаза.

– Ты, приятель, подойди! – вдруг приказал он широкоплечему рослому конгаю, бедра которого обертывала ярко-синяя ткань.

Конгай шагнул вперед. Свирепый взгляд северянина его совершенно не смутил.

– Мое имя Иром, достойный! – заявил он.

– Я видел тебя среди тех, кто пошел за дровами, а принес трех покойников!

– Да! – Тон конгая был уважителен, но лишен подобострастия. Удлиненные карие глаза с любопытством разглядывали северянина.

– Хорошо,– сказал Нор, еще раз оглядев ссыльных.– Я позабочусь о вас! – Его маска простого десятника дала трещину, из которой выглянуло лицо светлорожденного Империи и военачальника.– Иром и ты, Набон, останьтесь! Я буду говорить с вами наедине. Остальных не задерживаю!

Ссыльные неохотно разошлись. Они с удовольствием послушали бы разговор.

– Ты был с теми, первыми, и ты вызвался добровольцем, да? – спросил светлорожденный, когда они остались втроем.

– Да, достойный!

– Но больше ты в Лес не пошел?

– Я не трус! – сказал конгай.– И люблю иногда рискнуть. От скуки. Но я не из тех, кто станет босой ногой давить ядовитую змею!

– Неплохой ответ, солдат! Ты ведь воин, не так ли?

– Нет, достойный! Я комедиант!

Светлорожденный скептически оглядел мускулистую фигуру:

– Дай-ка мне руку!

Конгай протянул ему ладонь, а когда Нор ощупал ее, улыбнулся.

– Ты не похож на комедианта,– светлорожденный отпустил его руку.

– От шеста, достойный, остаются такие же мозоли, как и от меча!

– А ты – на простого моряка-воина! – парировал Иром.

– Я был десятником! – сказал светлорожденный.

– Прости, достойный, но и на десятника ты не похож.

– А на кого я похож? – спросил молодой воин. Конгай ему нравился.

– Ты похож, достойный, на светлорожденного Империи. Кстати, следы перстней на твоих пальцах еще заметны.

– Ты с кем-нибудь поделился своими… наблюдениями?

– У меня, светлейший, такой короткий язык, что я сам иногда удивляюсь. Если тебя устраивает обращение «достойный», я сохраню его.

– Буду признателен! – кивнул Нор.– У тебя есть друзья среди ссыльных?

– Двое. Если ты готов положиться на меня, можешь на них рассчитывать! Они – комедианты. Такие же, как и я! – Конгай подмигнул.

– Я рад, что ты с нами, Иром! – честно сказал светлорожденный.– А теперь слушай. Я собираюсь выйти из лагеря!